Религия эзотерика философия анекдоты и демотиваторы на религиозном форуме - религиозные форумы

Объявление

ДРУЗЬЯ! Я ВАС ОЧЕНЬ ПРОШУ ВОЗДЕРЖИВАТЬСЯ ОТ ПОЛИТИКИ, ОТ ВЗАИМНЫХ ОСКОРБЛЕНИЙ! Я ВАС ОЧЕНЬ ПРОШУ ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ОБСУЖДЕНИЯ СИТУАЦИИ В УКРАИНЕ, В РОССИИ, В БЕЛАРУСИ!!!
Обсудить политику и ситуацию в Украине вы можете на других форумах и в соц.сетях!

Обращаю ваше внимание, заголовки взяты с видеороликов. Это не мое мнение, это не мнение администрации форума!
Администрация форума не имеет никакого отношения к публикуемым, републикуемым сообщениям, видео, фотографиям, статьям, новостям.
Мнение участников форума принадлежит абсолютно участникам форума и администрация форума не несет ответственность за мнение участников форума.

Пожалуйста, имейте ввиду, мнение астрологов, предсказателей, тарологов, экстрасенсов является сугубо субъективным мнением.
Предсказания, пророчества, прогнозы о России, Украине, США, Беларуси, и вообще о войне и мире в Мире публикуются исключительно для доведения до вашего сведения данной информации, и для проверки вами лично всех этих предсказаний, пророчеств и прогнозов от экстрасенсов, магов, астрологов, тарологов.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Кен Уилбер Интегральная психология.

Сообщений 21 страница 30 из 35

21

• Соотношение юнгианской и трансперсональной теории
• Отношения между «маргинальными» и «нормальными» группами в социальной эволюции
• Отношение великих традиций к трем «иным» (телу, природе, женщине)
• «Инакость» природы по отношению к духу
• Отношение между теорией и практикой
• Обобщающая теория

Свернутый текст

________________________________________

Соотношение юнгианской и трансперсональной теории

Это весьма сложная и тонкая тема. В течение полувека юнгианская парадигма была основной и единственной жизнеспособной теорией трансперсональной психологии на Западе. Я лично полагаю, что юнгианская модель имеет много сильных сторон, но еще больше слабых и что обсуждение этих вопросов в предстоящем десятилетии будет весьма напряженным хотя бы потому, что это касается множества людей. Однако в любом случае диалог между юнгианской моделью и трансперсональной областью в целом будет источником взаимного обогащения и стимуляции, равно как и диалог между трансперсональной психологией и другими тремя основными психологическими направлениями.

Отношения между «маргинальными» и «нормальными» группами в социальной революции

Большинство трансперсоналистов полагают, что важнейшие проблемы мира — от социальной разобщенности до экологического кризиса — могут быть решены только посредством трансперсональной трансформации. Лично я не думаю, что это так, но в любом случае необходима убедительная, основывающаяся на историческом анализе теория о том, как маргинальные знания (вроде трансперсональных) становятся нормализованными или общепринятыми. Работа в этой области практически не начиналась, однако без нее притязания на преобразование мира или даже на то, что трансперсональная теория может оказать какое-то влияние на мир, остаются пустой идеологией.
Мне лично кажется, что теория преобразования мира действительно окажется мистическим марксизмом: обнаружатся интересные связи между «материально-технолого-экономическим» базисом любого общества и его мировоззрением, стратегиями легитимизации и структурами/состояниями сознания Это новое, открывающееся поле исследования.
Отношение великих традиций к трем "иным" (телу, природе, женщине)
В завершенных мировых традициях (иудаизм, христианство, индуизм, буддизм, ислам, даже некоторые аспекты даосизма) существует атмосфера недооценки тела, природы и женщины. Все эти три «иных» приравнивались к злу, искушению и иллюзии. Могут ли современные женщины доверять великим традициям, если их развивали исключительно мужчины? А отчуждение женщины непараллельно ли отчуждению тела (аскетизм) и природы (сансара)? И не является ли глобальным то отчуждение, которое называется экологическим кризисом? Не коренится ли кризис, могущий погубить нас всех, как раз в тех великих традициях, которые собирались нас спасти? Эти вопросы требуют неотложного ответа.
Великие традиции действительно подчеркивают восходящую и трансцендирующую направленность, однако многие из них также указывают на нисходящую и имманентную природу Духа. Например, тантрическая традиция подчеркивает единство трансцендентального и восходящего бога Шивы с имманентной и нисходящий богиней Шакти — единство, обнаруживаемое в недвойственном сердце и равно касающееся мужского и женского аспектов Духа.
Я полагаю, что в ближайшие годы пантеон великих традиций будет тщательно пересмотрен и отчуждение трех «иных» (тела, природы, женщины) будет преодолено. Причем это необходимо сделать таким образом, чтобы не выплеснуть ребенка вместе с водой. Было бы катастрофой отрицать то, что могут нам сообщить великие традиции: нелепо не пользоваться колесом только потому, что его изобрел мужчина. Эта область требует обсуждения и обещает множество открытий. Следующий пункт тесно связан с этим.
«Инакость» природы по отношению к духу
Я выделяю это в качестве отдельной темы из-за угрозы глобального экологического кризиса. У меня нет сомнения, что восходящая (гностическая) традиция, рассматривающая проявленный мир как иллюзию, внесла значительный вклад в систему «культурных предрассудков», допускающих разграбление Земли.
Я полагаю, что нам следует обратиться к тантрическим традициям (западным и восточным, северным и южным), которые рассматривают конечный мир (Землю и все остальное) как совершенное проявление Духа, а не его умаление, почитая таким образом воплощение, нисхождение, имманентное, женское, и ценя земное и телесное.
Вот как описывает «тайное» отношение восходящего (трансцендентного) и нисходящего (имманентного) аспектов Духа Шри Рамана Махарши:

Мир иллюзорен,
Лишь Брахман реален.

Брахман есть мир. Таким образом всеобъемлющая духовность включает оба великих течения — восходящее и нисходящее, мужское и женское. Рассмотрение мира как иллюзорного — это трансцендентное или восходящее течение, которому в гностической/теравадической традиции (во всех их обличьях) уделяется основное внимание. Представление, что Брахман есть мир, — течение имманентное, или нисходящее, охватывающее все проявления как совершенный жест Божественного.
Каждое из этих течений само по себе катастрофично. Мы видели катастрофы, приносимые переоценкой мужского, восходящего течения. Сейчас мы имеем возможность видеть бедствия, приносимые теми, кто стремится приравнять конечный мир к бесконечному. Мы присутствуем при расцвете нисходящих теорий, от глубинной экологии до экофеминизма и геоцентрического возрождения, которые благополучно ухитряются перепутать тени с источником. Эти попытки нисхождения, сколь бы важными они ни были, сами по себе столь же однобоки, дуалистичны и фрагментарны, как и восходящие.
Задача ближайшего десятилетия — найти способ объединить эти течения: конечное и бесконечное, Проявленное и Непроявленное, восходящее и нисходящее, не сводя их друг к другу и не давая никому преимущества.
Отношения между теорией и практикой
Сами по себе трансперсональные исследования не являются духовной практикой, хотя тесно с ней связаны. Природа этой связи станет в ближайшее десятилетие важной темой.
Есть множество практик, которые открывают для человека трансперсональные измерения. Это медитация, шаманские техники, ритуал богини, упражнение кундалини, холотропное дыхание, психоделики, глубинная психотерапия, биологическая обратная связь и электронная индукция, различные йоги, наконец, сама жизнь. Трансперсональная психология как реконструктивная наука находит своих испытуемых среди тех, кто обладает компетентностью в одной из этих областей. Теория трансперсональной психологии зависит от тех, кто на практике достигает компетенции в определенных трансперсональных/духовных областях.
В идеале трансперсональный исследователь также занимается какой-либо духовной практикой, то есть является «участвующим наблюдателем». Следовательно, разделение и взаимосвязь теории и практики оказывается важной проблемой, которая осложняется тем, что трансперсональная теория стремится выделить из различных духовных дисциплин те универсальные факторы, которые являются их ключевыми, общими составляющими, но каждый человек для достижения компетентности должен практиковать определенную дисциплину.
Кроме того, различные духовные дисциплины сами развиваются в сегодняшней «всемирной деревне», где буддизм встречается с европейской наукой, а йога — с компьютером. Это делает проблематичными многие аспекты традиционных дисциплин — роль гуру, специфические культурные установки и предписания относительно стиля жизни, в частности, требования к сексуальному поведению. Я полагаю, что трансперсональному исследователю совершенно необходимо практиковать какую-либо духовную дисциплину. Но конкретное соотношение теории и практики останется крайне важной темой для обсуждения, по мере того как трансперсональные исследования ищут свой путь в XXI век.
Обобщающая теория
Трансперсональная область уникальна в отношении синтеза и интеграции различных областей человеческих знаний, поскольку она признает, принимает и исследует все аспекты человеческого опыта — чувственного, эмоционального, ментального, социального и духовного. Лишь трансперсональные исследования в настоящий момент охватывают весь спектр человеческого развития и человеческих устремлений, и в ближайшее десятилетие они станут единственной всеобъемлющей областью приложения человеческих усилий. Хотя я не думаю, что мир приближается к чему-то вроде «новой эры» или «трансперсональной трансформации», я полагаю, что трансперсональные исследования будут путеводной звездой для тех, кто видит Дух в мире и мир в Духе.
Кен Уилбер

Источник: "Пути за пределы эго", Издательство "Открытый Мир", 2006 г. Под редакцией Роджера Уолша и Фрэнсис Воо

0

22

Соня написал(а):

...
От тела к разуму и к духу — таковы три этапа роста сознания;....

Уже смешно.
Дух тело и разум - три составляющие человека.
Нельзя брать одну часть  идти ко второй и дурковать с третьей.

Не читая книги, можно уже сделать заключение, что писал её, обычный дурак.

Дух- фантом разума. Разум- фантом тела.. Тело- фантом духа.

Автор - просто дурак.

0

23

... и это - о КЕНЕ УИЛБЕРЕ ...

0

24

Кен Уилбер Духовное развитие и эго
"Дело не в эго. А в том, что оно у нас слишком маленькое"
/Кен Уилбер/
https://www.youtube.com/watch?v=xIWTxjwEqCE

0

25

Многообразие медитативного опыта - Дэниел Голмен
классика ХХ века

Полностью - тут:
http://www.psylib.org.ua/books/golem01/index.htm

http://s6.uploads.ru/t/AHzLF.jpg

Свернутый текст

Дэниел Голмен
МНОГООБРАЗИЕ МЕДИТАТИВНОГО ОПЫТА

И вдруг на меня снизошло и простерлось вокруг такое чувство покоя и мира, такое всеведение, выше любой человеческой мудрости, и я понял... что Бог — мой брат, и что Его душа — родная мне. и что центр Вселенной — Любовь».
Уолт Уитмен. «Листья травы»

Рам Дасс
ПРЕДИСЛОВИЕ
 
В Индии я встретил Ниимкароли Бабу (Махарадж-джи), что превзошло все мои ожидания. Он жил в состоянии «Сахадж Самадхи», и пробужденное состояние сознания было неотъемлемой частью его повседневной жизни. В его присутствии человек ощущал бесконечность пространства и времени так же, как и бесконечную любовь и сострадание. Однажды, как мы его называли, принял огромную дозу психоделиков, и, к моему полному изумлению, ничего не произошло. Поскольку его осознание не было ограничено никаким местом, то ему некуда было и идти, так как он уже был и здесь, и везде, где только возможно.
Видеть кого-то и быть кем-то — две разные вещи, и я намного охотнее был бы кем-то, чем видел бы кого-то. Вопрос заключался в том, как осуществить ту трансформацию, которая, как я полагал, сделает меня тем, кем — или чем — был Махарадж-джи.
В присутствии Махарадж-джи я чувствовал, что мое сердце раскрывается, и чувствовал прилив всепоглощающей любви, которую я не испытывал никогда прежде.
Мои друзья-буддисты говорили, что проблема тут состоит в том, как дисциплинировать свой ум, а Махарадж-джи, когда я его спрашивал, утверждал, что когда я приведу свой ум к однонаправленности, я познаю Бога. Возможно, это и было тем, что нужно. Поэтому я ревностно занялся медитацией. На десятидневных курсах в составе группы из ста человек, прибывших с Запада, я был плавно введен в методы буддийской медитации Тхеравада — практики, исключительной по своей простоте.
В это время я встретил Анагарику Муниндру, учителя Тхеравады, который при своем открытом, почти прозрачном характере, казалось, олицетворял то внимательное, светлое спокойствие, на достижение которого и был направлен метод. Переживание нового глубокого спокойствия сразу же оживило меня.

