Предисловие

  когда говорят о суфизме, имеют в виду не какую-то конкретную, идеологически
единую систему взглядов и положений, доктрин и постулатов, а множество (в известной степени обособленных) течений, школ, ветвей и ответвлений, представленных целым спектром концепций и идей мистического Пути, которые объединялись лишь конечной (столь же мистической) целью. Методы и способы достижения этой цели (психотехника, аутотренинг, физические упражнения и т. п.) были самыми разнообразными. Осмысление многочисленных вариантов психологической практики порождало новые разновидности мистицизма.

бытие для Ибн 'Араби «представляет собой проявление единой “божественной сущности” в бесконечных и беспрестанно меняющихся образах материального мира, выполняющих роль “зеркал” Абсолюта. В то же время Абсолют сам оказывается “космическим зеркалом”, в которое “смотрятся” материальные сущности, обладающие различными атрибутами и характеристиками, в силу чего он оказывается “скрытым” их отражениями “подобно тому, как поверхность простого зеркала скрыта образами предметов, отраженных в нем”» .

Помимо интеллектуального суфизма, развивался в тесном с ним взаимодействии суфизм прагматический, также представленный многими течениями и направлениями, которые в принципе сводятся к двум основным школам. Обе они разработали «на практике» и философски обосновали идею возможности интуитивного общения с Божеством, воплотив ее в реальные психотехнические приемы. Разработки идей первой школы традиционно связываются с именем персидского мистика Абу Йазида (Баязида) ал-Бистами (ум. 874). Для его учения прежде всего характерны «экстатический восторг» (галаба) и «опьянение любовью к Богу» (сукр), всепоглощающая страсть к которому в конечном счете приведет «влюбленного в него» к духовному слиянию с ним. Сторонники этого направления считали, что при глубоком и полном погружении в размышления о единстве Божества может возникнуть внутреннее духовное ощущение абсолютного исчезновения собственного «Я»: личность исчезает, растворяется в Боге (фана), приобретая при этом субстанциональные качества Божества. В этот момент происходила как бы функциональная смена ролей: личность становится Божеством, а Божество — личностью. С этим положением ал-Бистами связана дальнейшая разработка важнейшей концепции мусульманской мистики «я есть ты, а ты есть я».
Возникновение второй школы связано с деятельностью другого персидского мистика — Абу-л-Касима Джунайда ал-Багдади (ум. 910). Его учение признает в принципе положение школы «опьянения» о полном растворении личности мистика в Божестве, когда потеряны все личностные характеристики, отпали эмоции и реакции. Однако это состояние (фана) Джунайд считал лишь промежуточной фазой, поскольку, по его
мнению, мистик обязан идти дальше, к состоянию «трезвости», в котором его духовное познание Божества могло бы трансформировать его в более современное человеческое существо (бака), наделенное всей полнотой самообладания и контроля над своими экстатическими видениями, которое вернулось бы в мир обновленным, наделенным Богом миссией просвещать людей и служить на благо человеческому сообществу. Эта школа получила название школы «трезвости» (сахв), т. е. основанной на трезвом, критическом отношении к своим эмоциям и полном контроле над ними.

ГЛАВА I
ФОРМИРОВАНИЕ ШКОЛ МИСТИЦИЗМА

Слово «суфий» я определяю очень широко, прилагая его ко всем, кто верит в возможность непосредственного приобщения к Богу и готов ради этого приложить всяческие усилия, дабы достичь того особого состояния, при котором такое приобщение станет реальным.
В этом случае становится понятным и термин «суфизм», многократно используемый в этой работе. Он объемлет все мусульманские учения, цель которых — дать человеку возможность прямого общения с Богом.
Мистицизм — это особый способ приближения к Истине, использующий интуицию и эмоциональные способности, дремлющие и нераскрытые обычно до той поры, пока их не приведут в действие тренировкой. Конечная цель подобной тренировки, которая считается «прохождением Пути», — сбросить завесу, скрывающую твое «Я» от Истины, и, таким образом, трансформироваться или погрузиться в нераздельное единство личности и истины.

Опыт непосредственного общения с Богом убедил ищущих в том, что ислам не укладывается в рамки богословских канонов, которые были переориентированы или же приспособлены к главной цели суфизма — достичь мистического понимания Истины.
Суфизм развился внутри ислама, почти ничего не почерпнув из мусульманских источников, но зато вобрал в себя опыт аскетической и мистической практики и философии восточного христианства. 
На практике суфизм — это прежде всего созерцательный и эмоциональный мистицизм. На самом деле это Путь, путь очищения. Именно эта практическая сторона суфизма и находится в центре нашего изложения. 
Наставники утверждают, что в каждом человеке заложены возможности освобождения от своего «Я» и соединения с Богом.  Практика суфизма состоит из ощущений и откровений, поскольку ма'рифа (гнозис) достигается через экстатические состояния. Соответственно познание скорее следует за опытом, чем предшествует ему. Абу Хамид ал-Газали, теоретик этического мистицизма, писал, что все то, что представляет наибольшую ценность для суфиев, «не поддается изучению, а постигается непосредственным опытом, через экстаз и внутреннюю трансформацию.  Никакое теоретическое знание о состоянии фана (перерождение своего «Я») не поможет достичь его.
Первоначально тарика (практический метод ) означала именно это постепенное овладение приемами созерцательного, высвобождающего душу мистицизма. 

Следует перечислить здесь стадии мистического Пути познания, принятого во всех орденах, поскольку для посвященного дервиша они были несомненной реальностью и их можно найти в популярных суфийских руководствах.  Здесь приведена наиболее распространенная схема «Семи стадий».
Схема эта находится в неразрывной связи с представлением о семидесяти тысячах завес света и тьмы (свет изнутри и мрак снаружи), вторгающихся между душой человека и Истиной, которую они затемняют. И отсюда необходимость в семи циклах очищения души (нафс) для того, чтобы сбросить каждый раз по десять тысяч завес. Читатели вряд ли найдут лучшее пособие, чем «Мантик ат-тайр» 'Аттара, где птицы, охотясь за пищей, пересекают семь долин — Поиск, Любовь, Мистическое предчувствие, Отчуждение, Независимость, Единство, Смятение и Достижение цели в Небытии. Стремящийся к истине должен (г1) очистить свою душу (нафс), свое «Я», от склонности к шахават, т. е. к мыслям и желаниям обычного человека, и (г2) заменить их на любовь (махабба), затем (г3) он должен броситься в пламя страсти ('ишк), чтобы возродиться в состоянии единения (вусла) и, (г5) перевоплотившись (фана) с помощью (г6) божественного дара смятения и потрясения (хайра), перейти к (г7) вечности (бака).
Каждая из семи стадий очищения или освобождения от завес характеризуется появлением света разных цветов. Порядок следования цветов и их значение меняются, но отсутствие красок — признак последней стадии, где нет индивидуальных различий  или ограничений, а только одно лишь царство чистого Сущего и абсолютного Единства — ла илаха илла Ана.

