Преображение психического Я, которое происходит в экстазе, не сводится к изменению элементов сознания: это скорее временное объединение сознания вокруг центра трансцендентального восприятия, который мистики именуют "средоточием", или "искрой души". При этом активизируются более глубокие уровни личности, которые в обычной жизни остаются незадействованными. Эти уровни соединяет с поверхностной личностью одна преобладающая сила – трансцендентная любовь, лежащая в основе всех экстатических состояний. В результате получается, что ум не просто сосредоточен на одной идее, а сердце – на одном желании. Более того, ум и сердце не только объединяются для возвышенных размышлений, а оказываются слитыми воедино. Органы чувств отворачиваются от своей привычной вселенной и сосредоточиваются вокруг этого нового центра, ориентирующего их в новом направлении – к новой жизни, а воспылавшая ею душа преодолевает ограничения чувственного мира. Экстаз представляет собой психофизическое состояние, которое может сопутствовать этому кратковременному акту слияния.  Таким образом, в физическом плане экстаз представляет собой транс, на ментальном уровне – обретение целостности сознания, а на мистическом – возвышенный акт восприятия. Такое восприятие представляет собой предельное расширение духовного сознания и внезапный его прорыв в Чистое Бытие, "прыжок в неведомое", точнее – глубокое погружение в Вечную Жизнь.

В процессе этого переживания приостанавливается мышление и деятельность органов чувств, исчезает привычное восприятие пространства и времени, а также изменяется осознание себя – всего, что относится к Миру Становления и нашему месту в нем. Энергия, которая в обычном состоянии расходуется в том же привычном направлении, теперь используется для "чистого восприятия", для выявления проблесков Трансцендентного – или, для достижения единения с Ним. Во время экстаза мистик настолько же реально пребывает в трансцендентном мире, насколько обычное человеческое существо обитает в мире, регистрируемом органами чувств. Он переживает состояние наивысшее и преисполненное наибольшей радости, где исчезает мимолетность и зыбкость такого рода "пассивного единения", а его сознание преодолевает ограничения органов чувств, достигает освобождения и на мгновение сливается "с великой жизнью Всего".

"Тогда, – говорит Плотин, – душа ничего не видит и не различает ни перед собою, ни в себе самой. Она словно бы становится чем-то другим, прекращает быть собою и принадлежать себе. Она принадлежит Богу и едина с Ним, как в концентрических окружностях одна в другой. Если центры этих окружностей совпадают, то в некоем высшем смысле несомненно совпадают и сами окружности – так же, как при раздельных центрах они явно различны... Поскольку в этом единении с Божеством не может быть разделения, и воспринимающий должен быть тем же, что и воспринимаемое, постольку у человека остается представление о Боге лишь в том случае, если он способен охранить в себе воспоминание о достижении этого единства и пребывании в нем... Ибо при этом ведь ничто не шелохнется в нем, ни гнев, ни желание, ни рассудок, ни даже интеллектуальное восприятие – ничто не может привести его в движение, да будет нам позволено так выразиться. Находясь в экстазе, пребывая в отрешенном одиночестве наедине с Богом, человек вкушает подлинную безмятежность".

Экстаз, говорит Плотин, представляет собой "иное видение всего благодаря достижению простоты в забвении себя и воцарению мира в душе, ищущей лишь единения". Эта фраза настолько емкая, что, кажется, отражает в себе все аспекты созерцательного опыта.

  "Пребывая лицом к лицу с явленной ей Красотой, душа полностью входит в неземную славу", проникая в пламенное сердце Реальности, погружаясь в сияющие ослепительной тьмой глубины своего Дома.

За этой внутренней капитуляцией последовало исчезновение порочных видений, к Катерине вернулось благостное расположение духа, а затем ей в утешение было дано видение Святого Креста.

