Второе Крещение Руси в определенном смысле уже состоялось. Процесс возвращения людей в церковь, который бурно начался в середине 80-х, на самом деле – одно из ключевых событий нашей истории, возможно, определяющее. "Ой, держи, а то помру / В остроте момента. / В церкву едут поутру / Все интеллигенты", – пел тогда рок-поэт Александр Башлачев. А верующие люди даже сильнее, чем неверующие, могут высмеивать все ненастоящее, показное, казенное, специфически советское и постсоветское в процессе новейшего воцерковления страны. Но главное не это.
Кто имел счастье встречаться с отцом Геннадием Огрызковым, настоятелем и восстановителем храма "Малое Вознесение" в Москве, понимали, что это, возможно, их самая главная встреча. И дело тут не в каких-то сверхчеловеческих чудесах, а в простом и одновременно сложном "обычном" служении очень хорошего и доброго батюшки. Он восстановил церковь, вел службы, утешал людей, отдавал последнюю копейку нуждающимся, был сам образцом и ума, и нравственности. В общем, был просто православным священником, который любил ближнего своего.
И то, что у нас есть такие люди в истории и культуре, и что хорошие и добрые батюшки служат и сегодня на приходах Русской православной церкви, – это для страны и общества важнее, чем "построение вертикали" и управленческая модернизация в структурах РПЦ (Подробнее см. "Очень маленькая вера").
Почему же тогда мы, светское издание, выступаем со столь жесткой критикой ряда "эффективно-менеджерских" и "светско-пропагандистских" уклонов в управлении церковью?
Первый ответ таков.
Это массовый, из разных слоев церковного народа – клириков и мирян – запрос на обсуждение этой темы. Но во внутрицерковной прессе оно в такой жесткой форме вряд ли возможно, прежде всего потому, что может для многих стать соблазном. Между тем многие священники полагают, что патриарх Кирилл просто не видит, что вокруг что-то идет совсем не так.
Второй ответ еще важнее.
Это не внутреннее дело РПЦ, а разговор о ситуации в стране и обществе вообще. Когда человек приходит в свой приходской храм, а там ни молитвы, ни добрых пастырей, ни настоящей приходской жизни, зато всем "эффективно управляют" новые назначенные церковные менеджеры – это крушение мира, гораздо более сильное, чем финансовый кризис. Когда студенты в Белгороде начинают в массе своей относиться к православию, а заодно и к неплохим, в общем-то, местным властям как к новому изводу ЦК КПСС – это плоды просто какой-то антигосударственной деятельности.
Дело не в том, что церкви стало "много", что она якобы сливается с государством и вмешивается в светские дела. На самом деле православия в нашей стране в наше время "мало". Как мало вообще веры и доверия в обществе. С точки зрения светской рациональности вера, традиции и нормы-институты – ключевой дефицит в наше циничное и прагматичное время. С точки зрения светского управления все равно, откуда возьмутся общественная плотность и социальный капитал – из этических профессиональных кодексов, из семьи или из искренней религиозности: пригодится все. Теоретически неважно, из какой веры вырастут совестливые бизнесмены, честные чиновники или справедливые судьи. Но практически в России как раз без православия и не обойтись – если не на свои традиции и ценности нам опираться, то на чьи? А если не через традиции, то опять через репрессии, что ли, пойдем к светлому завтра?
Это, конечно, не значит, что всех надо крестить. Просвещенный ислам, искренний атеизм ученого или воспоминания о купеческой чести предпринимателя, как и любые иные настоящие ценности, тоже полезны. От православия же нужна не количественная, формальная экспансия, а собственно оно само.
В обществе, где кто-то может возвысить голос даже против самого грозного царя в защиту жизни и прав людей, как митрополит Филипп; в котором есть такие образцы служения и благотворительности, как Иоанн Кронштадтский; в котором есть те, кто вместе со своим народом переносит все тяготы и дает утешение и надежду, как патриарх Алексий I в блокадном Ленинграде; в котором есть такие "простые" святые и праведные, как Алексей Мечев... не то что лучше жить – в таком обществе жить хочется. Не хочется иначе.
Обществу, даже самому секулярному и современному, нужна православная церковь, но не как жалкая пародия на вертикаль власти и эффективный менеджмент, а как собственно Церковь.