ПРИМЕЧАНИЯ
 

Известно, что практика мистического «пути познания» является не чем иным, как. вариативным набором различных психотехнических, духовно-религиозных и физических упражнений, сведенных в некую определенную систему. Эта система включает в себя в качестве обязательных компонентов: погружение в себя (мушахада), фиксацию позы (джалса), контроль за дыханием (хабс ан-нафс, хабс-и дам), координированные ритмизованные движения и изустное повторение формул теомнемнии (зикр). Цель одна—воздействие на человеческукм психику, включая ее тончайшие нюансы.
некоторые ориенталисты, в частности Л. Массиньон и Л. Гарде, оказались под влиянием крайних мистиков-пантеистов, таких, как Ибн ал-'Араби.«большая часть того, что востоковеды называют мусульманским мистицизмом, не имеет с исламом никаких общих корней». Не только азхариты, но и марокканский философ персонализма Мухаммад 'Азиз Лахбаби придерживается такой же точки зрения: «Суфизм, будучи немусульманским по происхождению, изменил исконный дух ислама.  Не надо забывать, как напоминает Л. Гарде, что мистицизм занимал в исламе лишь „периферийное положение по отношению к официальным религиозным наукам". И на это есть причины! Дело в том, что мистицизм чужд мусульманству, следовательно, все суфийские культы тоже немусульманские, если не антимусульманские».

'Алам ал-лахут — «мир божественности», мир, не подлежащий восприятию, поскольку отныне явление, ощущаемое чувствами, растворено в безвременной единичности.
Насут — это естественное состояние человека, в котором он живет в согласии с правилами шариата;
малакут — природа ангелов, для достижения которой надо следовать тарикату, т. е. пути очищения, в то время как
джабарут — это природа божественной силы, постичь ее можно, пройдя через озарение, ма'рифа, пока не наступит
фана — растворение в божестве;
(хакика) — состояние истинности, нередко в литературе орденов называемое 'алам ал-гайб — «(несотворенный) мир скрытого».

Ибн ал-'Араби в своей доктрине о единстве (a priori) бытия учил, что «все вещи предсуществуют как идеи в божественном знании, откуда они испускаются и куда они в конечном итоге возвращаются» Более полно он разработал доктрину предсуществования Мухаммада до творения. Это доктрина ан-нур ал-мухаммади, «света Мухаммада», образа Божьего в его первоначальной целостности, божественного сознания, досотворенного света, из которого все и было сотворено. Доктрину также называют ал-хакикат ал-мухаммадийа, что означает космического Мухаммада в его абсолютной истинности. Мир есть проявление этого света, который воплощается сначала в Адаме, пророках и актаб (ед. ч. кутб — «полюс»), каждый из которых является ал-инсал ал-камил («совершенным человеком»).  Первое, что Бог сотворил, был Свет вашего Пророка как бы в ответ на свою задачу, и я был Пророком, когда Адам еще был водой и глиной”.
    «Мухаммад... Божественная сущность (латиф), тайна в Адамовом сотворении. Свет света, Тайна тайн, Дух духов»  Суфийская традиция приписывает Мухаммаду, например, такое высказывание: «Я — Свет Божества, и все создано из моего Света». Совершенный человек в качестве Логоса — суть всякого мистического опыта. Эти концепции могут существовать параллельно с неколебимой приверженностью доктрине единения.
Потребность в непосредственном знании божественного слова вынуждает Логос, каждую эпоху перевоплощаться в того, кто известен под именем кутб заманихи (полюс своего времени). Когда Джа'фар ал-Миргани поет: «Я был первым, кто существовал», он отождествляет себя не с кутбом суфийской иерархии, а с кутбом Логоса. 
Легко понять, почему суфизм, по крайней мере во многих кругах, сосредоточен вокруг личности шейха. Шейх — символ кутба, невидимого, беспредельного. 

Однако следует добавить, что большая часть суфийских идей была вульгаризована, хотя последнее обстоятельство играло, несомненно, не такую уж значительную роль. Фана, например, превратилась в некий смутный пантеизм на фоне практики экстатических откровений зикра. Ее можно более или менее быстро достичь в зависимости от восприимчивости индивида, но отнюдь не ценой бесконечного трудоемкого продвижения на тернистом пути от одной макам к другой. Есть ли смысл беспокоиться о дисциплине, когда «одна джазба (притяжение) от Бога равняется всем трудам человечества или мира джиннов»? Маджзуб (одержимый), знакомый образ традиционного мусульманского общества, рассматривается как человек, утративший личностное сознание в божественной единичности.

Зикр строго следует кораническому предписанию: «Поминай Бога частым поминанием и прославляй его утром и вечером». Ранние суфии видели в зикре средство избежать духовных потрясений и приблизиться к Богу, и в итоге он превратился в особый способ прославления Бога путем постоянного повторения его имени шепотом или про себя или же вслух на ритмичном дыхании. Как утверждают руководства, зикр — это «столп» мистицизма. Именам и «словам» (т. е. фразам) придается высший, особый смысл, при их произнесении божественная энергия пронизывает существо произносящего, изменяя его.
Контроль над дыханием с самого начала был одной из характерных особенностей суфийского ритуала, будучи, с одной стороны, естественным результатом упражнения в зикре, а с другой — остатком аскетического наследия восточного христианства. Сообщают, что Абу Йазид ал-Бистами (ум. 874) сказал: «Для гностиков вера — это соблюдение дыхания», а Абу Барк аш-Шибли (ум. 945) утверждал, что «тасаввуф — это контроль над интеллектом и соблюдение дыхания».
Все построено на технических приемах контроля за дыханием и особой дикции, получивших полное развитие после знакомства с практикующими систему йога.

Танец указывает на обращение духа вокруг цикла реально существующих вещей с целью достичь эффекта постижения тайны и откровения. Это и есть состояние гностика. Вращение передает отношение между духом и Аллахом в его внутренней природе (сирр) и бытии (вуджуд), смену кружения его видений и мыслей, а также его познание категорий реально существующих предметов. И это состояние гарантированного. Прыжки свидетельствуют о том, что он влеком от стоянки человеческой к стоянке, объединяющей с Богом.
При этом преследуется цель не столько уйти от себя, сколько переделаться или перевоплотиться и таким образом приобрести вневременной опыт. Это, а вовсе не экстаз и есть главная задача мистицизма, который позднее превращается в самоцель. Мистический опыт — явление иного порядка, более редкое, чем экстаз. Наставники душ знали, что экстаз можно вызвать сравнительно легко самыми разными способами. В то же время они понимали, что экстатический транс — неизбежный аккомпанемент Пути мистического познания, в лад которому они настраивали своих подопечных.

Перемены, начавшиеся с XII в., завершили процесс механизации (если можно так выразиться) мистического опыта, привели к пониманию того, что этот опыт обычными людьми может быть освоен в сравнительно короткий отрезок времени с помощью ритмизованных упражнений, включающих держание позы, контроль за дыханием, координированные движения и изустные повторения формул.
Суфийский Путь мистического познания, постижение которого определяется в значительной степени темпераментом индивидуума и врожденной одаренностью, существует только для избранных. Суфии считают, что большинство людей «рождаются глухими», лишенными способности к мистическому восприятию. Религиозные приемы орденов были грубой попыткой вызвать характерные эмоциональные эффекты, создать для простого человека иллюзию мимолетного приобщения к Истинному. Поэтому суфии отождествляли экстатический транс с потерей сознания при единении с божеством.
Непосвященному члену общины участие в зикре, который эпизодически приводит его в экстатический транс, сулит в худшем случае уход от трудностей каждодневной рутины, а в лучшем — некоторую свободу от узких рамок человеческой жизни и моментное приобщение к трансцендентальному опыту. В суфийских орденах этот экстаз или подобное трансу «состояние» называется хал, хотя настоящий хал, в строго суфийском смысле этого слова, означает непрерывный ряд озарений, испытывая которые суфий движется к следующей стадии (макам) навстречу конечной цели духовного совершенства.
Истинный зикр хафи (тайное поминание), который обычно описывается в руководствах, строится на ритмичном дыхании: выдох — вдох. С закрытыми глазами, сомкнув крепко уста, поминатель (захир) произносит формулу и делает вдох на ла илаха, с тем чтобы отбросить все отвлекающее извне, а затем на илла-л-лах он вдыхает, тем самым удостоверяя, что нет никого, кроме Бога.
«Язык нужно прижать к нёбу, крепко сжать губы и зубы и задержать дыхание. Начав со слова ла, его следует затем направить вверх из кишечника в мозг и, как только оно попадает в мозг, нужно произнести илаха, повернув голову к правому плечу, и илла-л-лах, повернув ее влево, а затем направить его энергично в сторону сердца, через которое оно продолжает свой путь по всему телу, после чего следует сказать: “Боже мой, Ты — мое стремление, и быть угодным Тебе — моя цель”».