"Скованная душа, – говорит она, – теряет контроль над собой и больше не может думать ни о чем, кроме тех преград, которые Бог воздвиг перед ней. Эти видения по своей сути иллюзорны, нелогичны и бессвязны, они лишь связывают душу, вследствие чего она не имеет никакой власти над собой. Тогда, как мне кажется, она становится игрушкой в руках бесов и не может бежать от них. Описать страдания души в этом состоянии невозможно. Она во всем ищет хоть какого-то облегчения, но Богу угодно, чтобы она не могла найти его. Свет разума, выражающийся в свободе воли, хотя и остается, становится смутным. В такие минуты мне кажется, что на глазах чешуя... Всевозможные искушения осаждают разумом и затмевают его, так что памятование о Боге представляется чем-то едва заметным вдали". Заторможенность и сумеречная инертность распространяются на все обычные душевные процессы, которые таким образом подвергаются косвенному воздействию общего разлада во внутренней жизни.

Если это нам что-то и напоминает, то разве лишь феномен "безвидного созерцания". Омраченность рассудка, с которой мы тогда имели дело, распространилась теперь на деятельность всего поверхностного разума. Облако Неведения, кажется, нависло над душой и всю ее поглотило. В созерцании, этом "пути внутри пути", отражаются некоторые черты, присущие мистической жизни в целом. В обоих случаях путь к Свету лежит через смиренное отвержение себя перед хаосом и неведением, порождаемым "Тьмою".

  отдаваясь Воле Бесконечного, она преобразится в Боге и сольется с великой жизнью Всего. Искра души, быстро прорастающее зерно Богочеловечества должны так заполонить все уголки внутреннего мира, чтобы душа могла сказать вместе со св. Катериной Генуэзской: "Мое "я" есть Бог, и я не знаю другой себя, кроме себя в Боге".

" ничто не отделяет нас от Бога, кроме нашей собственной воли, или, еще лучше: наша воля и есть наша удаленность от Бога.
Мы живем для самих себя, являясь своим собственным центром и собственной окружностью, и действуем, повинуясь своей воле, воображению и желаниям.
Через что нам суждено пройти и что должно пережить при последнем очищении, которым подсекается и извлекается из нас глубочайший корень ослепленности собою вплоть до духовного мира, а также каким образом мы сможем вынести все эти испытания – и то, и другое нельзя знать заранее".
приходит душе черед оставить "свой центр и окружность", приходит время сделать последний шаг к отвержению себя и тем обрести великую, непоколебимую безмятежность.

В глухой ночи жаждущая и измученная душа, переживая страдания, которые "уже сами по себе суть молитва", учится принимать отсутствие любви во имя Любви и опустошенность во имя Полноты. Она умирает, не уповая на новую жизнь, и теряет, не надеясь ничего обрести. Она с ужасом наблюдает, как самые надежные основания трансцендентальной жизни рушатся под ней и она погружается во тьму, которая, по всей видимости, не предвещает новой зари. Это испытание немецкие мистики именуют "высшей школой подлинного отречения" или "школой страдной любви" – последней проверкой на подлинное самоотречение, мужество и духовное дерзание. Хотя это переживание пассивно в том смысле, что душа не может ни войти в него, ни выйти из него по своей воле, оно развивает в ней деятельное начало, в котором она становится непоколебимой, и является необходимым условием жизни духовной по преимуществу.

… Роль этих испытаний состояла в том, чтобы привести ее в состояние, в котором она перестанет сопротивляться и воскликнет: "Я избрала страдания, чтобы утешиться!", – после чего видения сразу исчезли. Но еще более поучительно то, что, когда она спросила: "Где Ты был, о Господи, когда эта мерзость истязала меня?", Божественный Голос ответил ей: "Я пребывал в твоем сердце".

Отредактировано Соня (Воскресенье, 3 марта, 2013г. 08:16)

"Везде тебя будет окружать одно Бытие, одна Жизнь", – в этих словах итог всей мистической деятельности. Речь идет о состоянии равновесия, в направлении которого движется – или, лучше сказать, прокладывает себе путь – душа через мрак и страдания глухой ночи.

"После многих умираний,– душа в конце концов обретает покой в руках Любви, однако она не в состоянии осязать эти руки... Когда в огненной пустыне душа превратится в горсть праха, в этой горсти останутся семена бессмертия, которые сохранились в этом огне и взойдут, когда наступит их время. Однако душа не ведает об этом и не надеется больше увидеть себя живою". Более того, "оказавшись в пустыне, душа живет в ней, не лелея никаких желаний выйти из этого состояния и возродиться вновь, ибо теперь она лишь прах. Она должна стать тем, чего больше не существует, чтобы Поток мог низринуться и затеряться в Море, не обретаясь больше ни в каком "я". И тогда он и Море станут единым целым".