В этой книге содержится система тщательно сформулированных категорий умственных состояний плюс философия и метод избавления сознания от тирании собственного ума. В ней содержится та система понятий, которую я искал с 1962 года. Она на удивление свободна от оценивающих суждений, и поэтому годится для сравнения принципиально различных метафизических систем, относящихся к пробужденным состояниям сознания.
Вы можете спросить — если Махарадж-джи, иидуист, является моим Гуру, то почему я должен был ехать изучать буддийскую медитацию в Бодх Гайя, вместо того, чтобы оставаться с ним? Дело в том,что он временами не позволял мне оставаться вместе с ним и всегда говорил «Все есть одно». Он подробно рассказывал о Христе и Будде, а потом отсылал меня прочь. Поэтому я не видел противоречия в следовании другим традициям, когда находился не с Махарадж-джи. Потому что по методу моего Гуру все другие пути способствуют процессу.
я, и еще человек двадцать, практиковали набор из буддистских, индуистских и христианских методов. В течение этого времени, беседуя с Дэном Голменом, я обнаружил, что у нас много общего. Мы оба получили психологическое образование, оба были связаны с Гарвардом, у обоих был один и тот же Гуру, мы оба высоко ценили теорию буддизма и его медитационные техники. Так же, как и я, он боролся, пытаясь объединить две несопоставимых части жизни каждого из нас.
Дэна занимали интеллектуальные проблемы интеграции. Научный склад его проницательного ума, его преданность Махарадж-джи и приверженность буддистской традиции идеальным образом подготовили его для составления обзора духовных путей и связанных с ними состояний сознания.
Дэн дает общий взгляд на единство путей, не уделяя внимания деталям. Те же, кто считают свой путь единственным, будут особенно расстроены. Здесь я имею в виду не только такие очевидные примеры, как христианский фундаментализм или Общество Сознания Кришны, но и тот утонченный снобизм, который пропитывает почти все традиции. Наверное, каждый из нас, не будучи полностью уверенным в себе, должен чувствовать, что его путь лучше. Но более зрелой является та точка зрения, что «мой путь» лучший только для меня, а для других людей более удобны другие пути. И эта книга служит примером такого подхода.
Если выйти за пределы эмоциональных привязанностей к нашим собственным методам, то появится возможность оценки данной работы. Она представляет собой закладывание систематических основ для понимания смысла универсальности духовного путешествия. И наверняка, когда мы сможем осознать общности, мы сможем постичь и различия.
Рам Дасс

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

...Я был в замешательстве. Но все же, после одного замечания Джозефа Голдстейна, учителя интуитивной медитации, у меня впервые начало проясняться понимание некоторых вещей. «Все это просто математика,— сказал он.— Все системы медитации имеют своей целью либо Единицу, либо Ноль — соединение либо с Богом, либо с Пустотой. Путь к Единице происходит через концентрацию на Нем, а путь к Нулю — это проникновение в пустоту своего ума»,
.. там собралось человек тридцать-сорок пилигримов с Запада. среди них были последователи всех главных духовных традиций: различных форм индийской йоги, разных сект тибетского буддизма, суфизма, христианской медитации, дзэн-буддизма, Гурджиева, Кришнамурти и многочисленных гуру, свами, йогов и баба. ..Из этих литературных и личных источников я выделил два основных сходства и различия между всеми медитационными путями.
Мне нужны были карты, и каждая из этих традиций предлагала свою собственную. эти карты помогали мне находить свой путь в медитации и позволяли чувствовать себя в безопасности на незнакомой территории. Они не являются чем-то законченным, потому что даже все вместе они не смогут объяснить каждую грань чьих-то индивидуальных медитационных переживаний. Большинство из нас имеют свой собственный путь, по которому мы следуем, но временами наши пути перекрещиваются. Карты, собранные в этой книге, принадлежат к числу наиболее изученных. Это популярные маршруты, но они никоим образом не определяют всю территорию. Эта ментальная территория большей частью вообще не нанесена на карту, и каждый из нас является ее исследователем.
Больше всех я обязан написанием этой книги Ниимкароли Баба, который вдохновил меня серьезно следовать своему собственному пути. Своим пониманием я во многом обязан беседам и встречам с Рам Дассом, Анагарика Муниндрой, Чогьямом Трунгпа, Бхагаван Дассом, Ананда Майя Ма, Куну Ринпоче, Д.Кришнамурти, С.Н.Гоенка, Свами Муктанандой, Ньянапоника Махатхерой, Бхикку Нянадзивако, Джозефом Голдстейном, Гербертом Гюнтером, К.К.Сахом, Отцом Феофаном, Йогом Рамавьядасом, Чарльзом Ридером и с многими другими, которые активно сами следовали этим путям.
Дэниел Голмен

ВВЕДЕНИЕ
медитация тысячелетиями была путем для человека, стремящегося превзойти ограниченные цели повседневного мира. Парадокс же состоит в том, что сейчас медитация расхваливается как лучшее средство для достижения этих повседневных целей и продления мирских грез и мечтаний.
утверждения, что только один какой-то вид медитации моэкет изменить человека к лучшему, а другие — нет, утаивает фундаментальное сходство всех медитационных техник. Я надеюсь устранить образовавшуюся путаницу, описывая дюжину главных медитационных техник, показывая как их сходства, так и их реальные различия.
Все эти медитационные техники обещают изменить нас, все они согласны и в том, что медитация — путь к такому изменению. В первой части книги я описываю специфику этих изменений и основные вехи на пути к пробужденным состояниям сознания с точки зрения различных традиций.
Необходимо предупредить: эти состояния крайне редки. Они никогда не случаются с большинством медитирующих. Их вероятность увеличивается по мере накопления опыта медитации и многих других факторов, таких как глубина концентрации, чистота и спокойствие ума, терпение и энергия. Однако те немногие из нас, кто знает действительно пробужденные состояния, смогут найти во второй части книги обнадеживающие указания на те внутренние события, о которых наша культура не знает ничего достоверного. Подлинно пробужденные состояния сознания радикально отличаются от всех форм обычного сознания.
Ошеломляющие переживания, которые приходят к большинству из нас во время медитации,— это не пробужденные состояния в истинном смысле слова, а только необычные интенсивные чувства. Например, так называемый «релаксационный отклик» — это просто еще один термин для обозначения обычного физиологического состояния, в котором тело расслаблено и восстанавливаются силы. Это спокойное состояние весьма приятно, но имеет мало общего с теми медитативными состояниями, которые превосходят нормальные пределы чувственного восприятия и служат основой религиозного мистицизма.
Основатели и первые последователи каждой из мировых религий имели опыт таких пробужденных состояний. Эти трансцендентные состояния вдохновляли монастыри, монашеские ордена и породили теологию, богословие. Но очень часто такие теологические, богословские науки утрачивали возможность передачи тех исходных состояний, которые их породили. Без этих живых переживаний такие учреждения бессмысленны, а теология пуста. кризис официальных религий вызван отсутствием в современную эпоху личного опыта таких трансцендентных состояний, живого духа, лежавшего в основе всех религий.
Единство этих трансцендентальных переживаний скрыто под различными именами, которые присваивали им различные религии. «Царство Небесное», «Другой берег», «Земля обетованная» — все это географические метафоры для обозначения такого запредельного ментального пространства. По мере углубления наших знаний о состояниях сознания становится ясным, что такие видимые отличия скорее отражают различия во взглядах, чем в самой их внутренней природе. Особенности веры создают эти ложные различия. люди приспосабливают известные им термины к тому, что они встречают.
Как гласит старое дзэнское высказывание: «В древности не существовало двух путей. И те, кто достиг, прошли одну и ту же дорогу».

0

26

Дэниел Голмен
МНОГООБРАЗИЕ МЕДИТАТИВНОГО ОПЫТА

"Дэниел Голмен занимался интеллектуальными аспектами объединения медитативного опыта.
Его проницательный, мощный ум, его преданность буддийской традиции идеальным образом подготовили его для составления обзора духовных путей и связанных с ними состояний сознания "
Рам Дасс

"Форма слов и путь, по которому они приходят, индивидуальны и личны, но Смысл всеобщ. Воспользуйтесь одним путем, если это поможет Вам, воспользуйтесь другим, если это откроет Врата; но пользуйтесь каким-то путем, пока не обнаружите Тот Единственный, который свойствен именно Вам. "
Ф. Мерелл-Вольф

ЧАСТЬ 1
ВИШУДДХИМАГГА — КАРТА ВНУТРЕННЕГО ПРОСТРАНСТВА

Классический буддийский текст «Абхидхарма» является, возможно, самым обширным и подробным текстом по традиционной психологии состояний сознания. В пятом веке нашей эры монах Буддхагоша создал свое толкование той части «Абхидхармы», которая посвящена медитации. Это «Вишуддхимагга», «Путь очищения». Буддхагоша объясняет, что конечное очищение должно пониматься как «ниббана» (то же, что на санскрите «нирвана») — пробужденное состояние сознания. Благодаря своей детальности и полноте «Вишуддхимагга» дает нам исчерпывающую картину медитации.

Свернутый текст

1. ПОДГОТОВКА К МЕДИТАЦИИ

«шила» (добродетель, моральная чистота) в психологическом смысле попросту означает сокращение числа отвлекающих мыслей.
Процесс очищения представляет собой одну из трех главных частей в буддистской системе тренировок, а двумя другими являются «самадхи» (медитативная концентрация) и «пунна» (проницательность). Проницательность — имеется в виду «видеть вещи такими, каковы они есть в действительности».   Очищение,   концентрация   и проницательность тесно связаны. Усилия по очищению ума облегчают начальную концентрацию, а она развивает проницательность. При развитии концентрации либо проницательности чистота для медитирующего становится вполне естественной, и для ее достижения вовсе не нужно напрягать волю. развитие одной из этих трех способностей вызывает развитие и двух других. Это три грани одного и того же процесса.
Практика очищения означает создание спокойного и дисциплинированного ума, и моральная чистота имеет значение только как чистота ума.
Поскольку целью очищения является ум, находящийся под контролем, обуздание чувств является частью процесса очищения. Средством для этого служит «сати», полнота внимания. При полноте внимания контроль над чувствами возникает благодаря привычке просто наблюдать чувственные восприятия, не позволяя им возбуждать в уме цепочки мыслей и реакций. В итоге полнота внимания превращается в практику «випассаны» — видения вещей как они есть — и становится прямым путем к состоянию Нирваны. Ежедневная практика полноты внимания приводит медитирующего к отстраненности от его собственных мыслей и восприятии. Он становится посторонним наблюдаягелем потока своего сознания; привлекательность обычных состояний ума ослабевает и подготавливается путь к пробужденным состояниям сознания.
  В любом из аспектов практики духовная гордыня нарушает чистоту. Все, что приобретается аскетизмом, может быть утрачено из-за гордости. Цель очищения — это ум, не озабоченный ничем внешним, спокойный и готовый для медитации.

ВСТУПЛЕНИЕ НА ПУТЬ МЕДИТАЦИИ

Сущность концентрации состоит в неотвлекаемости, а очищение — это систематическое сокращение отвлекающих вещей. Работа медитирующего заключается в достижении собранности ума, его однонаправленности. Обычно поток мыслей беспорядочен и рассеян, а цель концентрации и медитации в том, чтобы сфокусировать поток мыслей сосредоточением ума на отдельном объекте, предмете медитации. На позднейших стадиях углубленной медитации ум не только направляется на объект, но и проникает в него. Полностью растворяясь в объекте, ум стремится достичь с ним единства. Когда это происходит, то такой объект становится единственной вещью в сознании медитирующего.
Любая вещь, на которую направляется внимание, может быть выбран в качестве объекта концентрированной медитации, которая просто удерживает в фокусе какую-то одну точку. «Вишуддхимагга» рекомендует сорок объектов для концентрации:
— десять «асубхас»: отвратительный гниющий трупу например, труп раздутый, обглоданный, кишащий червями и т.п., включая скелет.
— десять размышлений: об атрибутах Будды, учении, сангхе, спокойствии, своей собственной чистоте, своей терпимости, о божественных качествах в себе, или о неизбежности смерти; созерцание 32 частей тела или входящего и выходящего дыхания.
— четыре возвышенных состояния: любовь и доброта; сострадание; радость от того, что счастливы другие; самообладание.
— четыре бесформенных созерцания: бесконечного пространства» бесконечного сознания; сферы пустоты и сферы «ни восприятия,ни не-восприятия».
Все эти объекты подходят для развития концентрации до глубины состояния Нирваны. медитация над каждым из них имеет различные  побочные   психологические   эффекты. Например, медитация на любви и доброте в результате приводит к тому, что человек спит и бодрствует в комфорте, не видит плохих снов, дорог всем существам, его ум легко концентрируется, у него безмятежное выражение лица и он умирает спокойно.

2. ПУТЬ КОНЦЕНТРАЦИИ

Сначала у медитирующего фокусировка внимания отклоняется от объекта медитации. Как только он замечает это отклонение, он возвращает свое осознание обратно, в фокус. Однонаправленность еще является случайной, приходящей периодически. Ум колеблется между объектом медитации и отвлекающими мыслями, чувствами и ощущениями. Первая веха на пути концентрации .будет пройдена, когда внешние отвлекающие раздражители, такие как волны различных мыслей и чувств медитирующего, перестают оказывать влияние на его ум. Хотя он слышит отмечает мысли и чувства, но они не нарушают его спокойствия. На следующей стадии ум медитирующего фокусируется на объектах медитации в течение продолжительных периодов. Способность возвращать свой ум, когда тот отвлекается, постепенно возрастает по мере того, как медитирующий видит пагубные результаты отвлечения — свое возбуждение— и чувствует преимущество спокойной однонаправленности.  Теперь ум медитирующего способен не отвлекаться в течение длительного времени.

На грани растворения

На ранних стадиях медитации существует напряжение между концентрацией на объекте медитации и отвлекающими мыслями. Но с практикой приходит момент, когда эти препятствия полностью преодолеваются. После этого наблюдается заметное оживление концентрации и начинают преобладать такие ментальные свойства, как однонаправленность и блаженство, которые окончательно проявляются при полном растворении. Каждое из этих свойств уже испытывалось раньше на различных стадиях, но когда они возникают сразу оба, то их проявление имеет особую силу. Так как это состояние находится на грани полного растворения, то оно называется «предварительной» концентрацией.
Это состояние концентрации подобно ребенку, который еще не может твердо стоять на ногах, но уже пытается это делать. На этом уровне те ментальные факторы, которые характерны для полного растворения, еще недостаточно сильны, их появление носит случайный характер, а ум колеблется между ними и «внутренним диалогом», обычными размышлениями и различными отвлекающими мыслями. Медитирующий все еще открыт своим восприятиям и осознает телесные ощущения и окружающие шумы. Объект медитации хотя и преобладает в уме, но еще не занимает весь ум полностью. На этом предварительном уровне возникает чувство сильного энтузиазма и восторга наряду со счастьем, удовлетворением и невозмутимостью. Бывают быстрые, мгновенные притяжения внимания к объекту медитации, как бы сталкивающиеся с ним, или же более продолжительная фокусировка на объекте. Иногда бывают вспышки яркого света или светящиеся образы, особенно если объект медитации —дыхание. Может также наступать ощущение легкости, как будто тело плывет в воздухе. Но предварительная концентрация — еще не настоящее достижение, и в промежутке между занятиями ее нужно оберегать.