Одиннадцать основных правил дают нам представление о цели упражнений тарики накшбандийа.
1. Йадкард — поминовение или совершение поминаний, вслух или про себя. Всегда повторяй предписанный тебе зикр так, чтобы ты мог сподобиться видений райского блаженства. Бахааддин сказал: «Цель зикра — добиться того, чтобы сердцем всегда ощущать божество (ал-хакк), ибо сама практика зикра исключает невнимание»,
2. Базгашт — стеснение. Закир, повторяющий наизусть «благословенную фразу», должен чередовать ее с такими выражениями, как «Боже мой, ты моя цель, и стремление мое направлено к тому, чтобы ты был удовлетворен мною», дабы не дать рассеиваться мыслям. Другие наставники утверждают, что это означает «возвращение», «сокрушение», а именно возврат к божеству (ал-хакк) путем искреннего раскаяния (инкисар).
3. Нигахдашт — бдительность, дабы не было блуждающих, рассеянных мыслей при повторении «благословенной фразы».
4. Йаддашт — воспоминание, концентрация внимания на божественном присутствии, предвидение, интуитивное предчувствие или восприятие.
5. Хуш дар дам — осознанное дыхание. Приемы контроля дыхания. Как говорит Бахааддин: «Внешняя основа этой тарики — дыхание». В забывчивости нельзя ни вдыхать, ни выдыхать.
6. Сафар дар ватан — внутреннее путешествие, движение от качеств, достойных порицания, к качествам, достойным похвалы.
7. Назар бар кадам — наблюдение за шагами. Да будет идущий мистическим Путем (салик) всегда начеку во время путешествия, дабы не спускать глаз с цели путешествия.
8. Халват дар анджуман — одиночество на людях. Путешествие салика хотя внешне и совершается в мире, но внутренне оно с Богом. 
9. Вукуф-и замани — Контроль за тем, как человек проводит свое время.
10. Вукуф-и 'адади — остановка на числе. Проверка, был ли зикр, читаемый про себя, повторен требуемое количество раз, с учетом того, что мысли могут рассеиваться.
11. Вукуф-и калби — остановка на сердце. Создавать мысленно картину сердца с запечатленным в нем именем Бога, чтобы подчеркнуть, что в сердце нет другой цели, кроме Бога.

Бог прежде всего, еще до Адама, сотворил светоносную сущность — свет Пророка.

Существует два главных восточных приема: верующий сосредоточивает все помыслы своей сущности на духе святого или же на духе своего здравствующего руководителя с целью достичь с ним общения или единения, а также исполниться духа святого или шейха.
Для того чтобы достичь этого, необходимо воссоздать внутри себя образ своего шейха. Образ этот появляется у правого плеча. Затем он видится в движении от правого плеча к сердцу, эта мысленная линия служит как бы проходом, через который дух шейха может овладеть этим органом. Этот процесс, если его поддерживать непрерывно, непременно поможет достичь состояния полного растворения в шейхе.
эта форма медитации — страж против случайных мыслей: «Дополнительная опора появляется у того, кто ищет поддержки “в союзе с шейхом”, т. е. вызывает в представлении образ шейха, ища в нем защиту от нападений диких зверей в долинах разрушения»
«Ар-рабита предпочтительнее зикра. Цель ее — удержать в передней части мозга мысленный образ шейха. Для мурида она благотворнее и удобнее зикра, так как шейх здесь — медиум, посредством которого мурид постигает высшее существо. Чем теснее узы, связывающие его с шейхом, тем сильнее эманация его внутренней сущности и тем скорее он достигает цели. Мурид поэтому должен сперва потерять себя (йуфна) в шейхе, после чего он может постичь фана в Боге». 
Но вместе с тем это некий процесс, конечная цель которого состоит в том, чтобы вызвать у испытуемого субъекта временные экстатические явления, например видения «света несказанного». Однако духовную «интуицию» нельзя обрести за ночь с помощью подобных приемов (как и с помощью разных видов «мгновенного зикра»), поскольку она дается только упорной тренировкой и дисциплиной.
« Пока я стоял там в созерцании, врата божественной мудрости раскрылись навстречу моему сердцу, причем каждые новые ворота были шире, чем расстояние между небесами и землей.”Он сказал: “Между тобой и бескорыстным чистым знанием — тысяча ступеней”.
Он цитирует стих из Корана: «Те, кому было дано нести тору, а они ее не понесли, подобны ослу, который несет книги» (LXII, 5).

Для того чтобы ясно представить себе реальную обстановку, надо все время помнить о том, что мир, в котором жили шейхи ордена и их последователи, непонятен современному человеку. Как сказал Вильгельм фон Гумбольдт в отношении языковой проблемы: «Каждый язык очерчивает магический круг вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из коего не выйти иначе, как ступив в другой»17. Мы, однако, замкнуты в круге, из которого нет реального выхода. В этой книге, целиком построенной на фактах, даже не делается попытки хотя бы мысленно проникнуть в тот мир суфия того времени, так как это возможно лишь при условии глубокого и всестороннего изучения жизни мусульман в целом. Однако нам хотелось бы еще раз напомнить о том, что люди, о которых мы пишем, жили в совершенно ином измерении, которое нелегко, вероятно, представить себе читателю этой книги. Они не просто верили в реальность сверхъестественного мира, но считали, что эта реальность существует извечно. Если бы мы сейчас услыхали, что кому-то явился живой пророк и возложил на него определенную миссию, мы, вероятно, почувствовали бы неловкость и подумали о том, что этот человек страдает зрительными и слуховыми галлюцинациями. Точно такие же мысли приходят в голову, когда читаешь биографии суфиев. Все описания «состояний», «моментов прозрения», «проявления чудес» (карамат) покажутся нам лишенными разумного смысла, если не перенестись в воображении в атмосферу их времени. Нужно всегда помнить, что каждый из нас замкнут в своем мире бессознательных допущений, придающих осязаемость и значимость нашему опыту и выражающих этот опыт в словах. Мы, живущие ныне в обстановке, совсем не похожей на ту, в которой жили суфии, фальсифицируем историческую перспективу, подвергая сомнению их опыт, полученный из этих видений (и, что самое главное, реальность источника их опыта), правдивость их рассказов или их душевную уравновешенность. Мы ставим под сомнение правомочность мировоззрения, о котором у нас нет ни малейшего представления, и проявляем тем самым недостаток исторического воображения. Наши взгляды на жизнь не менее условны, чем взгляды суфиев.

Суфии—это дервиш, а дервиш — это суфии, так как нельзя отделить одного от другого, но на практике акценты распределяются неравномерно: суфиев обычно отличает творческий ум и созидающее воображение, пример чему Ибн ал-'Араби, в то время как остальные дервиши в первую очередь полны эмоций и жажды деятельности. Но в обоих случаях мы встречаем суфиев и дервишей, которые обходятся без наставников и которые полагаются исключительно на самих себя (правда, нередко допускается наличие духовного наставника), чтобы в пассивной или в активной форме достичь полного уничтожения своего «Я» и непосредственного растворения в божественной реальности. Одни этого достигают с помощью интеллектуальных упражнений, а другие — психофизической практикой. Ибн 'Аббад из Ронда (1333—1390) писал, что на своем духовном пути он больше руководствовался суфийскими трактатами, нежели шейхами'.