об "опустошенной душе": "Чем менее она помышляет, что любит или видит Бога, тем ближе она к дару блаженной любви. Ибо тогда любовь начинает созидать и господствовать в душе, заставляя ее забыть себя, чтобы свершать и созерцать лишь деяния любви. И тогда душа чем больше страждет, тем больше приносит плода, и этим являет образец совершенной любви". Таким образом, "мистическая смерть", или глухая ночь, представляет собой некий неизбежный этап перехода от множественности к Единству, сближения и единения души с Абсолютом, что и представляет собой цель мистической эволюции человека. Это мучительный, окончательный разрыв с иллюзорной жизнью в мире становления и уход души из него в жизнь вечную; тем более мучительный, что в этом мире коренятся все ее естественные потребности и желания, ему соответствуют ее интеллект и органы чувств. Теперь же душа погружается в Мир Бытия, в котором, слабая и ослепленная, она поначалу находит лишь "тьму". Без огня невозможна никакая трансмутация, говорят алхимики. Нет креста – нет и венца.

Все великие эксперты духовной жизни – каковы бы ни были их вероисповедания, символика и толкования – едины в своих описаниях этого потрясения и испытания одиночеством и страданиями, в своем воззрении на глухую ночь как на необходимый этап на пути от Множественности к Единству. Все они видят подлинную цель души в том, чтобы она, пройдя через все испытания, очнулась на пороге новой жизни – жизни в сокровенном единении с Реальностью. Вознесению предшествует погребение, Глухая ночь в большей мере, чем какие-либо другие этапы этой мистерии, подтверждает незыблемость закона, который гласит, что душа должна "потерять, чтобы найти, и умереть, чтобы жить".

Постепенно утвердившие глухую ночь силы хаоса и разрушения слабеют, в разверзшейся пустоте рождается полнота, а Облако Неведения все чаще озаряется лучами света.
В таком случае лишь ценою полного и окончательного отвержения себя, к которому понуждает душу глухая ночь, она может приобщиться Вечности. Отречение от прежних ценностей приводит к открытию новых. По мере продвижения вперед Трансцендентное Я – искра души, достигающая единения с Абсолютной Жизнью, – все более овладевает личностью и заполняет ее. При этом происходит последовательное преображение души под знаком Вечности. Это "Великое Делание", осуществляемое на последней стадии внутреннего преображения личности, свершалось в страданиях и безнадежности глухой ночи, оно сопровождалось угасанием духовного сознания, воли и любви. Душа выходит из испытания глухой ночью уже не обособленной и замкнутой в себе, а Новым Человеком, преображенное человеческое начало которого подразумевает жизнь в единении с Абсолютной Жизнью Бога.

"Сначала в двух обителях души [чувственной и духовной], –должно навести покой и порядок, чтобы они слились и стали одно в этой безмятежности, а их слуги – способности, желания и страсти – должны погрузиться в глубокое спокойствие, которое не в силах поколебать ничто небесное или земное. Лишь только свершится это, тотчас Божественная Мудрость соединится с душой узами любовного обладания

ЖИЗНЬ В ЕДИНЕНИИ

Развитие структуры приводит к преображению всего внутреннего мира человека, в котором исчезает прежняя эгоистическая установка и происходит необратимое расширение сознание. Таким образом, Божество поглощает в человеке автономное "я", примитивное эго, и на смену приходит Я Божественное". меняя в состоянии единения "примитивное" Я на Я божественное, человек наконец обретает подлинную свободу, в которой ему открывается "наслаждение реальностью". [ему открываются новые пути проявления Всепобеждающей Силы как основы Реальности божественной, составляющей саму ее ткань. Благодаря глубинному обновлению, которое есть неизбежный результат развития сознания, он оказывается "внедренным во Вселенскую Жизнь, которая не чужда ему, но искони присуща".

