Тональность дискуссии вокруг панк-молитвы Pussy Riot показала излишнюю политизированность сознания как сторонников сожжения ведьм на костре уголовного преследования девушек, так и противников «непропорционального применения силовых методов» государством.

Главная сетевая тема никак не обсуждается в контексте противодействия научного агитпропа навязчивой и опостылевшей религиозной пропаганде. Конечно, сами Pussy не являются субъектом религиозно-атеистической полемики, их акция в первую очередь антипутинская, и вызвана циничной и оскорбительной поддержкой, оказанной власти со стороны РПЦ под видом религиозной проповеди патриарха Кирилла.

Соответственно, и мнения спорщиков разделились строго в зависимости от отношения к властям. Поклонники Путина требуют тюремных сроков, в лучшем случае публичного покаяния у позорного столба. Наиболее ретивые готовы забить панк-див камнями, суданские политико-религиозные нравы являются для них светлым идеалом, к которому они готовы двигаться с хоругвями в руках и с Путиным сердце. Противники Путина возмущаются несоразмерностью выбранной меры пресечения и избирательностью правосудия. К сожалению, перфоманс не стал поводом для обсуждения светского/религиозного характера государства.

К большому сожалению, антиклерикальное движение в современной России практически никак не оформлено, вероятно, в связи с осознанием вины за преступления советской власти перед церковью. Церковь стала священной коровой, антицерковные настроения – неприличными, высказывающий их в глазах общественности присоединяется к палачам, истребляющим монахов и священников. В результате патриарх Кирилл проповедует со всех экранов, а недовольство религиозной истерией не имеет выражения. Покойный академик Гинзбург, нобелевский лауреат и лицо атеизма в России, не был изначально настроен на жесткую полемику с РПЦ, при его жизни опасность влияния церкви на общественную жизнь еще не была настолько очевидной. Сейчас положение усугубилось, диктат церкви организационно оформился, увеличилось и недовольство мракобесием, однако понимание важности светского характера государства как необходимой составляющей личной свободы не настолько очевидно, чтобы отстаивать его как самоцель (в т.ч. в судебном порядке).