В основе учения маламатийа лежиг догмат полной ничтожности человека перед богом. В отличие от суфия истинный маламати скрывает свои успехи в духовной жизни. Он стремится очистить себя от мира и его страстей, еще живя в этом мире. «маламати — это тот, кто никогда не кичится своими добрыми поступками и не скрывает дурных мыслей». Он поясняет это следующим образом: «Маламати это тот, чьи вены насыщены чистой добродетелью, кто по-настоящему искренен, кто не хочет, чтобы знали о его экстатических состояниях или опыте» Маламати готов сносить презрение людей, лишь бы раствориться в боге. Он не афиширует своих поступков и не принимает участия в публичных радениях зикра. Маламати не разделяют идей спекулятивного мистицизма в отношении единства бытия, а заняты уничтожением собственного «Я». Среди более поздних орденов накшбандийа была больше всего связана с учением маламатийа в рамках тасаввуфа. Накшбанди практикуют индивидуальные поминания (зикр хафи), отказываясь от коллективных зикров. В этой связи уместно вспомнить их формулу об «одиночестве в толпе».

Природа сама по себе — это постоянный праздник: свадьбы, ликование. Гости сменяют друг друга, но празднество не прекращается ни на мгновение. Певцы меняются, а песни остаются.
Человек был отправлен в путешествие. Он выглядит бездомным, но это потому, что он должен обрести дом в конце пути. Он кажется лишенным корней, но это потому, что он должен обрести более богатую почву и пустить туда корни. Человек — не что иное, как устремленность природы к высшей гармонии, к высшему торжеству, к высшему экстазу.
Человеческое сознание кажется больным, лишенным покоя. Но будды смотрят в глубину. Они не ограничиваются только этим моментом. Под покровом этого момента скрыто назначение человека. Человек — это самый грандиозный эксперимент природы. Просто этот эксперимент еще не завершен.
Человек покинул дом, который есть даже у деревьев, но конец его путешествия еще не близок. Человек порвал узы, которые сохранились даже у птиц, у звезд, у моря. Он кажется бездомным, бродягой, отщепенцем. И это правда! Но ему предназначен более просторный дом, больший экстаз, наивысшая полнота бытия. Вам предстоит добраться до конца пути.
Религия — это усилие, направленное на то, чтобы завершить путешествие. Природа забросила вас в необъятный мир, полный миллионов возможностей, а вы не знаете, кто вы такой и куда идете. Природа вытолкнула  вас, а религия нужна для того, чтобы завершить путешествие, перебросить мост через пропасть. Иначе вы не обретете смысла — вы будете чувствовать разочарование, вы не избавитесь от страданий.

Так будет, если вы не узнаете о своем назначении, если не разглядите семя — если вы сумеете разглядеть семя, вы увидите дерево, цветение, открытую возможность, потенциальную возможность — но если вы просто посмотрите на семя со стороны, оно покажется вам бесполезным. Оно бесцветно, бездушно, в нем нет никакой жизни. Похоже на камушек.
В чем разница между камушком и семенем? Камушек — это просто камушек, у него нет будущего. Семя похоже на камушек, но в нем таится необъятное будущее, в нем жизнь, ждущая своего освобождения, в нем цветы, ждущие возможности распуститься, аромат, устремленный навстречу ветру. Необъятные возможности, огромный потенциал.
Если смотреть на современного человека как на готовый продукт, тогда можно решить, подобно экзистенциалистам, что человек — бессмысленное существо, выдумка идиота. Но если разглядеть потенциал человека, тогда оказывается, что человек — не болезнь, скорее, напротив, в нем природа пытается подняться выше, вырасти, взойти на новую ступень — эволюция продолжается в человеке.
...А у человека чуть-чуть пробудилось сознание — вот откуда тревога. У малой части вашего существа проснулось сознание, крошечный фрагмент оказался наделенным сознанием, а все остальное осталось бессознательным. Произошло разделение, возник конфликт. Внутри вас образовалась щель, разрыв, вы раздвоились. Единства больше нет. Что-то внутри вас отделилось от всего остального. И это создает беспокойство. Вы больше не можете быть так же счастливы, как птица, так же безмятежны, как небо. Нет, не можете, потому что вы обладаете сознанием. Сознание порождает беспокойство.
У осознания жизни есть своя цена, и эту цену приходится платить. Эта цена — страх смерти. Если вы осознаете жизнь, вы будете осознавать также и смерть. Как в таком случае обрести покой? Вы живы, но что-то в вас постоянно умирает, все время. Вы живы, но с каждым шагом приближаетесь к могиле.

Но вместе с сознанием появляются тревоги и страдания. И так будет до тех пор, пока вы вновь не обретете единство. Двойственность — это тревога. Вот почему суфии, ведантисты, люди дзен, мистики всех времен настаивают лишь на одном: преодолейте двойственность, станьте адвайтой , недвойственным. Вернитесь к единству.
Вы были едины, но неосознанно едины. Но вот появилась двойственность. Вам надо снова стать едиными, но на этот раз осознанно  едиными.
Не один раз вы подумаете: быть осознанным невозможно. Новый будда редко появляется на свет. Для будды снова звучат песни, он опять поет подобно птице, цветет как дерево, он открыт как небо и богат как земля, он необуздан словно океан. Он снова един, но на этот раз его единство — это высшее единство, высочайшее. Он осознанно един. Он достиг единства благодаря сознанию. Качество его бытия стало другим. Он вернулся к природе, но сам стал другим. Он достиг осознанности.
Но такое случается редко, поэтому ваш ум шепнет вам: это невозможно. Кажется, легче просто вернуться к неосознанности. человек может быть дома только в двух случаях: либо он возвращается к природе, или же он растет над самим собой и достигает состояния, когда его сознание становится полностью осознанным — для неосознанного в нем не остается места. Темного материка бессознательного больше нет. Все уголки его существа освещены. Вот что значит стать буддой. Будда — это тот, в ком не осталось бессознательного. Будда — это тот, чье бытие трансформировалось в свет, в осознанность. Снова восторг, слияние, праздник — но на совершенно другом уровне.
Человек — это блудный сын. Сбившись с пути, узнаешь много нового. Идя по неверному пути, можно больше осознать. Человек — это блудный сын. Но сын вернулся домой другим, обогащенным — обогащенным большей осознанностью, обогащенным высшим единством. Он обрел то, что природа искала посредством него.
Сбиться с пути хорошо, если потом вернуться домой. Надо покинуть дом, чтобы потом вернуться. В действительности, не покинув дома, вы никогда не узнаете, что он значит для вас. Вы должны заблудиться в необозримом мире — только после этого, вернувшись, вы поймете, что значит для вас дом. Будда — это просто человек, вернувшийся домой.