В этой утвердившейся и необратимой сопричастности Вселенской Жизни и "Созидающему Слову Божьему, которое ничем не связано и вечно свободно", на этих глубочайших уровнях Бытия, достигнутых в конце концов индивидуальностью по мере ее развития и совершенствования, душа получает удивительную силу, незыблемый покой и прежде закрытую для нее способность к творческому преображению мира, что и составляет едва ли не основную черту жизни в единении.

Подлинное и вечное естество человека – "тайная и превыше всяких перемен личность высшего порядка" – постоянно давало знать поверхностному Я о своем вечном бытии, причем по мере мистического развития эти напоминания становились все более настойчивыми. И вот теперь это естество достигло полного осознания человеком своей судьбы и начало быть в полном объеме. В ходе испытаний глухой ночью оно исподволь заполонило весь внутренний мир человека и подчинило себе все наиболее инертные черты его характера. Проявления подлинного естества человека больше не ограничены отдельными мгновениями глубинного восприятия и ослепительными проблесками Абсолюта.

Чтобы черпать из трансцендентной реальности, мистику вовсе не обязательно погружаться в созерцание или переживать экстаз. Анима и анимус слились воедино. [11] Мистик в конце концов разрешил для себя парадокс Стивенсона [12] и отныне олицетворяет собою не двойственность, а единство.
мистик сказал бы, что ему удалось достичь единения с Богом и установить контакт с Трансцендентной Реальностью, которого он давно искал; что его душа осталась по сути неизменной, но погрузилась в Океан Жизни и пропиталась Любовью как губка морской водой. "Уже не я живу, но Бог живет во мне", Павел. Вторя ему, мистик сказал бы, что наконец-то избавился от последних следов –рудиментов – своей прежней обособленности и каким-то таинственным образом стал тем, что было явлено ему в созерцании.

слова суфийского поэта, что мистик странствует не к Богу, а в Боге. Он здесь-и-сейчас достиг Вечной Гармонии [Eternal Order] – состояния, в котором Центр Вселенной, как магнит, притягивает к себе каждое живое существо. В процессе пробуждения своего духовного Я, поочередно переживая периоды радости и уныния, когда стремление к единению набирало в нем силу, подвергая его закалке в пламени любви и страдания, он не только инстинктивно чувствовал, что движется к некоторой цели. Эта цель представляет собой некое кардинальное условие бытия, осуществляемое в свершении любви, которая неотвратимо влекла его к себе. Говоря языком алхимиков, по завершении этого процесса Огонь Любви сделал свое дело: мистическая "Ртуть Мудрецов" – скрытое в нем сокровище, "горчичное зерно" Реальности – полностью трансмутировала "соль и серу" – его разум и чувства. Даже бережно хранимая жемчужина полученного некогда озарения – и та была отправлена мистиком в плавильный тигель. Итак, Великое Делание подошло к концу, последние следы несовершенства исчезли, и мистик обнаружил в себе "благородную субстанцию" – духовное золото человека.

В "Книге истины" Сузо дает прекрасное поэтическое сравнение между жизнью блаженных в Океане Божественной Любви – и приближающейся к ней земной жизнью мистиков, которые отвергли свое земное "я", растворив свою волю в Вечной Истине. Его слова дают достойный ответ на извечно преследующее мистиков обвинение в том, что мистическое развитие в конце концов приводит к полному исчезновению личности.
" Он забывает о себе и сам для себя отныне не существует. Он исчезает, теряя себя в Боге, и становится неотделим от Него, как капля воды, которая в кубке вина тотчас тонет бесследно. Ибо нечто подобное тому, как эта капля исчезает, принимая цвет и вкус вина, происходит с теми, кто сполна вкусил блаженства. Неизъяснимым образом их покидают все желания, восторг возносит их превыше высочайших вершин духа, и они погружаются в Божественную Волю.
Бог есть все во всем. Естество человека остается, но в ином виде, в иной славе, в иной силе.