Видения
Если бы непрерывность концентрации проявилась в полной мере, пока внимание приковано к объекту, то ментальные процессы, которые порождают видения, прекратились бы.
Цель медитирующего — за пределами всех видений. Поэтому в Дзэн-буддизме и говорят: «Если встретишь Будду — убей его ».
Полное поглощение, или дхьяна
При продолжительном непрерывном фокусировании на объекте медитации наступает момент, который знаменует собой первый разрыв с обыденным сознанием. Это — полное поглощение, растворение — дхьяна. Ум внезапно как бы погружается в объект и остается в нем неподвижно, а мешающие мысли полностью исчезают. Нет ни восприятии через органы чувств, ни обычного осознавания своего тела; физическая боль не ощущается. В сознании преобладают восторг, блаженство и однонаправленность. Это те ментальные факторы, которые при их одновременном проявлении являются признаками состояния дхьяны.
Есть тонкое различие между восторгом и блаженством. Восторг на уровне первой стадии дхьяны подобен впервые испытываемому удовольствию или волнению,' когда получаешь давно желанный предмет; блаженство же — это обладание этим объектом. Восторг может ощущаться как мгновенная радость, вспыхивающая и в исчезающая подобно молнии, как волна, прокатывающаяся раз за разом, когда волосы поднимаются на теле; как ощущение утраты телом своего веса или как погружение в водоворот счастья. Блаженство же — это более смягченное состояние продолжительного экстаза.

Однонаправленность — то свойство ума, которое сосредоточивает его в состоянии дхьяны. Первое знакомство в. дхьяной длится лишь мгновение, но путем непрерывных усилий постепенно .появляется способность удерживать это состояние в течение все более и более длительных периодов. Пока вы не овладели дхьяной, она будет неустойчивой и легкоутрачиваемой. Полное же мастерство приходит тогда, когда медитирующий может достигать дхьяны где угодно и когда угодно, сразу же и на период любой длительности, как только он этого пожелает.

Более глубокие виды дхьяны

В ходе медитации однонаправленность становится все более и более интенсивной путем исключения факторов, мешающих дхьяне. Однонаправленность поглощает ту энергию, которая содержится в факторах, действующих на более низких уровнях (см. таблицу).
Таблица 1.
Вехи на пути концентрации Степени растворения и уровни дхьяны
(0-4 — материальные состояния; 5-8 — бесформенные состояния.)
8 Ни восприятие, ни не-восприятие; невозмутимость и однонаправленность.
7 Осознание пустоты. Невозмутимость и однонаправленность.
6 Сознание безобъектного пространства; невозмутимость и однонаправленность.
5 Сознание бесконечного пространства; невозмутимость и однонаправленность.
4 Невозмутимость и однонаправленность; блаженство и всякое чувство удовольствия в теле исчезают.
3 Чувство блаженства, однонаправленность и невозмутимость; восторг исчезает.
2 Чувство блаженства, восторга и однонаправленности; никаких мыслей об основном объекте концентрации нет.
1 Исчезают мешающие мысли, сенсорные восприятия. осознание болезненных физических состоянии; сознание с самого начала приковано к объекту концентрации; чувство блаженства., восторга и однонаправленности.
Предварительная стадия Мешающие мысли преодолеваются, другие мысли пока остаются; осознание сенсорных восприятии и своего тела. Преобладают мысли о главном объекте концентрации. Чувство восторга, счастья, уравновешенности. Мысли о главном объекте концентрации; раз возникнув, устойчиво поддерживаются. Вспышки света или телесная легкость.

Дальнейшее повышение интенсивности однонаправленности после овладения первой стадией дхьяны. требует исключения как начального, так и повторного возвращения внимания к объекту медитации. Чтобы выйти за пределы этих видов внимания, медитирующий входит в первую стадию дхьяны, путем фокусирования внимания  на основном  объекте медитации. Но затем он освобождает свой ум от всех мыслей об этом объекте и обращает ум к восторгу, блаженству и однонаправленности. Этот уровень растворения более тонок и устойчив, чем первый. Теперь ум медитирующего полностью свободен от всех дискурсивных мыслей, включая тонкие мысли о главном объекте медитации. Остается только отраженный образ этого объекта, как фокус однонаправленности.

Третья дхьяна

Медитирующий овладевает второй дхьяной точно так же, как он овладел первой, чтобы идти еще глубже. Затем, после выхода за пределы второй дхьяны, он видит, что восторг — лишь форма возбуждения,— что он грубее, чем блаженство и однонаправленность. Тогда, вновь созерцая основной объект медитации, ученик сначала оставляет мысли об объекте, а потом и о восторге; так он достигает третьего уровня дхьяны. На третьем уровне растворения присутствует невозмутимость даже по отношению к высочайшему восторгу. Такая уравновешенность появляется по мере постепенного исчезновения восторга. Эта дхьяна очень тонка, и без такой вновь возникшей невозмутимости ум был бы отброшен назад к восторгу. Если он остается на этом третьем уровне дхьяны, то чрезвычайно приятное чувство блаженства переполняет медитирующего, а затем растекается по его телу. Благодаря тому, что на этом уровне блаженство сопровождается невозмутимостью, ум медитирующего направлен на одно — только на эти тонкие аспекты дхьяны — и не скатывается обратно к грубому восторгу. Овладевая третьей дхьяной, медитирующий может двигаться дальше, если убеждается, что блаженство все же более беспокойно, чем однонаправленность и невозмутимость.

Четвертая дхьяна

Чтобы проникнуть еще глубже, медитирующий должен оставить все формы умственного удовольствия. Он должен отказаться от всех тех ментальных состояний, которые могут воспрепятствовать более полному спокойствию, даже от блаженства и от восторга. С полным прекращением блаженства однонаправленность и невозмутимость набирают полную силу. В четвертой дхьяне чувство телесного удовольствия полностью оставляется; чувство же физической боли исчезло еще в первой дхьяне. Нет ни одного ощущения, ни одной мысли. В этом чрезвычайно тонком состоянии ум медитирующего однонаправлен, невозмутим и пребывает в покое. По мере того, как его ум становится все более и более спокойным на каждом уровне растворения, дыхание медитирующего также успокаивается. На этом четвертом уровне дыхание медитирующего настолько спокойно, что он не может ощутить ни одного движения. Ему кажется, что его дыхание полностью прекратилось.

Бесформенная дхьяна

Следующий шаг в концентрации, являющийся кульминацией четырех предыдущих дхьян, называется бесформенным. Первые четыре дхьяны достигались концентрацией на материальной форме или на некоторой концепции, полученной из предыдущей концентрации. Но медитирующий достигает бесформенных состояний путем выхода за пределы восприятия всякой формы. До вхождения в первые четыре дхьяны медитирующий должен был опустошать свой ум от ментальных факторов. Для вхождения в каждую из последующих бесформенных дхьян медитирующий один за другим замещает объекты концентрации на более тонкие. Во всех бесформенных дхьянах присутствуют ментальные факторы однонаправленности и уравновешенности, но на каждом новом уровне эти факторы становятся все более утонченными. Так концентрация приобретает ненарушимость.

Пятая дхьяна

Медитирующий достигает пятой дхьяны, являющейся первой из бесформенных дхьян. Сначала он входит в четвертую дхьяну через одну из «катина», а затем, умственно расширив размеры «катина» до максимально возможных пределов, он переводит свое внимание с окрашенной «катина» на занимаемое ею пространство. С этим бесконечным пространством как объектом созерцания; и с полной невозмутимостью и однонаправленностью ум медитирующего теперь пребывает в сфере, где исчезли всякие восприятия формы. Его ум настолько утвердился на этом высоком уровне сознания, что ничто не может потревожить его. И все же едва заметные следы чувств еще существуют в этой пятой дхьяне, хотя они и игнорируются. Стоит обратить на них внимание, как состояние растворенности нарушается. Сразу же после овладения пятой дхьяной медитирующий проникает еще глубже путем достижения сначала осознания бесконечного пространства, а затем переключением своего внимания на это бесконечное осознание. На этом этапе пути оставляется мысль о бесконечном пространстве и остается беспредметное бесконечное осознание. Это — признак шестой дхьяны. Овладевая ею, медитирующий переходит к седьмой, путем входа в шестую дхьяну и перенесением затем своего внимания на то, что и бесконечное осознание не существует. Таким образом седьмая дхьяна — это растворение в «ничто», или в пустоте. Ум медитирующего при этом берет в качестве объекта своего осознания отсутствие каких-либо объектов. Овладев седьмой дхьяной, медитирующий может найти, что какое-либо присутствие восприятия все же является помехой и что отсутствие всякого восприятия будет более возвышенным. Определив так свою задачу, медитирующий достигает восьмой дхьяны, предварительно войдя в седьмую. Затем он переключает свое внимание на аспект умиротворенности и уходит от восприятия пустоты. Утонченность такого перехода обусловливается тем, что при достижении этой умиротворенности не должно быть ни намека на желание, ни ухода от восприятия «ничто». Уделяя внимание умиротворенности, медитирующий достигает сверхтонкого состояния, где существуют только остаточные ментальные процессы. Здесь вообще нет грубого восприятия — это состояние «не-восприятия». Но здесь есть некое сверхтонкое восприятие, так сказать «не не-восприятие», поэтому-то восьмая дхьяна и называется сферой «ни восприятия, ни не-восприятия». Нет никаких ментальных состояний, только их остатки, которые тоже почти отсутствуют. Это — приближение к конечным пределам восприятия. С телом происходит подобное тому, что и с умом — по мере продвижения через бесформенные дхьяны обмен веществ в теле медитирующего все более замедляется. Как говорит один комментатор, «восьмая дхьяна — настолько тонкая, что нельзя даже сказать, существует она или нет ».

Каждая из дхьян покоится на предыдущей. Войдя в какую-либо дхьяну, ум медитирующего устремляется вверх, проходя один за другим уровни дхьян путем исключения грубых элементов в каждой из них. По ходу практики это пересечение уровней становится почти мгновенным, и ум остается на каждом из них не более нескольких мгновений сознания. По мере исключения более грубых ментальных факторов концентрация усиливается. Степень грубости объекта медитации ограничивает глубину дхьяны, которую с помощью этого объекта может достичь медитирующий. Чем проще объект, тем глубже дхьяна.

0

27

3. ПУТЬ ИНСАЙТА
трудность тренировки заключается не в дхьянах. Трудным является тот путь, который начинается с полноты внимания (сатипаттхана), проходит через проникновение в суть (випассана) и заканчивается в Нирване.

Полнота внимания

Свернутый текст

Первая стадия, полнота внимания, влечет за собой прорыв через стереотипы восприятия. При полноте внимания медитирующий методически сталкивается лицом к лицу с неприкрытыми фактами переживаемой им реальности, глядя на каждое событие так, словно оно происходит впервые. Это достигается путем непрерывного уделения внимания первой фазе восприятия, когда его ум    скорее просто воспринимает, чем реагирует.
Медитирующий ограничивает свое внимание простым наблюдением за мыслями и чувствами. Он видит их, когда они возникают в каком-либо из его пяти органов чувств или в уме — «Вишуддхимагга» рассматривает ум как шестое чувство. Но наблюдая за своими чувственными впечатлениями, медитирующий воздерживается от реагирования на них, просто регистрируя все, что он наблюдает. Если какое-либо последующее суждение, оценка или образ возникает в его уме, то они сами становятся тем фокусом, к которому приковывается его внимание. Они не отвергаются и не принимаются, но после того, как были отмечены, просто отпускаются. сущность полноты внимания состоит «в ясном и честном осознании того, что действительно происходит с нами и в нас в каждый последующий момент восприятия ».

Если медитирующий ранее развил в себе некоторую силу концентрации, то она поможет ему и в развитии полноты внимания. В приобретении этой новой привычки «просто воспринимать» важную помощь оказывает однонаправленность. Лучшим уровнем дхьяны для практики полноты внимания является самый низкий «предварительный» уровень. Причина этого в том, что полнота внимания приложима к обыденному, нормальному сознанию, а начиная с первого уровня дхьяны процессы обыденного сознания прекращаются. С другой стороны, более низкий уровень концентрации, чем предварительный уровень дхьяны, может легко заполниться блуждающими рассеянными мыслями, и в практике полноты внимания будут наблюдаться сбои. А на предварительном уровне есть необходимый баланс — восприятие и мысль сохраняют свою обычную форму, но концентрация достаточно сильна для того, чтобы удерживать сознание медитирующего от непрерывного комментирования этих форм. Моменты входа или выхода из дхьяны особенно удобны для практики постижения. В такие моменты процессы, происходящие в уме, становятся прозрачными и более доступными для внимания.

Лучше всего, чтобы культивированию полноты внимания предшествовала практика дхьян. Существует, однако, метод, называемый «простое понимание», в котором медитирующий начинает с практики полноты внимания без предшествующих достижений в концентрации. В «простом понимании» концентрация усиливается через саму практику полноты внимания. На первых стадиях «простого понимания» в уме медитирующего моменты полноты внимания перемежаются появлением блуждающих мыслей. Иногда медитирующий замечает это блуждание, иногда нет. Но постепенно, по мере «вылавливания» беспорядочных мыслей, мгновенная концентрация усиливается. Блуждающие мысли утихают сразу после того, как они были замечены, и медитирующий снова возвращается к полноте внимания. В конце концов достигается стадия, когда ум медитирующего перестает зависеть от блуждающих мыслей. Когда медитирующий становится способным замечать каждое движение ума без перерывов, это превращается в «предварительную» стадию дхьяны.