Вы — будды, все еще плутающие в мире, бродяжничая тут и там. Вы пока еще не нашли в себе силы духа вернуться к отцу и попросить у него прощения. Вам не хватает доверия. Вы не можете принять сами себя — как же вам поверить, что вас таких сможет принять отец? Вы обвиняете себя — как вы можете поверить, что целое сможет принять вас в свое лоно, принять от всего сердца?
Доверьтесь. Вернитесь домой. Вы проделали большой путь, много страдали — так было нужно, но не упивайтесь этим.
Религия — это просто попытка помочь вам вернуться домой. Становитесь все более и более осознающими — так вы вернетесь домой. Когда ваше осознание станет совершенным, вы внезапно окажетесь дома.
...Существование только внутри  самого себя, потому что в нем заключено все — снаружи ничего не может быть. Нет, Адама не изгоняли из райского сада, просто его глаза перестали видеть. Он продолжает жить в райском саду, но не осознает этого.
Стоит вам открыть глаза, и внезапно вы обнаружите себя посреди прекрасного сада — вы всегда здесь и были. На самом деле, вы никогда не выходили из дома, это был сон. Но он был необходим для того, чтобы стать осознанным. Это была галлюцинация, но необходимая. Это был кошмар, но он был необходим. Было необходимо почувствовать тревогу, беспокойство, пережить страдания.
Мне хочется дополнить Заповеди блаженства Иисуса еще одной заповедью: «Благословенны страдающие, потому что им откроется совершенная осознанность».

Салих из Газвина учил своих учеников:
Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют.
Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».

Среди суфийских историй эта выделяется своей необычностью. Необычность ее в том, что здесь двое просветленных — Салих и Рабия. И он, и она — просветленные мастера. Никто из них не может ошибаться, оба правы, но они противоречат друг другу.
Послушайте еще раз. Салих говорит: «Продолжайте стучать в дверь. Не прекращайте усилий — не давайте себе поблажек!» В дверь надо стучать все время. Подобно тому, как говорил Иисус: «Стучите, и вам откроют, просите, и вам ответят», — Салих не уставал повторять: «Стучите и не прекращайте стучать! Не отдыхайте. Не позволяйте себе выходных, потому что никому не известно, когда откроется дверь, — ваше дело стучать. В какой-то момент, в какой-то миг непрекращающихся усилий дверь откроется».
Салих ни в чем не ошибался. Салих совсем не говорит про дверь, он обращается к ищущему: «Стучите, не переставая». Вопрос не в двери — о двери речи вовсе не идет, речь о другом. Речь идет об ищущем.
Все внимание Салиха на ученике. Он говорит: «Продолжайте стучать. Не оставляйте усилий. Стучите без устали». Когда он говорит ученику: «Не оставляйте усилий, стучите без устали», — вопрос не в том, чтобы дверь открылась: стуча без устали, открыться должен ученик . Речь не о двери. Он говорит: «Продолжайте стучать», — потому что, стуча без устали, вы  сами откроетесь — иначе вы останетесь закрытыми. Салиху тоже известно, что дверь никогда не запиралась. Она отворена, но вы  заперты. и если вы не будете стучать без устали, вы не сможете открыть дверь. Но эта дверь не снаружи, дверь — это вы , и вы же сами должны в нее войти.
Салих полон сострадания, и он знает, что дверь открыта, что она никогда не была заперта.
Вы всегда оставались в эдемском саду, Адам никогда не был изгнанником. Возможно, он считает себя изгнанником, но он никогда не был изгнанником. Куда его могли выгнать? Вся вселенная — это эдемский сад. Куда бы он ни пошел, ему не выйти из сада.
Вам никуда не деться от Бога. Вы можете считать, что ушли от него, — таким может быть ваше представление, но это представление закрывает только ваши глаза, а не дверь.

Каждый должен открыть свое сердце. Вот почему Салих говорит: «Стучите без устали, не давайте себе поблажки, стучите без отдыха. Не ленитесь». Пока вода не нагреется до ста градусов, ей не стать паром.
Поэтому продолжайте стучать. Требуется, чтобы стук стал стоградусным. Только в этом случае дверь внезапно отворится. Не дверь как таковая отворится — вы  отворите сами себя. Ваши глаза откроются, внезапно вы перестанете быть закрытыми. Ваше сознание станет тотальным. Бессознательное растворится в нем. Ни один уголок вашего бытия не останется в темноте, все озарится светом.
Салих прав, и от Салиха больше пользы. Он думает о тех, кто еще не достиг. В нем больше сострадания. Его не заботит правильное определение истины. Если ложь может помочь тем, кто в пути, он прибегнет даже ко лжи.
Будда дал такое определение истине: то, что работает. Если ложь работает, тогда это истина. А если истина не работает, что с ней делать? Отправьте ее в мусорное ведро, если она не работает. Определение Будды действительно великолепно. Он был самым первым прагматиком в мире. Современные ученые согласны с Буддой. Но ученым понадобилось двадцать пять столетий, чтобы узнать этот секрет. Теперь наука говорит не об истине — она говорит обо всем как о гипотезах. А что такое гипотеза? То, что работает. Мы не знаем, истина это или нет, но это работает. Если на следующий день мы найдем лучшую теорию, которая будет лучше работать, она будет объявлена истиной. Наука совершенствуется каждый день. Истина неизменна, но всегда можно найти более действенную гипотезу. Если она лучше работает, в ней больше истины. Никто не знает, что такое истина. Все, что мы можем решить, — это если что-то работает, то оно истинно, а если нет, то не истинно. Критерием может служить только действенность.

Салих согласился бы с Буддой. Его не волнует дверь, какой бы они ни была. Его волнуют те, кто в поисках, кто в пути, кто блуждает в потемках. Он обращается к ним.  Он говорит: «Стучите, стучите без устали».
Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют.  Помните: откроют тому , кто стучится, — не всем. Если бы вопрос был в том, открыта дверь или закрыта, тогда один человек мог бы открыть ее, и она отворилась бы для всех. Если она открыта, тогда все могут войти туда. Но дело совсем не в двери. Каждый должен открыть ее для себя, и никто не может открыть ее для других.
Будды лишь указывают путь. Пройти его должны вы  сами, вы должны сделать свою работу. Они могут только дать вам ориентиры. Они могут только отметить ориентиры на карте высшего сознания, подсказать действенные гипотезы. А вы должны их отработать — потому что, по существу, это не вопрос определенного свершения, а вопрос внутреннего изменения — вы сами должны стать другими. Необходимо другое качество бытия. Вот что такое дверь! Салих абсолютно прав.

Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».
Так говорит тот, кто достиг. Эти слова имеют смысл только для тех, кто достиг.
Вы не можете питаться абсолютной истиной. Вы не можете напиться абсолютной истиной. Абсолютная истина — как вода океана: она прекрасна, но если вас мучает жажда, от нее нет пользы. Жаждущему человеку на берегу океана, к ногам которого накатывают огромные волны, открыта бесконечность — но что в ней толку? Абсолютная истина подобна водам океана. Когда вас мучает жажда, вам нужен маленький ручеек, вам нужен маленький колодец, чтобы напиться.
Рабия абсолютно права: дверь не заперта. Какая нужда запирать ее? Природа не против вас, Бог вам не враг. Кому нужно закрывать дверь? Дверь всегда открыта.
Давайте вернемся к истории о блудном сыне. Сердце отца никогда не было заперто. Чтобы его открыть, ничего не надо было делать, не надо было даже стучать туда. Всего лишь известие — даже не известие, а слух, — что сын возвращается домой, и отец начал организовывать пир для него. Всего лишь слух, не стук, не послание от сына: «Я возвращаюсь», — всего лишь слух, что сын возвращается, и отец начал готовиться к пиру, чтобы встретить сына, принять его.
В этом смысл слов о том, что Бог — это отец. Сердце бытия всегда открыто для вас. Оно ждет, оно устремлено к вам, оно ждет хотя бы слуха, что вы возвращаетесь, — вас так долго не было, вы ушли так далеко от него.