Недаром о блаженных сказано: они отрешились себя, отрешились всего, чего прежде искали, и преобразились в иной вид, иную славу, иную силу. этот иной вид есть Божественное Бытие и Божественная Природа, с которыми они сливаются и которые сливаются с ними, чтобы быть одним целым. эта иная слава озарена и наполнена Непостижимым Светом. эта иная сила, - чрез нее дается человеку единство с Божественной Личностью
Мистики единодушны в том, что избавления от Я и моего, полное самоотречение, или "самозабытье", – препоручение себя высшей Воле – есть обязательное условие достижения жизни в единении. Временное опустошение разума, которое помогло созерцателю расчистить место для видения Бога, должно теперь, закрепившись, распространиться на всю его жизнь. При этом, говорят они, свершается последний акт искоренения своенравного Я, поверхностной индивидуальности, которую мы, как правило, отождествляем с собой. Эта индивидуальность уходит навсегда, а на ее месте появляется нечто иное. Душа становится частью таинственного Тела Божьего и, смиренно принимая участие в проявленной жизни Реальности, "с готовностью становится для Вечного Блага тем, чем является для человека его собственная рука".
Та странная "алчущая и жаждущая тяга души к Богу", "одновременно пожирающая и благородная, ревностная и смиренная", о которой мистики говорят в своих самых вдохновенных строках, выдвигает здесь свои последние притязания и получает окончательное удовлетворение. "Все, что есть у Него, все, что есть Он Сам, Он дает. Все, что у нас есть, все, что мы есть. Он отнимает".
Душа, погружается в Бездну и поглощается ею, здесь она "канула в Бога, Который бездна бездн".
"Вкушать и быть вкушаемым! Вот что такое Единение!.. Поскольку Его желания не имеют предела, я не удивлюсь, если ты скажешь, что Он поглотил тебя".

Джалаладдин Руми, -
Со сладостной душой Твоей моя душа 
Смешалась, как вода с вином. 
Кто может разделить вино и воду 
Иль разлучить меня с Тобой? 
Ты стал моим великим Я, 
Ничто меня теперь не тяготит. 
Ты отнял у меня всю жизнь, 
Так почему бы мне не взять Твою? 
Мне Ты ответил вечным утвержденьем, 
И знаю я теперь – Ты вечно будешь мой. 
Твоя любовь насквозь меня пронзила, 
И стала для меня как плоть и кровь. 
Я – флейта та, что Ты поднес к устам, 
И лютая, что Ты держишь на груди. 
Дыши во мне, чтоб я могла вздыхать, 
Притронься к струнам – слезы заблестят.

новая жизнь является не только свободным и сознательным участием в жизни Вечности – полноценным существованием на земном и трансцендентном уровнях, – но и сознательной сопричастностью к вездесущей личной жизни, неизмеримо большей, чем его собственная жизнь, укреплением уз того братства, которое сопровождало душу в ее продвижении по Мистическому Пути. Это братство, одновременно и самый реальный, и самый эфемерный факт человеческого существования
. Некоторое подобие этого дает нам тайна любовного общения, в котором смиренное, созидательное и вечно обновляющееся самопожертвование души является залогом ее славы, когда "в своей любви она становится равной Любви", разделяя всю ее полноту и царственное совершенство.

"Я есмь Бог, – речет Любовь, – ибо Любовь есть Бог, и Бог есть Любовь. Душа тоже может быть Богом благодаря своей любви, но Я есмь Бог по своей Божественной Природе. Это состояние дано душе, и тогда эта Моя возлюбленная научается и приходит ко Мне без тяжких трудов... Душа, подобно орлу, парит высоко в облаках – очень высоко, выше, чем любая другая птица, ибо великая любовь окрыляет ее". Вот простейшее выражение жизни в единении,: это полное и сознательное, "здесь и сейчас", свершение Совершенной Любви. В ней избранные души, еще оставаясь во плоти, "воспаряют высоко, и всё выше", пока не "обучатся и оставят себя", чтобы, "быть Богом благодаря своей любви".

"Кто бы ни приблизился к Богу истинному после того, как его коснулась такая благоговейная любовь, в духе пребудет един с Ним". Это значит, что хотя он и Бог будут двумя различными по свойству, по милости Божьей они окажутся так тесно переплетены, что пребудут едины в духе, причем это единство их будет возвышено любовью и утверждено волей. В этом единстве свершается бракосочетание души и Бога, которое никогда, не будет расторгнуто: "Мой Возлюбленный для меня, и я для Него". Это следует понимать так, что Господь как бы прилепит к Себе Свою суженую духовным клеем благодати, и тогда воцарится между ними любовь ".