Виды полноты внимания

Есть четыре вида полноты внимания, разные по своей функции, но тождественные по фокусу сосредоточения. Полнота внимания может фокусироваться на теле, чувствах, уме или мыслях. Любой из этих объектов служит фиксированной точкой, помогающей раскрепостить внимание в потоке сознания. При полноте внимания к телу медитирующий отмечает каждое мгновение своей физической деятельности, позу, движение частей тела. Медитирующий отмечает движение тела я его положение, чем бы он ни занимался. Он не придает значения своим действиям, но фокусируется на самих по себе движениях тела.
При полноте внимания к чувствам медитирующий фокусируется на внутренних ощущениях, независимо от того, приятны они или неприятны. Он просто отмечает свои внутренние чувства по мере того, как они проходят перед вниманием. Некоторые чувства являются первой реакцией на сообщения органов чувств, другие являются физическими ощущениями, сопровождающими физиологические состояния, третьи — побочными продуктами биологических процессов. Каков бы ни был источник чувства, оно регистрируется само по себе.
При полноте внимания к ментальным состояниям медитирующий фокусируется на каждом из них по мере того, как они возникают в его сознании. Какое бы настроение, образ мыслей или психологическое состояние ни проявлялось, он просто регистрирует его как таковое. Если, например, у медитирующего возникает раздражение от беспокоящего шума, то он просто отмечает в этот момент: «раздражение».
Четвертая техника, полнота внимания к мыслям и мыслеобразам является, в сущности, аналогичной вышеописанной, за исключением того уровня, на котором наблюдается работа ума. Вместо того, чтобы отмечать качество ментальных состояний по мере их возникновения, медитирующий отмечает объекты внимания, которые и порождают эти ментальные состояния — например, «беспокоящий шум». Как только возникает кысль, медитирующий отмечает ее в терминах детальной схемы, разработанной для классификации содержания ума. Самая широкая из категорий этой схемы разделяет все мысли на способствующие просветлению и на мешающие ему.

Любая из этих техник полноты внимания прерывается иллюзиями причинно-следственной связи и благоразумия, которые питают нашу ментальную жизнь. А при полноте внимания медитирующий начинает видеть те частицы, элементы своего ума, из которых строится для него картина реальности. Эти наблюдений приводят к ряду открытий, касающихся природы ума. С приходом этих открытий полнота внимания созревает до уровня постижения, инсайта (випассана). Практика постижения начинается с того момента, когда полнота внимания может существовать сама по себе. В практике медитации постижения   (випассана   медитации)   сознание фиксируется на выбранном объекте таким образом, что созерцающий ум и объект созерцания появляются вместе в неразрывной последовательности. Этот момент знаменует собой начало цепочки инсайтов — постижений ума, познающего самого себя, — заканчивающихся состоянием Нирваны.

Таблица 2

Вехи на пути инсайта
Постижения
НИРОДХА
Полное прекращение самосознания.
НИРВАНА
Сознание перестает иметь цель, объект.
ПОСТИЖЕНИЕ БЕЗ УСИЛИЙ
Созерцание — быстрое, легко и неослабевающее. Мгновенное познание «анатта», «аникха». «дуккха». Прекращение страдания и полная невозмутимость.
ПОНИМАНИЕ
Понимание страшной, неудовлетаоряющей, скучной природы физических и ментальных явлений; физическое страдание и появление желания бежать от этих явлений; восприятие исчезновения ментальных объектов; восприятие быстрое и безупречное; исчезновение света. восторга и т.п.
ПСЕВДОНИРВАНА
Ясное восприятие проявления и ухода каждого каждого последовательного момента существования ума; это восприятие сопровождается такими явлениями, как яркий свет. чувство восторга, спокойствие, благоговение. энергия, счастье, полнота внимания; невозмутимость в отношении объектов созерцания; быстрое и ясное восприятие; привязанность к этим новым состояниям.
СТАДИЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Эти процессы не кажутся ни приятными, ни прочными; переживание «дукха», неудовлетворенности; эти процессы видятся как возникающие и проходящие в каждый момент созерцания. Переживание «аникха», непостоянства. Эти двойственные процессы видятся лишенными своего «Я». Переживание «анатта», отсутствия своего «Я». Сознание и его объекты в каждый момент воспринимаются как различные и отдельные процессы.
ПОЛНОТА ВНИМАНИЯ
Полное внимание их функционировании тела, физических ощущениях, ментальных состояниях и объектах ума.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ
достижение предварительного уровня концентрации на пути концентрации.
ПРОСТОЕ ПОНИМАНИЕ
Достижение способности отмечать в уме все явления, так что они перестают серьезно мешать практике.

Первым пониманием в постижении является то, что созерцаемые явления отличны от ума, их созерцающего. Заложенная в уме способность, посредством которой ов наблюдает за происходящими в нем процессами, отлична от тех процессов, которые он наблюдает. Медитирующий познает, что сознание отличается от объекта, который оно отражает и осознает, но это не знание на уровне слов. медитирующий познает это и каждое последующее понимание в непосредственном опыте. вовсе не обязательно формулировать и излагать это понимание. Продолжая практику, медитирующий, после постижения различной природы сознания и объекта сознания, может приобрести ясное понимание того, что дуалистические процессы отражения объектов в сознании лишены собственной сущности. Он видит, что они возникают как следствие обусловливающих их причин, а не как руководимые неким индивидуальным началом. Каждое мгновение осознания протекает согласно своей собственной природе, независимой от «чьей-то воли». Так, для медитирующего становится ясным, что нигде в уме нельзя найти никакой постоянной сущности. Это является прямым переживанием буддийской доктрины «анатта» ("анатман"), «не-я», согласно которой никакие явления не имеют в себе души. Это относится даже к человеческому «Я». Медитирующий видит свою прошлую и будущую жизнь как всего лишь обусловленный процесс причин и следствий. Он больше не сомневается в том, существует ли «Я» в действительности; он знает, что «я» — это иллюзия, и он осознает истинность слов Будды: «Точно так, же как слово «колесница» возникает, когда собраны вместе все составляющие его части, так и представление о «Я» есть, когда есть совокупность составляющих его частей».

Продолжая практику постижения, медитирующий обнаруживает, что его наблюдающий ум и объекты наблюдения появляются и исчезают с такой быстротой, что это выше его понимания. Он видит все поле своего сознания как непрерывный поток. Медитирующий понимает, что его картина реальности возобновляется каждое мгновение, и так продолжается без конца. С пониманием этого он приходит к постижению истинности непостоянства (аникка») в глубинах своей души.
Обнаружив, что все явления появляются и исчезают каждое мгновение, медитирующий перестает смотреть на них как на нечто заслуживающее доверия или приятное. Приходит освобождение от иллюзий: то, что постоянно изменяется, не может быть основой сколь-нибудь длительного удовлетворения. Когда медитирующий познает, что его собственная сущность лишена «Я» и постоянно изменяется, он входит в состояние отрешенности от мира своих переживаний. С позиций такой отрешенности непостоянные и безличные качества его сознания приводят ко взгляду на ум как на источник страданий (дуккха).

Псевдонирвана

Дальше медитирующий продвигается без каких-либо размышлений. После последних открытий он начинает ясно видеть начало и конец каждого последовательного момента сознания. Вместе с такой ясностью восприятия могут прийти: видение сверкающего света или светящихся форм; чувство восторга, вызывающее мурашки на коже, дрожь во всем теле, ощущение невесомости и другие атрибуты восторженного состояния;
спокойствие в уме и теле, делающее их легкими, пластичными и послушными; чувство преклонения перед Буддой, веры в его учение, включая и сам метод постижения, сопровождаемые радостным доверием к действенности медитации и желанием советовать всем друзьям и родственникам практиковать ее; усердие в медитации, сопровождаемое ровной энергией, не слишком слабой и не слишком напряженной; возвышенное счастье, переполняющее тело медитирующего; необычайное блаженство, кажущееся нескончаемым и побуждающее его рассказывать всем о своем исключительном переживании; быстрое и ясное .восприятие каждого мгновения сознания: точное, сильное и ясное, делающее природу непостоянства и отсутствия удовлетворенности сразу же понятной; полнота внимания особенной силы: медитирующий без всякого усилия видит каждый момент осознавания; полнота внимания приобретает свою собственную движущую силу; невозмутимость по отношению к происходящему в сознании; независимо от того, что входит в ум медитирующего, он сохраняет отрешенную нейтральность; тонкая привязанность к видениям света и к другим описанным выше факторам, и удовольствие от их созерцания. Медитирующий часто воодушевляется появлением этих десяти признаков и может рассказывать о них, думая что он достиг просветления и завершил задачу медитации. Даже если он не думает, что эти признаки означают его освобождение, он может приостановиться, чтобы насладиться ими. По этой причине эта стадия, называемая «Знание Появления и Исчезновения», озаглавлена в «Вишуддхимагге» как «Десять отклонений в постижении». Это — псевдонирвана. Большая опасность для медитирующего принять «то» что не есть путь, за путь», или в потере решимости продолжать дальнейшую практику постижения вследствие привязанности к таким феноменам. В конце концов медитирующий понимает, что эти переживания — лишь веха на пути, а не конечный пункт назначения. Тогда он переводит луч своего постижения на них и на свою привязанность к ним.

Более высокие понимания

По мере постепенного ухода этой псевдонирваны восприятие медитирующим каждого этапа осознания становится все яснее. Ему удается достигать все более тонкого различения последовательных моментов, сохраняя неразрывность своего восприятия. По мере оживления его восприятия конец каждого такого момента воспринимается им все более и более ясно. В итоге это приводит к тому, что медитирующий воспринимает каждый момент только как его окончание. Каждое мгновение он видит поочередно исчезающими то созерцающий ум, то объект созерцания. Мир, представляющий реальность для медитирующего, находится в состоянии постоянного распада. Его ум охватывает страх. Каждая мысль внушает страх. Возникновение мыслей кажется источником ужаса. Все, что входит в сознание медитирующего, даже то, что казалось когда-то приятным, становится теперь угнетающим. Он бессилен избавиться от этого гнета, который становится частью каждого мгновения.
Здесь медитирующий познает неудовлетворительность всех явлений. Слабое осознание видится ему совершенно лишенным возможности принести какое-либо удовлетворение. В нем нет ничего, кроме опасности. Медитирующий приходит к мысли, что во всех видах становления нет ни одной мысли, на которую он мог бы возложить надежды, или опереться. Все его сознание, каждая мысль и чувство кажутся ему неинтересными и безжизненными. Это относится ко всем состояниям ума, в которые он только может войти. Во всем, что воспринимает медитирующий, он видит только несчастья и страдания. Ощущая это страдание во всех явлениях, медитирующий начинает испытывать к ним полнейшее отвращение. Хотя он продолжает заниматься практикой випассаны, постижения, в его уме господствует теперь чувство неудовлетворенности и безразличия ко всему его содержимому. Даже мысль о райской жизни или самых желанных объектах кажется ему непривлекательной и скучной. Для него становится бесполезным все с содержимое ума, любая разновидность состояния сознания, становления или судьбы. Между мгновениями наблюдения медитирующему приходит мысль, что спасение возможно только при прекращении всех ментальных процессов. Теперь его ум более не стремится к получению удовлетворения от них, и медитирующий желает избавиться от страданий, причиняемых этими явлениями. Болезненные ощущения могут затопить его тело, так что он не сможет больше оставаться в одной позе. Печальная природа ума становится очевидной как никогда; желание избавиться от нее пронизывает медитирующего до глубины.

На фоне сильного желания прекратить ментальные процессы медитирующий усиливает наблюдения за этими процессами с целью избавления от них. Их природа — непостоянство, элемент страдания, отсутствие души — становится очевидной. Иногда тело медитирующего будут охватывать внезапные жестокие боли, сила которых будет увеличиваться. Все тело и ум будут казаться ему сплошной массой страдания; это беспрерывное страдание, не дающее ему передышки, может пошатнуть его постижение. Но если систематически наблюдать эа этими болями, то они прекратятся. На этой стадии способность медитирующего к «простому наблюдению» становится сильной и ясной. В каждый момент он ясно различает три вида ментальных явлений. Один из них начинает преобладать в его понимании.
Теперь созерцание происходит у медитирующего автоматически и без усилия. Чувство страха, отчаяния и страдания прекращаются. Физические боли исчезают полностью. Ум медитирующего отказался как от страха, так и от удовольствия. Приходит исключительно высокая ясность ума и невозмутимость. Медитирующий больше не нуждается в дальнейших намеренных усилиях наблюдение продолжается часами, ровным потоком, не вызывая у него никакой усталости. Его медитация развивает свою особенную движущую силу, и постижение становится особенно быстрым.

Теперь постижение находится на пороге своей кульминации: наблюдение медитирующим каждого момента своего осознания становится острым, сильным и ясным. Медитирующий ни на мгновение не утрачивает знание того, что каждый момент является непостоянным. болезненным и лишенным «Я», поскольку он видит его исчезновение. Все ментальные феномены видятся ему как ограниченные и обусловленные, лишенные того, что ему нужно, и чуждые. Его отречение от них доходит до высшей точки. Он больше совсем не наблюдает появления и исчезновения явлений. И в этот момент возникает осознание, объектом которого является «беззначимость. нестановление и небытие» — Нирвана. Этот момент проникновения в Нирвану впервые не длится и секунду. Сразу же за ним наступает момент «исполнения желаний», когда медитирующий размышляет над только что полученным опытом Нирваны. Это переживание является познавательным шоком с глубочайшими психологическими последствиями. Так как это была реальность за пределами нашей реальности здравого смысла, породившей весь наш язык, то Нирвана — «запредельная реальность» — описывается только названиями того, чем она не является («ни то и ни это...»). Нирвана не имеет ни феноменологии, ни характеристик переживаемого. Это — необусловленное состояние.