Однажды меня известили, что Кришнамурти хотел бы встретиться со мной. Я ответил: «Прекрасно. Как только появится возможность, я пойду, чтобы увидеть его и поговорить с ним». Но от этой встречи не будет никакой пользы, потому что я — Салих, а он — Рабия. Я говорю ученикам, а он говорит небу. Все, что он говорит, — истина. А в том, что говорю я, возможно, меньше истины, но есть польза.
Салих продолжил свое дело. Он ничего не ответил Рабие — что тут можно сказать? Она права. Дверь никогда не запирали. Но эта истина полна значения только для тех, кто достиг. Пройдя через дверь, вы узнаете, что она не была заперта. Но для тех, кто не достиг… если вы скажете им, что дверь не заперта, это собьет их с пути. Вы не поможете им, а только помешаете — потому что вы не знаете, как они поймут слова, что дверь не заперта. А они поймут их так: тогда нет необходимости все время стучать — зачем стучать, если дверь не заперта? А если они перестанут стучать, тогда дверь для них останется закрытой, потому что они не откроются для нее. Стучать нужно без устали.

Кришнамурти говорит, что медитация не нужна. Абсолютно верно, верно на все сто процентов. Но люди, которые слушали его, не достигли того состояния, которое он называет «не-медитация». Я тоже знаю, что медитация не нужна, но такое состояние приходит только после того, как вы медитировали долгое-долгое время. Когда вы продолжаете стучать без устали, наступает день, когда вы внезапно осознаете, что дверь открыта: «Она не заперта, зачем я стучу?» Но такое осознание приходит благодаря тому, что вы стучите из года в год, из жизни в жизнь. Стук не открывает дверей, стук вырывает вас из сна. Сам стук создает ситуацию, когда вы становитесь более чуткими, когда вы выталкиваете себя из сна, стряхиваете с себя сон.
Когда я советую вам медитировать, я знаю, что благодаря медитации никто ничего не достигал, но благодаря медитации вы сможете прийти к такому состоянию, когда становится возможна не-медитация. Если вы не будете медитировать, как вы достигнете состояния не-медитации? Надо пройти через медитации, причем делать это со всей самоотдачей, отдаться этому настолько полно, насколько возможно. Ничто не должно быть пущено на самотек. Вы должны вложить в это всю свою энергию. Вы должны биться головой о стену. Не для того, чтобы стена рухнула, или дверь открылась — дверь всегда открыта. Но, стуча головой о стену, вы однажды внезапно пробудитесь ото сна. Сны рухнут, а не дверь. Дверь всегда была открыта. Но благодаря медитации появляется новая личность. Мирской человек начинает медитировать, и появляется духовный человек, появляется новая личность. Однако быть духовным такое же заблуждение, как быть мирским. Реальность открывается только тогда, когда нет никакой личности. А до тех пор просто появляется новая иллюзия. Но она помогает. Из мира ты устремляешься к духовности. Ты создаешь новую иллюзию. Чтобы избавиться от старой, приходится создавать новую.
Но во время перехода от старого к новому между ними возникает зазор, в котором вы — никто, и если вы хоть раз уловили эту «никтойность», вы можете к ней вернуться. Тогда медитация больше не нужна. Не нужны никакие методики, не нужны никакие техники.

Я так же против техник, как и Кришнамурти — даже больше, — но я здесь говорю не для себя. Я говорю для вас  — иначе зачем говорить? А когда я говорю для вас, я смотрю, что нужно вам. Вопрос не в том, что такое истина. Вопрос в том, что вы будете делать после моих слов. Если я скажу, что дверь не заперта, вы перестанете стучать. Если я скажу, что методы не нужны, вы откажетесь от методов, но тогда вы останетесь прежними.
Человек, у которого есть сочувствие, всегда думает о том, как другие будут реагировать на его слова. Дело не в самих словах, а в вашей реакции на эти слова: какую энергию они пробуждают в вас, куда вас ведут. Если они направляют вас к истине, к той двери, которая всегда отворена, тогда я также скажу: «Стучите, стучите без устали».
Однажды вы поймете, что Рабия была права — Салих был не прав. Но вы все равно будете благодарны Салиху, а не Рабие, потому что без Салиха вы никогда не смогли бы узнать о правоте Рабии. В этом все дело. Рабия не может быть мастером, только Салих может быть мастером. Патанджали может быть мастером — потому что быть мастером для просветленного означает вступать во взаимоотношения с несведущими людьми. И все искусство мастера состоит в том, чтобы постепенно, шаг за шагом, очень медленно, переходя с уровня на уровень, подвести вас к себе.
Он должен в чем-то потворствовать вам. Чтобы помочь вам приблизиться к себе, он должен сам приблизиться к вам. Для этого ему придется произносить слова, которые не являются абсолютной истиной, не могут ей быть. Ему придется использовать техники, которые в каком-то смысле условны. Они подобны лодкам. Вы садитесь в них, а после использования, когда вы уже добрались до другого берега, вы оставляете их на берегу и идете дальше. Они подобны лестницам. Вы поднимаетесь по ним, и больше они не нужны. Это средства, а не цели.
Салих говорит о том, что является средством. Рабия говорит о цели. Оба правы. В самом конце вы поймете, что Рабия абсолютно права. Но Салих прав в начале, а начало — это и есть  конец, потому что без начала конец невозможен. Запомните: вам нужно сосредоточиться на правильном начале. Конечная цель сама о себе позаботится. Позаботьтесь о правильном начале — тогда конечная цель сама позаботится о себе. Конечная цель следует за началом. Продолжайте стучать в дверь. Без устали стучитесь в дверь. Я знаю, что дверь никогда не была заперта, она открыта. Но вам все равно следует стучать — только тогда она откроется для вас, потому что, непрестанно стуча, вы сами откроетесь ей.

Является ли существование проблемой, задачей, которую надо решить? Это не проблема. Это не задача, которую нужно решить, — это то, что надо прожить! Если бы это была задача, она давно была бы решена. Но это вовсе не задача. Существование надо прожить. Жизнь неотделима от вас, ее невозможно рассматривать как задачу, которую нужно решить, — вы  сами и есть жизнь. Кто и что будет решать?
Существование — это не то, что находится за вашими пределами. Оно внутри вас, оно составляет ваше внутреннее содержимое. Существование не отделено от вас, вы — его органичная часть. Как может волна объяснить океан? Океан — это не то, что волна должна понять, разгадать, это то, что она проживает. Океан — не что-то отдельное, на самом деле океан вздымается в каждой отдельной волне. Волна и океан — это не два разных предмета, это единое целое.

Вы — это существование, существование — это вы. Кто кого собирается разгадывать и каким образом?
Существование — это не задача, которую надо решить, а тайна, которую надо прожить. Задача — это то, что сотворено умом, а тайна — то, что просто существует, не сотворено умом. Ночью появляется луна… Это не проблема — это тайна. Вам надо жить с этим. Вам надо танцевать с этим. Вам надо петь или же просто молчать. Нечто таинственное окружает вас.
Но вы ничего не делаете. Ничего не происходит — один лишь пар, пузыри пара в уме, которые вы называете мыслями. Зыбь, смятение, хаос. Философ полностью упускает жизнь. Он обходит жизнь стороной, даже не догадываясь, что в жизни было то, что стоило прожить, полюбить, с чем можно было слиться, с чем можно было плыть рядом, с чем можно было танцевать и стать единым целым. Философ — это закрытый ум, спрятанный в жизненепроницаемой оболочке. Жизни не достучаться до него.
У нас в Индии, в индийских языках, нет слова философия.  Это греческое слово: «философия» означает любовь к знаниям. У нас нет никакого похожего слова. Слово, которое мы используем, имеет совершенно другой смысл: это слово даршан . Оно означает способность видеть . Не любовь к знаниям, а любовь к осознанию. Не любовь ко все большему и большему знанию, а любовь к более точному, чистому видению. Вот почему мы называем тех, кто знает, видящими — теми, кто видит. Жизнь — это то, что надо прожить и разглядеть, а не то, о чем надо размышлять.