" Ты будешь вечно любить меня, как Ты вечно любишь Себя. Ибо это значит лишь то, что Ты наслаждаешься Собой во мне и что я по Твоей милости наслаждаюсь Тобою в себе и собою в Тебе. И когда в Тебе я люблю себя, я не люблю ничего, кроме Тебя, ведь Ты пребываешь во мне, а я в Тебе, слившись в единое целое, которое не будет разделено во веки веков".

Мистический Путь представляет собой совершенствование и рост в любви, осознанное следование глубинному тяготению души к ее истоку и преодоление беспорядочных устремлений к "преходящим благам". Однако подлинное свершение любви есть единение: "совершенное слияние, объединение возлюбленных в одно целое".

Речь идет не о конкретных свершениях, а о самом пребывании в некоем вполне конкретном состоянии. непрерывное состояние единения, или духовное бракосочетание, прежде всего означает такой избыток созидательной энергии. Оно подразумевает наполнение и преображение крошечной мирской жизни человека великой Абсолютной жизнью

"Безмятежность в соответствии с Его сущностью, созидательность в соответствии с Его природой: совершенный покой и совершенная созидательность". Тайное дитя Абсолюта в полной мере причастно этой двойственной Реальности, "ибо для этого величия был сотворен человек".
Бытие и Становление, теперь находят завершающее воплощение в собственном естестве мистика, поскольку это естество достигло самосознания как целостное, объединенное вокруг своих высших центров. Человечество в течение всей его истории преследует необъяснимое стремление к совершенному покою, к добровольному самозабвению и поглощению Великой Жизнью, превосходящей его собственную маленькую жизнь. Это стремление нашло свое более или менее совершенное выражение во всех вероисповеданиях, и реальность его цели удостоверена всеми мистическими экстазами. Теперь же мистик прослеживает его до самого истока и находит в нем закономерное проявление инстинкта, которому он обязан всем, что обрел на Мистическом Пути.

Бог в Своих Ипостасях есть Вечное Делание, тогда как в Своей сущности и Ее непреходящей безмятежности Он есть Вечный Покой. Заметь, что в этой созидательности и в этом покое пребывают любовь и блаженство. Любовь вечно созидает, ибо ее природа есть вечное пресуществление в Боге; блаженство же вечно пребывает в покое, ибо оно превыше воли и желаний представляет собою объятие возлюбленных в едином порыве любви вне подобий. В этом порыве Отец с Сыном объемлют Своих возлюбленных в плодотворящем лоне Святого Духа, Который выше всякой естественной произрождающей полноты. Отец есть Тот, Кто с бесконечной добротой и любовью говорит каждой душе: «Ты – Моя, а Я – твой; Я – твой, а ты – Моя, ибо избрана Мною от века»".

"Наша деятельность – в любви к Богу, а наше блаженство – в открытости Ему, чтобы Его любовь проникала в нас. Различие между любовью и блаженством то же, что различие между Богом и Его благодатью. Когда в любви мы соединяемся с Богом, тогда мы суть дух, а когда мы охвачены и преображены Его Духом, на нас нисходит блаженство. Нами движет Дух Божий, когда мы исходим из Бога, чтобы любить и творить дела любви, а затем Он вновь привлекает нас к Себе, чтобы мы нашли отдохновение в блаженстве. Это и есть Жизнь Вечная, которая подобна нашей смертной жизни в том, что вдох в ней следует за выдохом, а выдох за вдохом".