Нирвана: последующие изменения

Слово «нирвана» происходит от отрицательного префикса «нир» и корня «ван» — «гореть», и эта метафора означает угасание побуждений (желаний) и становлений. В Нирване угасают желания, привязанности и эгоизм. Из этого состояния вытекают решительные изменения в поведении, а полная реализация Нирваны влечет за собой коренную ломку сознания медитирующего в самой его сути. При полной реализации Нирваны «эго» медитирующего и его обычное сознание утрачиваются и никогда больше не возвращаются.
В этом смысле путь постижения очень сильно отличается от пути концентрации: Нирвана разрушает «грязные» аспекты человеческого сознания (ненависть, гнев, заблуждение и т.п.), в то время как  дхьяна только подавляет их. Плод, даримый медитирующему Нирваной,— это моральная чистота, не требующая усилий с его стороны; чистота становится для него единственно возможным поведением. Для достижения же не требующей усилий чистоты нужно, чтобы «умер» эгоизм медитирующего, и чтобы все его желания, корнями проросшие в корыстные интересы, перестали руководить его поведением.
После того, как постижение завершилось состоянием Нирваны, ум медитирующего становится свободным от неправильных побуждений, и некоторые психологические состояния более не возникают. Когда постижение развивается в полной мере, чистота становится совершенной. То, что на ранних стадиях требовало от него больших усилий, становится самосохраняющимся состоянием, в котором чистота не требует усилий.

Количество вхождений медитирующего в Нирвану определяет уровень его мастерства, т.е. способность достигать Нирваны всегда и везде. Но вызванные Нирваной изгденения личности и уровень мастерства — это не одно и то же. Медитирующий может входить в Нирвану с данной степенью постижения бесчисленное количество раз, и это не вызовет ни малейшего изменения. Чем больше он развивает постижение, предшествующее Нирване. тем большими бывают последующие изменения в его существе. Сама по себе природа Нирваны идентична на каждом уровне постижения. Так как Нирвана — это полное угасание сознания, то она всегда одна и та же, хотя и находится за пределами опыта. Различаются уровни изменений, вызываемых Нирваной. Эти изменения рассматриваются в терминах последовательной утраты медитирующим своего «эго» и перестройки его нормального сознания после возвращения из Нирваны. Вхождение в Нирвану — это его «пробуждение», а последующие изменения — «избавление».

Первый уровень избавления — это уровень «Сотапанна», «вошедшего в поток». Это ведет к полной смерти «эго» и угасанию всех его стремлений. Медитирующий становится «вошедшим в поток» в тот момент, когда он, возвратившись из своего первого входа в Нирвану, начинает обдумывать это состояние. Он остается в потоке до тех пор, пока его проницательность не углубляется в степени,   достаточной   для   следующего   уровня постижения. Говорят, что окончательное освобождение должно прийти к нему в течении периода семи с лишним жизней. «Вошедший в поток» утрачивает следующие черты своей личности: жажду к чувственным объектам; негодование; стремление к собственной выгоде или похвале; интерес к относительным и иллюзорным вещам, насколько приятными или прекрасными бы они ни казались; ошибочное принятие непостоянного за постоянное; (аникка), видение «Я» в том, что его лишено (анатта), а также сомнения в полезности пути постижения.
Когда постижение медитирующего углубляется настолько, что понимание им «дуккха», «аникка» и «анатта» все более полно проникают в его сознание, жажда чувственных желаний и влияние чужой воли ослабевают еще больше. Теперь он «сакадхами» — «тот, кто вернется еще раз», кто достигнет полного освобождения при этой жизни или при следующей. Интенсивность его чувств   притяжения и отвращения уменьшается; теперь ничто не может побудить его к чему-либо или внушить отвращение. Бесстрастие характеризует его отношение ко всему и ко всем.

На следующей стадии углубления постижения он оставляет также жажду чувственных желаний и злую волю. То, что было оставлено, когда он достиг уровня «того, кто вернется еще раз», теперь полностью уничтожено. Медитирующий становится «анагами», «тем, кто не вернется» и будет освобожден от круговорота рождений еще при этой жизни. Вдобавок к тому, от чего он освободился перед этим, уходят последние остатки алчности и негодования. Всякое отвращение к таким мирским состояниям, как потеря, боль, позор или порицание, исчезает. категория «враг» уходит из его мышления вместе с категорией «неприязнь». Подобным образом исчезает даже тончайшее желание каких-либо чувственных объектов.  По отношению ко всем внешним объектам у «того, кто не вернется» преобладает невозмутимость.

Когда постижение развивается у медитирующего в полной мере, он разрывает последние оковы, препятствующие освобождению. Теперь он «архат» — «пробужденное существо», или святой. Слово «архат» означает «тот, кто достоин благоговения». Архат свободен от своей прежней личности, а концепции реальности, единодушно принимаемые, представляются для него иллюзорными. Он абсолютно свободен от страданий и от самой возможности таких действий, которые принесли бы ему какую-либо карму в будущем. Он не имеет чувства «Я», поэтому его действия всецело функциональны и предпринимаются либо для поддержания своего тела, либо для блага других. Все действия архата проникнуты физической грацией; ничто из его прошлого не может вызвать у него мысли о ненависти, жадности и т.п. Его прошлые дела перестают определять его поведение, он свободен от своих прошлых обусловленных привычек. Он полностью живет в данном моменте, и спонтанность проявляется во всех его действиях. Отказ медитирующего на этой стадии от последних следов эгоизма включает в себя отказ от желания славы, удовольствия или похвал, желания испытать блаженство даже от бесформенных видов дхьяны, умственной тупости или возбудимости, стремления к чему-либо.
С полным исчезновением вредных корней — похоти, агрессивности и гордости как мотивов поведения медитирующего, основой его поведения становится любовь, доброта, альтруистическая радость, сострадание и невозмутимость. Его побуждения совершенно чисты. Меняется у архата и характер сновидений —  у него бывают провидческие сны, отражающие будущие события. Хотя архат и может ощущать физическую боль, он переносит ее невозмутимо. Характерной чертой архата является его бескорыстие, уподобленное материнской любви: как мать наблюдает за своим только что рожденным ребенком, так и сердце архата переполняет безграничная любовь ко всем созданиям, большим и малым.

Тот, кто настолько пробужден, способен к двойному восприятию: «Знать, как все есть в действительности, как все возникает». Для архата нормальная реальность воспринимается неразрывно связанной с «благородными истинами» бренности, страдания и безличности. Оба эти уровня восприятия очевидны для него в каждый момент. Например, даже мирские удовольствия являются формой страдания.  «Когда Будда обнаружил, что он стал просветленным, он увидел, что то, что он раньше воспринимал как счастье в сравнении со страданием, больше не было таковым. Впредь его единственным состоянием стала «ананда», или то, что мы пытаемся обозначить как блаженство. Страдание представилось ему как негативная форма счастья, а счастье — как позитивная форма страдания. И то и другое представляло собой негативный и позитивный аспекты опыта. Но по отношению к тому ноуменальному состоянию, которое было ведомо только ему одному, оба они могли быть описаны как «дуккха» (страдание). «Дукха» — противоположность «суккха» — «легкости и благополучия». Для Будды ничто феноменальное не могло быть «суккха», хотя оно и могло казаться таковым в проявленном мире по контрасту с «дуккха».»
Путь, посредством которого архат может постичь истину «не я» (анатта), более прост.  когда сердце очистилось от скверны обычных эгоистических порывов и желаний, в нем не остается ничего, что могло бы заявить о себе как об остатке «Эго».
Иными словами, когда медитирующий обнаруживает, что того, что он оставил (свое «Эго»), у него никогда и не было.

Во время медитации Випассана, медитации инсайта, восприятие архата достигает своего совершенства: он наблюдает кратчайшие мгновения работы своего ума и цепь этих мгновений. Будда говорил о 17х10 в 21 степени мгновений в уме за время одного мигания века, и каждый из этих моментов воспринимался им как отдельный и отличный от предыдущего и последующего. Подобно Будде, архат видит, что мельчайшие фрагменты мозаики сознания в каждый момент находятся в постоянном изменении. Во вселенной его ума нет ничего неизменного. А так как внешняя реальность берет начало из его внутренней вселенной, то он нигде не может найти стабильности и постоянства.

Полное прекращение

Существует состояние, подобное Нирване.  называемое «ниродха» (прекращение). В Нирване осознание избирает своим объектом прекращение активности сознания. В состоянии «ниродха» сознание тоже исчезает. Такого абсолютного прекращения сознания крайне трудно достичь. Состояние «ниродха» достижимо только для «того, кто не вернется» и для архата, и только при условии, что он овладел всеми восемью уровнями дхьяны. кто вовладел той сверхконцентрацией, которая требуется для состояния «ниродха». Даже малейшее желание будет служить препятствием для достижения этого состояния.
На пути к «ниродха» медитирующий практикует Випассану (медитацию постижения), взяв за основу каждый уровень дхьяны и постепенно добираясь до восьмого уровня дхьяны — «ни восприятия, ни не-восприятия». С прекращением этого последнего сверхтонкого состояния он входит в «ниродха». Говорят, что это состояние, «ниродха» — «реально по-иному», потому что все сведения о нашем переживании реальности отсутствуют в нем даже в самых своих тонких состояниях.
Хотя состояние «ниродха» может длиться до семи дней по человеческому отсчету времени, в самом состоянии времени нет: моменты предшествующий и последующий сливаются. Семидневный предел для состояния «ниродха» определяется его уникальным физиологическим состоянием. Биение сердца и обмен веществ прекращается у медитирующего вместе с прекращением сознания — или, что более вероятно, продолжаются на уровне, который ниже порога обычного восприятия. Обмен веществ продолжает протекать на остаточном уровне, и тело медитирующего не разлагается. Прежде чем войти в это состояние, медитирующий должен заранее наметить себе, сколько времени он будет в нэм оставаться. При выходе из него он проходит дхьяны в обратном порядке, пока не достигает нормального сознания. На восьмом уровне дхьяны возвращается сознание, на третьем — нормальное функционирование тела, на первом — мысли о чувственном восприятии.

В своих высших точках путь концентрации через уровни дхьяны и путь постижения, инсайта — путь Нирваны,— судя по всему, встречаются. Но даже здесь остаются весьма тонкие, но принципиальные различия между этими высокими состоянкями сознания. На уровне седьмой дхьяны, «беспредметности», осознается безобъектное сознание. На восьмом уровне дхьяны не остается даже «отсутствия вещей», хотя они и продолжают существовать как скрытая функция, и о беспредметности нельзя сказать, что она вообще не существует в этой восьмой сверхтонкой сфере «ни восприятия, ни невосприятия». В Нирване сознание находится на грани угасания вместе с осознанием этого угасания. Прекращение активности сознания достигает своей кульминации в состоянии «ниродха», в котором нет осознания чего-либо. Достижение даже самых высоких состояний дхьяны не вносит долговременных изменений в личность медитирующего, в то время как Нирвана изменяет его личность бесповоротно.
Эти различные пути достигают своих высших точек в исследовании и контролировании своего ума. Медитирующий, сумевший развить однонаправленность, достаточную для достижения бесформенных дхьян, может легко войти в состояние Нирваны, если он обратит свою мощную концентрацию на свой собственный ум. И наоборот, медитирующий, вошедший в состояние Нирваны, может оказаться настолько безразличным к помехам и отвлечениям внимания, что стоит ему перенести фокус своего внимания на отдельный объект, как он легко войдет в дхьяну и пройдет через все ее уровни. Те, кто прошли эти пути до их вершины, перестают быть привержены какому-либо одному из них, а способны следовать обоим. При полном овладении «самадхи» (итогом дхьяны), либо путем инсайта и Нирваны, оба эти состояния («самадхи» и Нирвана) становятся легко достижимыми. А в самом конце различие между этими двумя путями медитации вообще исчезает.

0

28

ЧАСТЬ 2
ПУТИ МЕДИТАЦИИ: ОБЗОР

Переживание — основа всех духовных учений, но одно и то же переживание может быть выражено по-разному. В любой из традиций карта медитативных состояний излагается в некоторой мере произвольно.
«Путь, который может быть выражен словами, Не есть настоящий путь:
Имя, которое может быть названо, Не есть настоящее имя».
В Тибете различают два уровня религии: «учение как уловка для достижения цели» и «окончательное учение». Учениями-уловками является множество мировых религий, каждая из которых сформирована и приспособлена для тех людей, которые ей следуют. Частично различия между медитационными картами возникают на этом уровне.

Свернутый текст

Обзор медитационных путей, который приводится в этой части книги, имеет в виду уровень «окончательных учений», на котором доктринальные различия исчезают. Здесь становится заметным единство практических методов. Религии могут иметь случайные различия, вызванные временем и местом, но переживания, явившиеся предвестниками веры и религии, часто были одинаковыми. Какая-то степень единства в окончательных учениях неизбежна: все люди подобны друг другу в устройстве своей нервной системы и сознания, и именно на этом уровне действуют законы, управляющие «окончательными учениями».
Карта «Вишуддхимагги» подрывает кажущееся различие между различными духовными путями, медитационными техниками и состояниями. Фактически все эти различия происходят от различий в идеологиях. А карты пути, которые предлагает «Вишуддхимагга», дают нам методику для классификации техник в терминах механизма их действия, прорываясь через концептуальный покров религиозных учений. Обзор, предлагаемый здесь,— лишь начальная основа и не является исчерпывающим. В большинстве случаев я подвергаю разбору только одну показательную технику из множества принадлежащих данному пути. Поэтому в этом обзоре не столько классифицируются духовные пути, сколько сравниваются их отдельные части, специфические практики и состояния.