Религия — это прыжок в первозданную жизнь, такую, как она есть. Религия — это тотальное принятие. Она говорит, что нет нужды украшать жизнь — жизнь сама по себе уже настолько прекрасная поэма, что ни Шекспиру, ни Калидасу не улучшить ее, ничего не добавить к ней.
Жизнь сама по себе совершенна. Вот почему мы говорим, что жизнь — это Бог. Бог — совершенство, к которому нечего прибавить.
Для религиозного человека невозможно дорасти до возраста старости, религиозный человек никогда не стареет. Он становится старше, старше, старше и в то же время становится все более юным. Он никогда не становится стариком. Возраст старости не имеет отношения к религиозному человеку, потому что он живет каждым моментом, и каждый момент полон свежести. Он остается юным. Он так глубоко любит жизнь, что жизнь вознаграждает его юностью. Старик — это тот, кого отвергает жизнь, кто готовится стать негодным материалом, отброшенным в сторону. Его уже использовали, больше в нем нет нужды.
Религиозный человек никогда не становится таким стариком, вот почему вы нигде не увидите статуи старого Будды. Он состарился, он дожил до восьмидесяти лет, но вы нигде не найдете статуи Будды, или Махавиры, или Кришны, или Рамы в образе стариков, нигде. Мы никогда не изображали их в старости, потому что знаем, что религиозные люди не становятся стариками. Их тела старели, но это не важно — их сознание всегда оставалось молодым и свежим.

Религиозный человек проживает жизнь, не становясь ни в чем экспертом. Он никогда не становится экспертом, потому что жизнь так глубока — как можно объявить себя экспертом? Жизнь так бесконечна, у нее нет начала, нет конца, как можно объявить себя ее знатоком? В действительности, чем больше вы знаете, тем слабее в вас чувство, что вы знаете. Чем больше возрастает ваше знание, тем более интенсивно переживается чувство незнания. Когда знание становится абсолютным, тогда религиозный человек просто чувствует, что ничего не знает. Он не способен быть экспертом.
Человек с открытыми глазами никогда не станет пандитом, потому что жизнь не теория, жизнь не писание, не гипотеза, которую надо изучить, а тайна, которую надо прожить. А чем дальше вы погружаетесь в тайну, тем больше вы теряете себя.
Наступает день, когда жизнь есть, а вас больше нет. Наступает день, когда вы полностью растворены. Волна растворилась в океане. Это конец, предел — то, что в Индии мы называем самадхи, просветлением, самбодхи. Когда вас больше нет, вы становитесь буддой.

Есть только одна возможность достичь беспристрастного знания — для этого нужно полностью расстаться с умом. Мы на Востоке говорим: «Только будда может быть беспристрастным; тот, у кого нет ума, нет эго, кто живет в пустоте — он может быть беспристрастным. Но человек, который живет в своем уме, — как он может быть беспристрастным? Его ум постоянно все окрашивает, его ум постоянно интерпретирует».
Не обращайтесь к экспертам, обращайтесь к жизни. Не обращайтесь к писаниям, обращайтесь напрямую к бытию. Не спрашивайте теоретиков, спрашивайте саму жизнь. Если вы хотите оставаться в живых, слушайте жизнь, а не знания. Если вы хотите остаться в живых, слушайте собственное сердце. Запомните: только ваше сердце  может быть вашим единственным судьей. Других судей не существует. Слушайте сердце. Слушайте внутренний голос и следуйте за ним, куда бы он ни позвал вас. Если вы будете послушны внутреннему голосу, если вы установите контакт с самой жизнью, напрямую, без всяких посредников, вы достигнете беспредельности.
Бог ждет вас, живой и бурлящий энергией. Никто не мешает вам, кроме вас самих. Просто не создавайте сами себе препятствий.

Глава 5
Игры ума

У одного человека пропал топор, и он заподозрил соседского мальчика. Он увидел, как мальчик проходил мимо, — точно, это его рук дело. Выражение лица, разговоры, поведение, жесты — все говорило о том, что именно он украл топор.
Некоторое время спустя мужчина возился в саду и нашел свой топор. На следующий день он снова увидел соседского мальчика. Ничто в его поведении не говорило о том, что он мог украсть топор.

Ум — это стена вокруг вас. Вы заперты за ней, как заключенный. Но стена прозрачна. Это стеклянная стена, выстроенная из мыслей, предубеждений, теорий, писаний, — вот почему вы не можете ее потрогать, вот почему вы даже не осознаете наличия этой стены. Но вы живете за ней, и все, что вы видите или чувствуете, не является фактом. Это только интерпретации.
Только такие люди, как Будда, Иисус, Мохаммед, беспристрастны — но у них нет никаких знаний. У них нет интерпретирующего ума. Такой человек просто видит реальность такой, как она есть, — просто видит ее! Он не привносит никакой идеи в реальность. Он пассивен. Его ум не действует. Он бдителен, но лишь воспринимает, он ничего не проецирует.
Вот в чем разница между умом будды и обычным умом. Обычный ум активен. Он не похож на зеркало. Он не просто отражает то, что перед ним появляется, — нет, он активно  проникает внутрь этого. Он привносит собственные идеи в реальность. Он окрашивает реальность, придает ей форму. 
Необходима пассивность. Запомните: нужны бдительность и пассивность — таково мое определение медитации. Бдительная пассивность.
Бдительная пассивность. «сидишь тихо, ничего не делая, и приходит весна, и трава растет сама собой». Ничего не надо делать, потому что, если вы делаете что-то, это делаете вы . Как только вы начинаете что-то делать, вы изменяете реальность, она уже не может быть той же, что прежде. Ничего не делайте. Только наблюдайте. Оставайтесь пассивными, но бдительными. Осознавайте, ничего не делайте, сидите тихо… и вот реальность перед вами. Ум отброшен. Когда ума нет, вы знаете, что реально. Ум не позволяет вам узнать реальность, потому что ум непрестанно порождает галлюцинации.
Суфии говорят, что ум — это болезнь. И все, кто достиг осознанности, с ними согласны. Фокус в том, что, о чем бы ни подумал ум, он находит этому подтверждение… потому что вначале вы сами что-то создаете, а затем объясняете это. Правой рукой вы создаете, а левой объясняете — и думаете, что объясняете реальность.
Вы не просто слушаете меня. Вы активны. А пока вы активны, вы упускаете суть того, что я говорю. Активный ум ставит барьер для понимания. Нужен пассивный ум. Нужен пустой ум, освобожденный от любых мыслей. Вы должны уподобиться зеркалу. Вам надо просто слушать . Не надо размышлять об услышанном, потому что, когда вы начинаете размышлять, вы все упускаете — вы отклоняетесь, уноситесь куда-то далеко.
Просто слушайте! Слушайте меня так, как слушают музыку. Слушайте меня так, как будто вы слушаете птицу, слушаете реку. Просто пассивно слушайте. Пассивно слушая, вы становитесь учеником. Пассивно слушать и значит учиться. Нет никакого другого способа научиться.
Это одна из основ, которую надо понять. Пока вы не поймете ее, вы можете читать Гиту или Коран, но при этом вы будете читать не Гиту или Коран, а самих себя. Читая Коран, вы будете читать собственный ум. Вы ходите по замкнутому кругу, вокруг вас стена — но она настолько тонка, что вы не видите и не замечаете ее. Стоит вам понять, что ум — это стена, и вы начнете ее расшатывать.
Оставайтесь время от времени наедине с деревьями, ничего не говорите, никаких слов, просто оставайтесь вместе с ними. Сядьте под дерево — дерево все в цвету. Но не нужно слов. Просто смотрите на цветы, смотрите на дерево, прикоснитесь к дереву, обнимите его, поцелуйте — но без слов! Делайте что хотите, но без слов. Не впускайте ум. Пусть дерево и реальность соединятся. Не расщепляйте их умом. Отбросьте ум. Будьте с деревом напрямую, непосредственно. Будьте непосредственно с небом.
Запомните лишь одно: стоит вам привнести ум, и вы посеете безумие. Привнося ум, вы создаете искажающий фактор, разрушительный фактор.
Попробуйте быть не-умом. Это единственный способ познать реальность.