"Уразумей, –что Бог приходит к нам непрестанно, как через видимость, так и без ее посредства. Он требует от нас созидательности и безмятежности в таком виде, чтобы ни действие не нарушало покоя, ни покой не препятствовал действию, но чтобы они равно питали друг друга. Вот почему внутренний человек [т. е. созерцатель] в своей жизни руководствуется этими двумя началами: пребывая в совершенном покое, действует, и достигает совершенного действия, пребывая в покое, безраздельно присутствуя в том и другом, ибо благодаря своему мирному блаженству всецело пребывает в Боге, а благодаря своей деятельной любви всецело обретается в себе. В общении с тем, кто достиг сего. Бог вечно побуждает его к новому действию и в этом действии ниспосылает ему блаженство. И поскольку душа праведна, она в каждое мгновение откликается на все, чего бы ни потребовал от нее Бог. Вот почему, исходя из Бога, чтобы пребывать созидательной и блаженной, она обращается внутрь и там вновь обретает все свои добродетели и еще глубже погружается в блаженный покой... Она созидательна во всех деяниях своей любви, ибо в них находит покой.
Утешение, безмятежность, радость, красота и преизобилие – все, что приводит в восторг, – дается Богом озаренному разуму в духовном подобии и превыше всякой меры. И во всех этих божественных видениях и прикосновениях продолжает созидать любовь. Ибо тот, кто достиг сего, в покое и созидании тем самым воздвиг в своей душе жизнь подлинную, которая пребудет вечно, и по окончании жизни земной преобразится в еще более возвышенную. Поскольку он праведен, в вечных трудах своих он устремляется к Богу, повинуясь своей любви, и пребывает в вечном покое в Боге, следуя своему блаженству. Он пребывает в Боге, но выходит навстречу тварям в духе любви ко всем вещам, в добродетели и в деяниях своей праведности. И сие есть высочайшая вершина внутренней жизни".

"деяние не приносит никакого ущерба блаженному покою, равно как и блаженный покой – деянию" "прожить жизнь в труде и покое", не нанося ущерба внутренней радости и порождаемому ею трудолюбию.
Катерина Сиенская. во всех своих делах она неизменно пребывала в блаженном состоянии внутреннего присутствия Христа. … Эти святые "в блаженном покое обретались в Боге",
Ни созидание в миру, ни забота о личном спасении не являются более ее единственной целью: она превосходит то и другое жизнью в преизобилии, которой теперь живет; и то и другое – лишь крылья, на которых она птицей летит Домой.

Таким образом, с какой точки зрения ни взглянуть – глазами ли психологов, философов или богословов, – полное приключений странствие великих мистиков имеет к нам самое непосредственное отношение. Оно является тем ключом к разгадке тайны человека, с помощью которого мы можем объяснить едва ли не все аспекты его психики и тонкости его натуры, основы его религиозных устремлений и сумму жизненного опыта. Во всех этих сферах мы прослеживаем его медленное, зачастую на ощупь, но столь же неотвратимое восхождение к какому-то неведомому постижению. В этом восхождении мистики суть опытные альпинисты, первопроходцы, проложившие маршрут. Если теперь человек даст себе труд прислушаться к их словам, оставленные ими карты укажут ему путь к свободе, к реальности, в которой он обретет покой и с которой связаны его самые заветные чаяния. Возможно, человек нашего мира никогда не достигнет страшной и одинокой вершины, окутанной Облаком Неведения, где его ждет та самая "смерть на вершине", которая, как свидетельствуют мистики, является вратами в Совершенную Жизнь. Но если тот, кто все же решился на это восхождение, воспользуется оставленными ими метками и картами, он сможет открыть свои уровни реальности и найти свое место в Вечном. Он может обрести свободу и жить "самодостаточной духовной жизнью".

Мистический Путь начался пробуждением в душе нового, все более крепнущего сознания божественной реальности, которая по своей сути противоположна окружающему человека иллюзорному миру, как он непосредственно доступен органам чувств. Смирившись и проникнувшись благоговением перед явленными ей в озарении величественными перспективами, душа уединяется в "келье самопознания", чтобы ценою многих усилий привести себя в соответствие требованиям Мира Вечности, который ей открылся. Душа оставляет все, что чуждо этому миру, овладевает своей слепой природой и очищает свою способность восприятия. Преобразившись в соответствии с этими новыми представлениями о реальности, она обретает "дар внимать Вечности и лицезреть ее". Ее глаза открылись для мира природы, который больше не является миром иллюзий, ибо теперь он озарен изнутри Несотворенным Светом. Теперь она познает красоту, величие и божественность живого Мира Становления, в сетях которого запутались все живые существа. Над душой больше не властна иллюзия, в которой пребывают обычные люди, способные воспринимать лишь узкий срез бескрайнего Мира Становления, и которая сводится к представлению о мире как большом механизме. Избавившись от этого представления, навязанного фрагментарным эмпирическим восприятием, душа приобщается к "великой жизни Всего". Реальность сама открывается душе, когда ее внутреннее зрение очистилось настолько, чтобы видеть Ее. И приходит к душе Реальность не из дальних стран духовного мира, а из самого сердца земных вещей. Поднявшись на этот уровень постижения, душа вновь начинает процесс самосовершенствования, и поскольку благодаря очищению чувств она научилась постигать реальность за покровом чувственного мира, теперь она принимается за очищение и укрепление воли. Совершенствование на этой стадии имеет своей целью приближение к Воле Вечной, к Сущему, Бытие Которого воплощает Мир Становления. Так, преодолев свой эгоизм вплоть до его искоренения и совершенствуясь в своей любви, она ускользает из Мира Становления и обретает подлинную жизнь в Боге.