4. ИНДИЙСКИЕ БХАКТИ

Бхакти — путь преданности, любви и поклонения Божеству. Основным техническим приемом на этом пути является «джапа» — повторение имени возлюбленного Божества — «ишта-дэвата». Существует три уровня «джапы» — повторение вслух, безмолвное произнесение и чисто ментальное. Некоторые утверждают, что каждый последующий уровень «джапа» в десять раз более эффективен, чем предыдущий.
Поддар пишет, что неофит должен практиковать «джапа» минимум шесть часов в день. С самого начала практики поклоняющийся стремится, чтобы «джапа» не нарушалась и в гуще повседневной деятельности. «Мала» — четки — это общепринятое вспомогательное средство для облегчения практики «джапа». Перебирая бусы, поклоняющийся повторяет имя Божества с каждой бусиной один раз. Другим вспомогательным средством является синхронность повторения с дыханием или с ударами сердца. Независимо от вида . мнемонической техники суть ее остается одной и той же: поклоняющийся возвращает свое внимание к «ишта-дэвата». На этой стадии практики цель заключается в том, чтобы сделать привычку повторения сильнее всех других ментальных привычек в уме. Постепенно мысли о почитаемом Божестве всецело захватывают его ум, в то время как остальные мысли приходят и уходят где-то на периферии. Так мысли поклоняющегося приобретают однонаправленность по отношению к «ишта-дэвата».

Рамана Махарши говорит о «Гуру-крипа», отдаче себя мастеру, чья милость нисходит на ученика. «Если отдача полная, то всякое чувство своего «Я» утрачивается. Когда поклоняющийся отдается чистой сущности своего «гуру»,— его ум очищается. Очищенный ум легко успокаивается, что позволяет поклоняющемуся повернуть его внутрь и найти в медитации свое «Я». В этом и состоит «милость», которая, по сути, присуща самому ученику. «Не существует различия — говорит Рамана Махарши, — между Богом, «гуру» и «Я». Внешний «гуру» помогает медитирующему найти внутренее «Я» в медитации. Внешнее руководство приводит медитирующего обратно внутрь самого себя».
Как и на всех иных путях, добродетель сначала является волевым актом, а потом становится естественным результатом самой практики. Чем больше ум поклоняющегося сосредоточивается на объекте поклонения, тем больше он удаляется от мирских объектов. Перед любовью к Богу, говорит Вивекананда, тускнеет любовь к удовольствиям, получаемым посредством органов чувств и интеллекта. Чем больше сознание проникается мыслью об избранном Божестве, «ишта-дзвата», тем неуместнее будут казаться мирские восторги. «В сравнении с радостью от повторения мантры «Рама нама» все остальные мирские удовольствия кажутся пресными».

Бхакти начинается в той двойственности, когда поклоняющийся отделен от своего «ишта-дэвата» как от объекта своей любви.  Хотя такая любовь может начинаться в формах и с энергиями, характерными для межличностной любви, она заканчивается в соединении с самим состоянием любви, которое вызывается объектом любви. «Здесь Любовь, Любящий и Любимый становятся Одним». Когда происходит это объединение, путь Бхакти сливается с путем Дхьяны. Плод, который дает «джапа» — это постоянная память о возлюбленном объекте поклонения в каждый момент бодрствования. Это создает «любовное опьянение», признаки которого — экстаз и растворение. Такие же чувства блаженства, восторга и радости характерны и для успешной концентрации.
Восторженный поклоняющийся находится на пороге дхьяны или Самадхи. Его экстаз означает, что он достиг успеха, и он на грани первой стадии Дхьяны. Стоит ему достаточно сильно сконцентрироваться на своем «ишта-дэвата», и он войдет в Самадхи. Если Самадхи было достигнуто, то, согласно Муктананде, отпадает необходимость в песнопениях и «джапа» — ведь они лишь прелюдия к глубокой медитации Самадхи. Подлинный Бхакта может достигать Самадхи при малейших толчках, намекающих на объект его поклонения, как это было у Шри Рамакришны.
Первоначальная сила Бхакти являетя элементом межличностной любви, испытываемой поклоняющимися к своему Божеству. По мере прогресса эта любовь превращается из межличностной в трансцендентную, запредельную, поклоняющийся больше не зависит от объекта сгоего поклонения в получении блаженства. Он обнаруживает, что запредельные состояния, одним из аспектов которых являетя блаженство, существуют в нем самом. Ему больше нет необходимости придерживаться внешней формы объекта поклонения; однажды вызванные с помощью формы его возлюбленного, эти состояния стали принадлежностью его собственного сознания. Шанкарачарья, основатель Адвайта-Веданты, отмечает, что путь Бхакти заканчивается в поисках своего «Я»: то, что начиналось как внешняя любовь, в конце концов становится внутренним растворением, в котором поклоняющийся непрерывно наслаждается в самадхи «чистым Я».

Поклоняющийся приводит свой ум к однонаправленности тем, что он постоянно помнит о своем «ишта-дэвата», поэтому он достигает Самадхи на уровне первой дхьяны. Если ему нужно выйти за уровень первой дхьяны, он должен превзойти свой объект поклонения. Любая мысль об имени или форме низводит поклоняющегося на уровень первой дхьяны.
«Вишуддхимагга» говорит, что для того, чтобы проникнуть на новый план медитативного сознания, нужно сначала разорвать все связи, которые связывают вас с предыдущим планом. А каждый план имеет свою собственную привлекательность, иногда чрезвычайно возвышенную. Предпосылкой следующего, более высокого уровня, является отрешенность от более низкого плана,— как это сделал Рамакришна,— чтобы сознание не было стянуто на него обратно. Для поклоняющегося это означает, что форма его «ишта-дэвата» в конечном счете должна быть оставлена для того, чтобы стать самим собой в Самадхи, том проявлении чистой сущности, которому поклоняется и сам «ишта-дэвата». Помимо достижения Самадхи, существует также состояние, при котором все виды деятельности поклоняющегося пронизывает осознание, подобное Самадхи. Если «джапа» разработана до такой стадии, то она повторяется как бы сама собой все время, день и ночь. Такое состояние, «Сахадж Самадхи», знаменует собой конечный пункт духовной эволюции поклоняющегося. В «Сахадж Самадхи» нет различия между поклоняющимся, миром и «ишта-дэвата»; и восприятие поклоняющимся себя самого и мира претерпевает радикальное изменение. «когда человек любит Владыку, вся Вселенная становится дорога ему ... вся его природа полностью очищается и изменяется». Отречение становится легким, а все привязанности, кроме привязанности к любимому «ишта-дэвата», уходят прочь.
От этой интенсивной и всепоглощающей любви приходят вера и смирение: «Да будет воля Твоя». В этой конечной точке на пути Бхакти человек видит священное в мирском: все священно, потому что во всем обнаруживается объект любви. Теперь поклоняющемуся больше не нужны какие-либо специфические формы или символы служения. Он поклоняется в своем сердце, и мир становится его алтарем.

Кабир:
«О Садху ! Простое единство — это лучшее из всего.
С того дня, как я встретился со своим Владыкой,
Не было конца празднику нашей любви. Я не закрываю свои глаза, не затыкаю уши, Я не умерщвляю свое тело:
Я смотрю на мир широко открытыми и радостными глазами, И во всем отмечаю его красоту;
Я произношу Его имя, и все, что попадается мне на глаза, Напоминает мне о Нем:
Что бы я ни делал, это становится служением Ему. Для меня восход и закат равнозначны:
Все противоречия разрешены.
Куда бы я ни шел, я не удаляюсь от Него;
Все, чего я достигаю — это служение Ему.
Когда я ложусь, я простираюсь у его ног.
Им единственным я восхищаюсь, и больше никем.
Из моей речи исчезли грязные слова,
И остались лишь песни, прославляющие Его.
Встаю я или сажусь, я ни на мгновение
Не могу забыть о Нем,
Потому что ритм Его музыки
Звучит в моих ушах.
Я погружен в величайшее блаженство,
Превосходящее всякое удовольствие и боль.

0

29

5. ИУДЕЙСКАЯ КАББАЛА

Свернутый текст

«В каждой религии,— пишет современный каббалист Бен Симон Халеви— всегда присутствуют два аспекта — видимый и скрытый. Видимый проявляется в виде ритуалов, обрядов, писаний; скрытый же несет свет, который и призван осветить все эти формы», Скрытое учение иудаизма называется Каббала. Халеви говорит, что Иешуа бен Мириам, известный нам как Иисус, был передатчиком традиции Каббалы.
Каббала стремится пробудить ученика в отношении его собственной ограниченности и дать ему тренировку, необходимую для вхождения в гармонию с высшим сознанием, где он перестает быть рабом своего тела и обусловленности. Вслед за этим он создает фундамент для вхождения в высшее сознание, внутренний рай. Для выполнения этой задачи каббалист должен наблюдать за работой «есуда», своего обыденного ума или Эго, чтобы полностью осознать бессознательные мысли и силы, формирующие его поступки. Для достижения этого он стремится достичь уровня осознания, называемого «тиферет», состояния «ясности свидетеля» или «наблюдающего есуда».

Из такого состояния возвышенного самосознания возникает то, что называют «ангелом-хранителем», с легкостью ведущего человека через трудности жизни. «Тиферет» находится вне сферы деятельности обыденного ума; в этом состоянии Эго превосходится. Это реальность духа, мост между человеком и Божественным, врата в рай. Это — душа. Таким образом, возникает высшее состояние, в котором человек взирает сверху на самого себя. Каббалист стремится достичь постоянного пребывания в этом состоянии и подняться к еще более высоким уровням.
Существует много систем, ставящих своей целью познание искателем самого себя. Одной из наиболее известных каббалистических систем является «Дерево Жизни», карта иерархий и свойств многих планов, которые взаимодействуют в мире и внутри человека. Дерево служит системой и ключом, который позволяет открыть скрытые измерения, которые управляют его жизнью. Необходимой предпосылкой является тренировка воли, способность к неослабному вниманию. Для этого каббалист приступает к медитации. «Там, где есть внимание, есть и сила». В Каббале медитация является боковым ответвлением обычных молитв благочестивого иудея. Медитативная концентрация позволяет каббалисту проникнуть в глубины данной темы, в какое-то слово из молитвы или в аспект «Дерева Жизни», а также овладеть своими мыслями настолько, чтобы сохранить однонаправленность. Эта фокусировка называется «кавванах», «прилипание к мысли» о данном объекте. В одном из видов «кавванах» медитирующий концентрируется с полным вниманием на каждом слове обычной молитвы до того момента, когда ум превосходит простое значение слов, тем самым используя их как средство доставки к высшим состояниям.
«Мысль растет и восходит к своему источнику, так что когда она достигает его, то заканчивается и не может идти дальше ». В результате такого состояния слова молящегося трансформируются, и отсутствие мыслей порождает приток Божественного.

Повторяя имя, он направляет свое внимание вверх, от «ссуда», обычного ограниченного ума, к «тиферет», сознанию за пределами Эго. Так он отвлекает свои мысли от всех форм этого мира, фокусируясь на имени Божьем. Если его усилиям будет сопутствовать милость Божья, то его «Я» может внезапно подняться и над состоянием «тиферет» к тому экстатическому состоянию, которое называется «даат» — «знание».
При этом его чувство отдельности от Бога полностью исчезает, и его переполняют неописуемые счастье и восторг. Когда он выходит из этого состояния, он опять осознает внутреннее повторение имени, которое он на мгновение превзошел в том, что последователи Тхеравады могли бы назвать дхьяной.
Итогом каббалистического пути является «девекут», соединение души искателя с Богом. Когда сознание каббалиста утверждается на этом уровне, он становится «цадиком» или святым, порвавшим узы индивидуального Это. Человека, достигшего этой ступени, характеризуют такие качества как невозмутимость, безразличие к похвалам и порицаниям, чувство единства с Богом. Ему больше нет необходимости изучать Тору (священное писание иудаизма), так как он стал единым с нею. Один из классических комментариев определяет «девекут» как состояние, в котором «вы постоянно помните о Боге и Его любви, и до такой степени неразрывно связаны с Ним мысленно... что даже когда разговариваете с кем-то, то ваше сердце не с этим человеком, а все еще пребывает перед Богом.
И то, что душам тех, кто достиг такой ступени, бессмертие даруется еще при этой жизни, действительно может быть правдой, поскольку и они сами являются тем местом, где находит приют Святой Дух».

6. ХРИСТИАНСКИЙ ИСИХАЗМ

Медитационные практики и правила жизни этих монахов первых веков христианства обнаруживают много общего с практикой и правилами своих индуистских и буддийских собратьев по отречению. В то время как источником их вдохновения служил Иисус и его учение, медитационные техники, которые они применяли, чтобы найти своего Бога, говорят либо о заимствовании их с Востока, либо о спонтанном переоткрытии.
Томас Мертон отмечает, что то, что сегодня практикуется как молитва в христианских церквах, — это не что иное как одна из сохранившихся практик более интенсивного созерцания. Отцы-пустынники медитировали, повторяя вслух или молча отдельные фразы из писаний,— христианский эквивалент мантры. Самой популярной была молитва «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». В своей сокращенной форме «Кирие Элейсон» (Господи, помилуй) она повторялась в течение всего дня, пока не становилась столь же естественной и непроизвольной, как дыхание.
Это практика «Иисусовой молитвы». Ее повторение соответствует наставлению св.Павла «молитесь всегда». Ранние отцы называли ее «искусством искусств и наукой наук», которая вела человека к наивысшему из доступных для него совершенству и дает «безошибочное знание Бога, знание Непостижимого». Преодолеть чувственное сознание и выработать безмолвный ум — значит быть с Богом.
В «Добротолюбии» цитируется св.Нил Синайский: «Тот, кто желает увидеть, что из себя в действительности представляет его ум, должен освободиться от всех мыслей: тогда он увидит, что ум подобен голубому сапфиру или небесному свету...». В его инструкциях по успокоению ума отмечается, что нужно сразу после пробуждения сесть и в течение часа (или более), собрав свой обычно блуждающий где-то вовне ум, направлять его спокойно к сердцу путем дыхания, повторяя молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного»; молитва эта должна быть связана с ритмом дыхания. И когда по мере практики приобретается способность молиться так, сохраняя ум направленным в одну точку, «тогда, отбросив разнообразие, мы должны соединиться с Ним, Единственным и Единым, соединиться непосредственно в единстве, превосходящем разум...». Т.е. имеется в виду дхьяна.