Запомните, это и есть безумие: сначала вы что-то надумываете себе, а потом находите доказательства. И вы обязательно их найдете. Жизнь безгранична. Стоит вам в чем-то увериться… Именно таков путь безумия: сначала вы убеждаете себя, а потом начинают отыскиваться доказательства. Эти доказательства не имеют никакого отношения к реальности, это ложные доказательства. В большей или меньшей степени это просто рационализация. Но вы для себя уже все решили.
Если вы привносите свой ум в реальность, вы видите в ней то, чего нет. И также вы можете упустить то, что в ней есть. Индуисты называют майей такое привнесение в реальность ума. Это основная причина всех на свете иллюзий.
Если вы хотите понять индуистскую концепцию майи, вот ее основа. Если вы живете в своем уме, вы живете в майе, вы живете в иллюзиях, вы живете среди собственных проекций и идей. Наслоения ваших мыслей уводят вас от реальности и прячут реальность от вас. Освобождение от ума — это освобождение от майи, от самой основы любых галлюцинаций. Стоит уму исчезнуть, и внезапно обнаруживается то, что есть. И это — Бог, а не ваши идеи о Боге.
Когда вы останетесь одни, в бдительной пассивности, ничего не делая, просто присутствуя, внезапно реальность взорвется и предстанет перед вами.
Она будет за пределами всех идеологий. Идеологии очень узки. Реальность бесконечно широка. Она не может быть охвачена какой-либо идеей. Она не может быть выражена никакой концепцией. Ее невозможно передать.
Ум слишком узок, он не может охватить реальность, он может только раствориться в ней.
Когда вы перестаете быть умом, появляется реальность. Реальность и есть Бог. И этот Бог не соответствует никаким описаниям, индуистским или христианским. Этот Бог ничей. Он не может быть чьим-то. Поэтому я продолжаю настаивать, что религия не может быть христианской, или индуистской, или буддийской. Религия не знает прилагательных, религия не знает ярлыков. Это сама жизнь, в своем потрясающем изобилии, это безграничная экспансия, бесконечный и безначальный поток.

Как же быть? Истину нельзя найти с помощью ума. Ум надо отбросить, если вы хотите найти истину. Чтобы открыться истине, реальности, жизни, бытию, вам надо полностью освободиться от ума, стать полностью обнаженными, совершенно независимыми от любых идеологий, совершенно пустыми, тотально пустыми. Только тогда возможно увидеть истину. В противном случае все, что вы увидите, будет фокусом вашего же ума. И вы будете продолжать обманывать себя, как делали это в течение многих жизней.
Пришло время прекратить эти игры. Вы играли в них слишком долго — дольше, чем следовало. Отбросьте свои игры! А игра состоит вот в чем: если у вас есть какая-то идея, ум создает мечту, и эту мечту вы начинаете принимать за реальность.
Реальность нельзя познать умом, потому что ум уже познан, он в прошлом, он мертв. Прошлое должно закончиться, чтобы началось настоящее. Известное должно уйти, чтобы открылось неизведанное. Ум должен исчезнуть, чтобы появился Бог. Вам надо отказаться от всего, что у вас есть. Если вы способны на это, если вы перестанете цепляться, внутри вас произойдет величайшая революция, величайшая перемена.
Медитация — это состояние не-ума.
Ум может создавать опыт.  Поэтому помните, я повторяю это снова и снова: духовность — это не  опыт. Это тот, кто переживает опыт, а не сам опыт, свидетель опыта, а не какой-нибудь особый опыт. Когда вы уйдете от всех видов опыта, лишь тогда вы придете к духовному опыту. Духовный опыт — это не опыт того или другого. Остаетесь только вы  с вашей осознанностью, никакого другого опыта нет.
Ум обладает огромной властью. Ум обладает безграничными возможностями. Вам когда-нибудь доводилось видеть людей, которые ходят по огню? По раскаленным углям? Если ум несокрушимо уверен, что огонь не причинит вреда, если это чувство абсолютно, тотально, само это чувство становится защитной энергией, окружающей вас. Тогда ваши ноги даже не касаются огня. На самом деле, между углями и вашими ступнями находится промежуток, заполненный неизвестной энергией. Огонь не может проникнуть через нее, невидимая энергетическая подушка защищает ваши подошвы. Это аура вашего тела, сконцентрированная под вашими ногами. В действительности вы ступаете не на огонь, а на свою собственную энергию. Она защищает ваши ступни как туфли, энергетические туфли. И это делает ваш ум.

Когда у вас больше нет своего ума, ваше сознание становится универсальным. Бог перестает быть объектом. Истина перестает быть объектом. Вы сами становитесь истиной. Вы сами становитесь Богом. Именно таков смысл знаменитого утверждения Аль-Хиладж Мансура: «Ана ль хак». Он говорил: «Я — Бог. Ахам брахмасми , я — брахман».
Суфии верят в универсальный ум. Они хотят от вас лишь одного: отбросьте индивидуальный ум. Они хотят, чтобы вы разрушили все барьеры, которые отделяют вас от универсального ума. Вы станете каплей в океане. Вы станете самим океаном — только тогда вы поймете, что это такое. Только тогда вы узнаете, что такое жизнь, ни секундой раньше. Ваш ум должен умереть.
Пока вы не умрете, Бог не сможет явиться вам. Бог — это не опыт. Он не отделен от вас. Вы не можете посмотреть на него, потому что он скрыт в том, кто смотрит. Вы не сможете встать напротив него. Как вы сможете это сделать? — ведь он спрятан внутри вас.
Я хочу рассказать вам одну историю, старинную историю. В ней говорится о том, как Бог создал мир. Вначале все шло хорошо. Но затем он допустил ошибку: он сотворил людей, и начались трудности, потому что люди стали жаловаться. Их не беспокоило, что уже ночь, что уже двенадцать часов, и Бог уже спит — они приходили, стучали в дверь и начинали жаловаться. Они сводили Бога с ума — их жалобам не было конца. А трудность была в том, если он решал проблему одного человека, само это решение тут же создавало другую проблему, у другого человека.
... «Лучше всего тебе будет спрятаться в самом человеке. Погрузись в самую глубину его сердца, спрячься там».
Бог сказал: «Да, ты прав, потому что он никогда не заподозрит…» Это то самое место, в котором немногие догадаются отыскать Бога, — внутри самих себя.
Бог — это не опыт. Он прячется внутри вас. Вы — его укрытие. Бог — это не опыт, он тот, кто проживает всевозможные виды опыта.
Оставайтесь пассивными, бдительными, и однажды вы обнаружите его внутри себя. Эта история правдива, абсолютно правдива… я проверил, и я нашел там Бога. Вы тоже можете проверить эту историю. Это не выдумка: это абсолютная, буквальная истина. Он скрывается в вас самих.