И все же это трансцендирование как необратимый процесс, это захватывающее путешествие в глубины собственного внутреннего мира тесно связано с течением обычной человеческой жизни. Как человек рожден миром земным, так трансцендентная жизнь рождается из обыденной. Затем посредством логического развития и применения этих законов мы обнаружили путь, ведущий из чувственного мира в мир сверхчувственный, из иллюзорной жизни в жизнь абсолютную. В мистическом Абсолюте нет ничего неестественного – Он приводит в движение Свою вселенную и Сам подчиняется закономерностям ее развития. Когда мы целенаправленно ищем то, что, согласно нашим предположениям, является духовным, нередко мы упускаем из виду то, что является воистину Реальным. Подлинная мистерия бытия проявляется столь незаметно, она, выражаясь метафорически, так деликатно и ненавязчиво напоминает о себе и так идеально вписывается в общедоступную картину мира земного со всеми его треволнениям и превратностями, что обделенный воображением обыватель, гоняющийся за сенсациями и чудесами, едва ли вообще заметит величественное откровение бесконечной мудрости и любви. Между тем это откровение – вокруг нас, и лишь наше огрубевшее поверхностное сознание мешает увидеть его и оценить. Но иногда, в самые неожиданные моменты, посреди самых тривиальных жизненных обстоятельств, даже через забаррикадированные "врата восприятия" мы видим проблеск той Реальности, в которой проходит жизнь мистиков. В такие мгновения мы постигаем, что она всегда рядом.

Трансцендентная Жизнь как предмет самых заветных устремлений явлена и дана нам в повседневных событиях нашего земного существования, которые под лучами этой Трансцендентной Жизни внезапно получают новое освещение и приобретают новую значимость. Мы встречаемся с Трансцендентным всюду, где свершается таинство обычной человеческой жизни. Если душа человека вообще жива, если она живет и развивается, то именно благодаря озаряющей ее Трансцендентной Жизни, и потому нет никакой необходимости искать Реальность среди абстракций и отвлеченных понятий на ее счет.

Этот общедоступный и распространенный жизненный опыт приближает нас к опыту мистиков и служит гарантией его достоверности, свидетельством высшей значимости их духовных свершений, их непосредственного контакта с высшей Реальностью. Своим существованием мистики указуют цель, к достижению которой нас ведет Любовь, из которой произрастает всё живое, Любовь как верный кормчий, тайно и неизменно присутствующий в нас.

мистики – это наши увенчанные славой предтечи на пути к Реальности.
Для желающего их по-настоящему понять, а это значит – пережить их опыт, есть лишь одна возможность: отправиться по их стопам.

Итогом такой жизни является достижение Богочеловечества, которое впредь не покинет каждого, кто его обрел, которое живет в нас и с нами. Мы же – те, кто никак не решится на абсолютно серьезную встречу с Реальностью, – можем пока лишь, всматриваясь в их волшебное зеркало, вслушиваясь в их разрозненные голоса, гадать о судьбе, уготованной человечеству.
Благодаря своей преданной любви избранники Абсолюта с честью выдержали испытание земной жизнью и достигли наивысшего, чего можно достичь в этом мире, – стали сынами Бога. Они не устрашились крестных мук. Они смотрели смерти в лицо. Блаженство и агония равно взывали к ним и встретили в их сердцах героический отклик. Зима для них закончилась, и пришло время весеннего пения птиц. И вот на рассвете из чащи росистого сада им навстречу выходит новая Жизнь – неугасимая и вечно прекрасная!