Молитва не должна ограничиваться, определенным временем, но должна непрерывно практиковаться в гуще всякой деятельности.  Монах, овладевший такой способностью, уподобляется Христу, поскольку он наслаждается совершенной чистотой сердца. Целью, к которой стремились отцы-пустынники, было то, что Мертон называл «безмыслием вне времени и пространства» — тем состоянием, которое называлось «покой» и достигнув которого, монах утрачивал всякую озабоченность своим Эго. В сочетании с аскетической жизнью в пустыне эта практика молитв «давала возможность старому поверхностному «я» уйти, а истинному, тайному «Я», в котором верующий и Христос становились едины в духе, постепенно прийти». Св.Исаак Сирии указывает, что тот, кто достиг состояния постоянной, не требующей усилий молитвы, становится пристанищем для Святого Духа. А после того, как в человеке пробуждается Святой Дух, он никогда не перестает молиться, потому что это Святой Дух молится в нем постоянно... При еде или при питье, или ходьбе, и даже при глубоком сне его сердце непроизвольно источает аромат и порождает молитвенные вздохи».  В «Исповеди» Августина явно заметно сходство между слиянием с Богом в христианском мистицизме и погружением в дхьяну.  Созерцание само по себе влечет за собой «воспоминание» и «сосредоточенность на самом себе». Вспоминание — это концентрация ума и отбрасывание прочь всех образов, мыслей и чувственых восприятии. После того, как ум освобождается от всего того, что его отвлекает, может прийти сосредоточенность на самом себе. При этом ум концентрируется на своей глубинной сути, которая рассматривается как последний шаг, отделяющий душу от встречи с Богом. При виде этого душа достигает Бога «в себе и выше себя».

7. СУФИЗМ

Для суфия основной человеческой слабостью является зависимость от своего низшего «Я'».  В усилиях новичка очистить свое сердце большую роль играет медитация. По словам одного из ранних суфийских мастеров, «медитация в течение часа лучше, чем ритуальное служение в течение года». «Суфием является тот, кто сохраняет свое Сердце чистым». Мухаммед: «Всякая вещь приобретает отделку, если с нее удалить грубый слой. К отделке же сердца призывает сам Бог». Память о Боге через повторение Его имени очищает душу искателя и открывает его сердце Ему.
Зикр — это также и медитация в уединении. Вначале это повторение вслух, а затем про себя. «Когда сердце начинает говорить, язык должен замолчать». Цель зикра та же, что и у всех других систем медитации,— преодолеть естественную привычку ума к беззаботности и невниманию. Овладев своим умом, суфий может направить его на Бога.
Воспоминание, которое приковывает ум суфия к Богу, фокусирует его внимание и дает ему возможность избежать притягательной силы земного. «Покаяние большинства — от греха, а покаяние избранных — от отвлечения внимания».  Очищающие действия подготавливают суфия к состоянию «бал», которое, в отличие от этих очищающих действий, уже не зависит само по себе от усилий суфия. «Когда вы заняты своим «я», вы отделены от Бога. До Бога всего один шаг, но это шаг — из вас». «Средством же к очищению является «зикр Аллах», память о Боге и концентрация на нем всех своих мыслей». Буддист-тхеравадин может рассматривать эти переживания как вход в первую дхьяну. Суфий одобряют овладение такой ступенью, когда внимание «закира» фиксируется на зикре без усилия, изгоняя из ума все другие мысли. Суфий считают это состояние чистым даром божественной милости, в котором закир теряет себя «в Истине». Суфий называют это состояние «фана», что значит «умереть в Боге». Когда это состояние достигается, тогда «мир, так же как и «Я», отбрасываются прочь». Прекращение как внутреннего,так и внешнего осознания в однонаправленной концентрации на зикре означает, что суфийское растворение в состоянии «фана» сравнимо с буддистской дхьяной.

Практика суфия продолжается каждый момент бодрствования, как это следует из наставлений по одной из техник просуфийского ордена: «Присутствуйте в каждом дыхании. Не позволяйте своему вниманию отвлекаться даже на период одного дыхания. Помните себя всегда и во всех ситуациях». Суфий десятого века из Багдада, аль Джунаид, дает классическое определение «фана» как «умирания-для-своего-Я», а переход через это состояние, как «жизнь-в-нем». При этом переходе суфий не перестает функционировать как индивидуальное существо, скорее его натура становится совершенной. Идрис Шах  говорит об этом состоянии как об «чрезвычайном измерении бытия», действующем параллельно обычной познавательной способности, и называет его «объективным сознанием». Другие говорят о внутренней трансформации, при которой суфий приобретает «черты, которые соответствуют духовной реальности».
Многие наставления суфийской тренировки созвучны советам буддистских, индуистских, каббалистических и ранних христианских искателей.
«Тот человек постигает тайну единства, который не задерживается на этапах пути. Ваша жизнь — это одни лишь колючки и сорняки. Сметите их все со своего пути. Очистите дворец своего сердца, сделайте его достойным местом обитания Возлюбленного. Когда вы удаляетесь. Он входит в вас, лишенного вашего «Я»».

Люди спят, но не ведают об этом.  Согласно суфийской психологии, наши привычные импульсы являются содержимым нашей низшей души или «нафс». Они должны сдерживаться, и за ними необходимо вести постоянное наблюдение. Аль Нуриддин советует преодолевать влияние «нафса» путем беспристрастного наблюдения за его работой. Нафс, гласит одна пословица, подобен идолу: если вы взираете на него с внутренним согласием,— это идолопоклонство, а если вы смотрите на него критически,— это богослужение. Путем беспристрастного, критического наблюдения за своими низшими желаниями, импульсами и страстями суфий может разрушить их власть над умом.
«Совершенный суфий находится в состоянии равновесия, ему не опасны результаты изменяющихся психических состояний и тяжелые обстоятельства». Однако внешнее спокойствие может не отражать экстаза внутренней близости к Богу. Один современный шейх описывает высшее состояние суфия как «быть опьяненным внутри, и трезвым — снаружи».

0

30

8. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ МЕДИТАЦИЯ

Свернутый текст

Трансцендентальная медитация (ТМ) является наиболее известной из медитационных техник на Западе, а Махариши Махеш Йоги — ее создатель — является наиболее знаменитым йогом. ТМ — это классическая индусская мантра-медитация в западной упаковке. «Наука творческого интеллекта» — теория, на которой базируется ТМ,— это модернизированное переизложение фундаментального учения адвайта веданты Шаикарачарьи. Целью адвайты является объединение ума искателя с бесформенным Брахманом — бесконечным сознанием. Это шаг вперед по сравнению с целью Бхакти, объединения с Богом, имеющим форму. Средством для этого бесформенного объединения служит самадхи. Цель ТМ — та же, но Махариши описывает ее иным языком.
Техника ТМ — это практики дхьяны, хотя ее часто рекламируют как уникальную. Как и все йоги-адвайтисты, Махариши, учит, что «двойственность — это основная причина страданий». Его техника преодоления этой дуальности начинается с повторения мантры, санскритского слова или слога. И точно также, как «Вишуддхимагга» описывает более тонкие уровни однонаправленности как нарастающее блаженство и величие, так Махариши описывает возрастающее «очарование» по мере того, как уму позволяется следовать его естественной склонности «вхождения в область большего счастья» путем погружения в более тонкие состояния мысли при помощи мантры. Сами мантры никоим образом не являются предназначенными специально для ТМ: они происходят из стандартных санскритских источников.

В ТМ медитирующего учат избегать усилий при концентрации. Ученику говорят, чтобы он мягко привел свой ум обратно к мантре, если тот отвлекся. Таким образом, этот процесс становится однонаправленным. Следующее, часто цитируемое описание относительно природы ТМ, данное Махариши, хорошо описывает сужение внимания на объекте медитации и уход за пределы этого объекта, приводящий при успешной концентрации   ко  второй   дхьяне.   Трансцендентальная медитация, говорит он, приводит к «... повороту внимания ко все более тонким уровням мысли, до тех пор, , пока ум не превзойдет тончайшего состояния мысли и не достигнет самого источника мысли...».
Как и в дхьянах, блаженство приходит вместе со спокойствием ума. Целью мантры является то, что Махариши называет «трансцендентальное сознание»: когда ум «достигает прямого переживания блаженства, он теряет всякий контакт со внешним миром и довольствуется состоянием трансцендентального Сознания-Блаженства». На языке «Вишуддхимагги» это соответствует предварительной концентрации. Следующей стадией в программе Махариши является привнесение дхьяны или трансцендентальной медитации в состоянии бодрствования и сна путем чередования периодов нормальной деятельности с периодами медитации. Достигаемое при этом состояние он называет «космическим сознанием», при котором «никакая деятельность, насколько бы интенсивной она ни была, не может вывести человека из бытия». Махариши рассматривает очищение как часть космического сознания. Оно является следствием трансценденции, а не ее предпосылкой. Согласно Махариши, «истинная добродетель приобретается лишь через повторные вхождения в самадхи».
По мере практики способность ума сохранять свою неотъемлемую природу во время восприятия объектов через органы чувств возрастает. Когда это происходит, ум и его неотъемлемая природа — состояние трансцендентального Бытия — становятся одним, и ум приобретает способность удерживать свою истинную природу — Бытие,— будучи погруженным в мышление, разговор или деятельность».

Махариши рассматривает космическое сознание как состояние, в котором функционируют два различных уровня организации нервной системы. Обычно эти уровни подавляют друг друга,  но здесь они функционируют бок о бок, сохраняя свои уникальные особенности: трансцендентальное сознание, например, сосуществует с состоянием бодрствования. «Молчание — говорит Махариши,— переживается вместе с деятельностью, но тем не менее отдельно от нее». Медитирующий, находящийся в состоянии космического сознания, обнаруживает, что такое состояние присутствует как «чистое сознание» при любых обстоятельствах и при любой деятельности. Хотя последствия трансценденций, имевших место при медитациях, могут стираться после окончания медитаций, космическое сознание, которое достигнуто однажды, остается навсегда. Человек, находящийся в состоянии космического сознания, уже имеет опыт переходов в состояние дхьяны, в котором всякое чувство восприятия исчезает. В бодрствующем состоянии он остается до некоторой степени отстраненным от чувства восприятия, несмотря на то, что при этом он более чувствителен как к своим внутренним мыслям, так и к внешним событиям.

По мере углубления космического сознания медитирующий обнаруживает, что блаженство трансцендентального сознания присутствует теперь и во всех остальных состояниях. По мере того, как это блаженство распространяется на другие стороны его жизни, он обнаруживает, что чувственные удовольствия не столь притягательны для него, как раньше. Хотя он все еще имеет желания, его действия теперь не управляются ими. Теперь его состоянием является невозмутимость: волнение   и   возбуждение,   свойственные   сильным эмоциональным переживанием — страху, жадности, гневу, унынию — теперь смягчены неизменным состоянием «спокойной бдительности». В конечном счете эти эмоции вообще исчезают. Невозмутимость также проявляется в лучшей сопротивляемости медитирующего жизненным стрессам и повседневным напряжениям. Он обнаруживает, что преобладает новое внутреннее спокойствие. Он также обнаруживает, что стал более удовлетворенным всем тем, что достается на его долю, более свободным от желаний и неприязни. Согласно Махариши, жизнь в космическом сознании не требует усилий... просветленный человек живет полной жизнью. Его действия, свободные от желаний, служат единственно тому, чего требует текущий момент времени. У него более нет личной заинтересованности в приобретениях. Он поглощен выполнением космической цели, и поэтому его действиями руководит природа. Вот почему ему не требуется беспокоиться о своих нуждах. Его нужды — это нужды природы, которая заботится об их выполнении, сам же он является инструментом в руках Божественного».

Дальнейшим шагом в продвижении является «божественное сознание». Это состояние является результатом служения во время пребывания в космическом сознании. В «божественном сознании» медитирующий воспринимает все вещи как священные: «все естественно переживается в осознании Бога». Сначала, говорит Махариши, это состояние единства несхожестей может быть ошеломляющим, и медитирующий может глубоко погрузиться в него. Постепенно, однако, «божественное сознание» начинает соединяться и с другими видами деятельности, точно так же, как ранее трансцендентальное сознание смешивалось с нормальными состояниями для того, чтобы превратиться в космическое сознание.
Это — «самое чистое состояние», в котором медитирующий преодолевает малейшие следы какой-либо нечистоты в мыслях или на деле: теперь он существует в непосредственной гармонии между природой и Божественным. Достижение «божественного сознания» приводит к трансформации, при которой человек осознает Бога во всех   аспектах   творения.   Следующей   стадией продвижения может стать состояние, называемое «единством». Сознание на этой стадии становится настолько утонченным, что медитирующий воспринимает все вещи так как они есть, без каких-либо иллюзий.

9. АШТАНГА ЙОГА ПАТАНДЖАЛИ

Наиболее схожим с «Вишуддхимаггой» руководством для медитирующих в индуизме являются «Йога сутры» Патанджали, которые остаются наиболее авторитетным источником по йоге на сегодняшний день.
Большинство современных индийских систем медитации, включая ТМ, признают «Йога сутры» единым источником своих методов. Существуют многочисленные духовные школы, объединяемые названием «йога»: Бхакти йога, Карма-йога, Джнана-йога... Путь, очерченный в «Йога сутрах», охватывает их все.
Хотя средства могут быть различны, все пути йоги стремятся преодолеть двойственность и прийти к единству, полагая первопричину двойственности коренящейся в природе ума, в отделенности. Для преодоления этой двойственности искатель должен войти в состояние, в котором воспринимающий и объект восприятия сливаются воедино — состояние Самадхи.
Афоризмы йоги являются структурной схемой, ведущей к этому состоянию. Ум, — говорится в афоризмах,— наполнен волнами мыслей, которые создают ту пропасть, через которую йога стремится перебросить мост. Путем успокоения мысленных волн йог приходит к единению. Эти волны являются источником моций и привычек, которые привязывают человека к ложному «я». Когда его ум станет ясным и спокойным, он сможет познать себя, и в таком спокойствии он сможет познать Бога. В этом процессе его ошибочная вера в себя как уникальную индивидуальность, отдельную от Бога, будет побеждена. По мере успокоения волн своих мыслей Эго йогина теряет свою силу. И в итоге, как освободившийся человек, он может по своему желанию принимать Эго или отвергать его, подобно тому, как человек меняет костюмы. Принимая Эго, он действует в мире; отвергая его путем успокоения ума, он объединяется с Богом.
Но сначала он должен подчинить суровой дисциплине свой ум и тело. Трансформация начинается с концентрации, приводящей ум к однонаправленности. В системе Патанджали однонаправленность является главным методом, вокруг которого вращаются все остальные.
В большинстве учебников по Хатха-йоге и Пранаяме указывается, что они не самоценны и являются лишь помощью на пути достижения Самадхи. Однако некоторые концентрируются исключительно на суровых физических очищениях как средствах изменения сознания.

Настоящая медитация начинается со второй группы практик. Все они являются шагами к достижению однонаправленности. На пятой практике, пратъяхаре, йог отделяет свой ум от чувственных объектов, фокусируя внимание на объекте медитации. На шестой стадии, дхаране, он удерживает свой ум на избранном объекте. Седьмая стадия, дхьяна, подразумевает «непрерывное течение мысли к объекту медитации». Шестая и седьмая практика соответствуют стадии удерживаемого с самого начала внимания в «Вишуддхимагге». Конечной практикой является Самадхи. Говорят, что именно Самадхи является сердцем йоги. Вивекананда оворит: «Самадхи суть йога: это высшее средство». Патанджали перечисляет многие объекты, подходящие для концентрации: слог «Ом» или другие мантры, сердце, какой-либо символ божества. Йог, сознание которого погружено в основной объект, сначала достигает «савичара самадхи» — предварительной концентрации. На этом уровне Самадхи имеет место тождественность с основным объектом. Затем приходит «нирвичара самадхи» — первая дхьяна, в которой имеет место тождественность без иного осознания. По достижении «нирвичара самадхи» йог должен отбросить даже мысль об основном объекте и тем самым достичь «нирвикальпа самадхи», в котором всякое чувство двойственности исчезает.

Нирвикальпа — это глубочайшее Самадхи; ум здесь — само спокойствие. В этом Самадхи, по словам одного из комментаторов, «лавина неописуемого блаженства сметает все относительные представления. Все вибрации ума останавливаются; инерция прошлых действий истощается».
Конечная стадия Аштанга-йоги состоит в перенесении глубокого спокойствия Самадхи в бодрствующее состояние йога. Когда Самадхи распространяется на все другие состояния настолько, что никакая активность или внутреннее побуждение не могут вывести из-под этого влияния ум йогина, это означает, что он стал «дживан-мукти» — освобожденным. В своем предисловии к биографии Шри Рамакришны автор дает выразительное описание состояния, испытанного святым при выходе из состояния Самадхи: «У него отсутствуют понятия «Я» и «мое», он взирает на тело как всего лишь на видимость, внешнее покрывало. Он, а точнее его тело, остается недвижным там, где ему поклоняется Бог или подвергает пытке дьявол: так он осознает, что это единый Брахман проявляется во всем».

Если существует разница между состояниями самадхи и состоянием бодрствования, то это, в лучшем случае, «нирвикальпа самадхи», если же разницы нет, то йогин достиг своей цели — состояния «сахадж самадхи».
Йог в состоянии «сахадж самадхи» частично пребывает в самадхи, не отождествляя себя больше с мыслями или чувствами. Его сущность коренится в сознании, превосходящем чувственный мир, и поэтому он остается отдельным от мира, все еще действуя в нем. Такой «идеал йоги, состояние дживан-мукти» — пишет Eliade,— это жизнь в «вечном настоящем», в котором человек более не обладает личным сознанием, т.е. сознанием, созданным его собственной историей, но обладает свидетельствующим сознанием, которое есть сама ясность и непринужденность».

В «сахадж самадхи» медитация поддерживается сама по себе, являясь неотъемлемым свойством существования йога. Спокойствие своего ума йог выражает в действиях. Он свободен от любых пут и интересов Эго. Мехер Баба описывает это как «состояние полной бдительности, в котором нет отливов и приливов, прибываний и убывании, но есть только непрерывность истинного восприятия». Дживан-мукти превзошел свое телесное сознание вместе с умозрительной вселенной; мир не кажется ему отличным от него самого. Потому что для того, кто пребывает в «сахадж самадхи» не существует «я» и не существует «других».

10. ИНДИЙСКАЯ ТАНТРА И КУНДАЛИНИ ЙОГА

Индийская тантра изменяет сознание с помощью восходящих энергий, которые обычно находятся в латентном состоянии. Кундалини— это гигантский резервуар духовной энергии, расположенный в основании позвоночника. При восхождении Кундалини по позвоночнику она проходит через шесть центров, или чакр, достигая седьмого центра на макушке головы. Чакры соответствуют энергетическим структурам, локализованным в определенных физических центрах.  Цель Кундалини-йоги — подъем этих энергий вверх к высшим центрам, точно так же, как Каббала стремиться поднять сознание на высшие планы. Когда Кундалини достигает седьмой чакры и остается там, йог испытывает состояние экстаза и единения с Богом.
тантризм уникален по разнообразию методов, которые он предлагает для преодоления чувственного сознания. В некоторых из них используются мантры, в других — янтры,— объекты для упражнений в визуализации, такие как мандала; концентрация на шабда — сверхтонких внутренних звуках; пранаямы и асаны.

В майтхуне мужчина пассивен, женщина активна; движений мало, так как целью является скорее подъем энергии, чем достижение кульминационной точки. Во время сношения тантрист молча повторяет мантру, например, «Ом, о богиня, сверкающая в огне моего Я, используя ум как жертвенный черпак, я, вовлеченный в работу органов чувств, приношу эту жертву». Ключом к майтхуне, точно так же, как и целью всех таятристских практик, является бесстрастие, рождаемое в Самадхи. Это бесстрастие превращает энергию желаний в энергии высших планов. Тантрические тексты повторяют: «Путем тех же действий, что заставляют некоторых людей гореть в аду, йогин получает вечное спасение».

Одним из современных вариантов Кундалини-йоги является «Сиддха-йога», которой обучает Свами Муктананда. Практика этой системы начинается с таких традиционных методов, как асана, пранаяма, песнопения, джапа. Начинающему даются инструкции к медитации над мантрой «Ом» или «со-хам» на каждом дыхании.  Ядром тренировок в Сиддха-йоге является традиция, при которой гуру предоставляет ученику возможность прямого, мгновенного трансцендентного переживания. Этот процесс, называемый «шактипат дикша», является посвящением посредством слова, взгляда или прикосновения. При этой передаче Шакти (энергия Кундалини) ученика, приблизившегося к своему учителю с любовью, благоговением и верой, поднимается.
Когда это происходит, все другие практики могут быть отброшены. Внутренняя деятельность Кундалини порождает спонтанную медитацию, пранаяму, асаны, мудры без предшествующей этому тренировки или волевых усилий ученика. Говорят, что этот процесс очищения через «шактипат» занимает от трех до двенадцати лет. За этот период он трансформирует всю личность ученика, который отказывается от своего «ограниченного я». Ученик приобретает чувство «единства со всепроникающим Космическим Интеллектом». Муктананда описывает этот процесс с помощью образов и терминологии, относящихся к Кундалини: «... Кундалини, пребывающая в муладхаре, постепенно восходит вверх, пронизывая на своем пути чакры, пока не достигает сахасрары — тысячелепесткового лотоса на макушке головы... и духовные устремления ученика осуществляются».
Эти   феномены   служат   цели   очищения медитирующего до такой степени, чтобы он смог поддерживать турийя (состояние, близкое к дхьяне) во время трех обычных состояний: сна без сновидений, сна со сновидениями и бодрствования. В дальнейшем он достигает состояния турийятита, когда Кундалини обосновывается в верхней чакре, сахасраре. Человек в этом продвинутом состоянии забывает телесное сознание, наслаждается неописуемым блаженством и глубоким спокойствием и достигает «плодов йоги», оставаясь «всегда погруженным в высшее состояние», что бы он ни делал. Человек в состоянии «турийятита» становится сиддхой, что означает, что он обладает сверхъестественными психическими силами, к числу которых принадлежит способность пробуждать по своему желанию Кундалини в других. медитация остается корнем всех тантристских практик; подъем Кундалини — средство, Самадхи — цель.

11. ТИБЕТСКИЙ БУДДИЗМ

Техника тибетской махаяны базируется на классической буддийской традиции, выразителем которой является «Вишуддхимагга». концепция состояния Нирваны совпадает с концепцией «Вишуддхимагги»: Нирвана — это освобождение от «оков санасары» путем угасания, при котором «корни заблуждения выпалываются до конца», а Эго, или «мыслеобраз себя», исчезает. Но для последователей махаяны цель лежит за пределами Нирваны, она заключается в возвращении в мир ради помощи и спасения других.
Побудительные причины создают различие в том, куда приводит медитирующего его проникновение в пустоту. Если он развивал свою проницательность исключительно ради собственного освобождения, он становится тем, кого «Вишуддаимагга», как упоминалось выше, называет «архатом». Если же он руководствовался «бодхичиттой любви и сострадания» он приобретает «высшее освобождение» бодхисаттвы, в котором его состояние сознания делает из него совершенное средство сострадания, позволяющее вести остальных к спасению. В любом случае, бодхисаттва «очистил свой ум от всех нечистот и избавился от склонностей, побуждающих к ним». Он разорвал цепи обычного мира имени и формы, цепи всех помыслов обыкновенного сознания.
К начальным объектам медитации относится те же, что перечислены в «Вишуддхимагге», например, полнота внимания к дыханию.

Визуализируя изображение, медитирующий отождествляется с этими ментальными состояниями или качествами. Чогьям Трунгпа описывает одно такое изображение: «На диске осенней луны, чистом и ясном, вы помещаете семя — слог. Холодные голубые лучи семени-слога излучают сострадание, которое распространяется в необъятном небе и пространстве. Оно осуществляет нужды и желания существ, внося теплоту с тем, чтобы смятение улеглось….».
Далай Лама отмечает четыре ступени в достижении Самадхи. В самом начале имеет место фиксация ума медитирующего на объекте, когда он пытается продлить свою концентрацию на нем. На следующей стадии концентрация становится прерывистой. Помехи приходят и уходят из его ума, чередуясь периодами внимания к объекту. На этой стадии медитирующий может ощущать радость и экстаз, берущие начало из его однонаправленности. Эти чувства укрепляют его усилия в концентрации. Эта стадия, подобно предварительной стадии дхьяны, достигает своей кульминации, когда ум окончательно преодолевает ее препятствия, что дает возможность концентрироваться на объекте без каких-либо перерывов.  Конечной является стадия  «ментальной неподвижности», при которой абсолютная концентрация происходит с затратой минимальных усилий.

Овладение дхьянами имеет ценность в Махаяне из-за полезности для познания «шуньяты», пустоты феноменального мира, являющейся его неотъемлемым качеством, а также и мира внутри ума медитирующего. Средством для такого прорыва является третья заповедь для медитирующих — практика Випассаны (тибетск. «тхаг-тхонг»). Здесь медитирующий использует силу Самадхи как средство для медитации над шуньятой. Далай Лама отмечает, что течение недисциплинированного ума медитирующего может быть остановлено и «блуждания или мечтания ума могут быть успокоены путем концентрации на физической структуре тела и психологической структуре ума», т.е. подразумеваются две техники Випассана. Посредством Випассаны с шуньятой в фокусе медитирующий сбрасывает все убеждения Эго, достигая в конечном итоге «цели, которая ведет к разрушению всех моральных и ментальных нечистот».

Однако эта цель не означает кульминации духовного развития для тибетского буддизма, но представляет собой стадию на пути его дальнейшей практики и эволюции. Тот контроль над ментальными процессами, которого он достиг путем концентрации, а также его проницательность, делают его готовым для того, чтобы приступить к дальнейшим тренировкам в таких техниках, как визуализация, и культивировать такие качества, как сострадание. У всех школ основы медитационного умения концентрации и проницательности служат предпосылками для более сложных, продвинутых усилий, направленных на тренировку ума медитирующего.

Чогьям Трунгпа, резюмируя путь тибетского буддизма, советует медитирующему, что прежде, чем приступать к какой-либо из продвинутых тибетских техник, необходимо «развить общее трансцендентальное чувство видения вещей такими, как они есть». Вот почему медитация Випассана закладывает фундамент для медитирующего. Обретая ясное видение вещей, медитирующий более не нуждается в тех мерах предосторожности, которые служили ему защитой в повседневной жизни. Это делает его открытым для шуньяты — «прямого восприятия без опоры на что-либо». В свою очередь, это вдохновляет медитирующего на достижение идеала бодхисаттвы. Но это не конец пути. За восприятием жизни с точки зрения бодхисаттвы есть восприятие глазами йога, далее — восприятие глазами сиддхи, и наконец — глазами Будды. На каждом из этих уровней присутствует уникальное ощущение себя и мира — например, для бодхисаттвы таковым является шуньята. На еще более высоких уровнях существует психологическое пространство «махамудры». На этой стадии «символы не существуют, как таковые: чувство переживания утрачивается. Энергия спонтанно движется в том направлении, которого требует сложившаяся ситуация; никакая легкомысленность невозможна». Это ведет человека к «разрушению того, что требуется разрушить, и поощрению всего того, что требуется поощрить». Когда человек достигает «махамудры», всякая борьба на пути исчезает.

0