Шантаж
«Они угрожают убить моих сыновей!» — сказал мне Валерий Прохоровский. Весной 1978 года я сидел в приемной юридического консультанта крупного московского завода. В субботу я пришел на улицу Архипова и спросил стоящих у синагоги людей, кому здесь можно передать данные моей семьи для получения вызова из Израиля. Кто-то указал на бородатого мужчину, который, однако, вежливо отказался принять от меня бумагу. «Сегодня суббота, я не могу носить», — извинился он и пригласил прийти к нему на работу. Когда я вошел к Валерию в кабинет, он жестом пригласил меня сесть, а сам продолжал телефонный разговор. Вдруг с особой твердостью в голосе он произнес: «Помните, будет ли мне хорошо или плохо, я — еврей!»

— Что случилось? — удивился я.

— КГБ уже давно пытается завербовать меня, шантажируют и угрожают. На этот раз они сказали мне, что два моих сына сегодня не вернутся из школы, их собьет машина по дороге домой…

Я получил вызов, и три года спустя мне удалось уехать в Израиль. Однажды, слушая радио, я был потрясен услышанным. «История жертвоприношения Ицхака — варварство!» — эти слова произнес не агитатор фашистской пропаганды, а глава левой израильской партии «Мерец» Йоси Сарид. Мы не будем судить его за невежество, ибо, в конце концов, это не его вина, а его беда. Как, впрочем, и беда всей построенной бундовцами системы образования Израиля. Однако мы должны честно ответить себе на вопрос, который поставил перед нами Йоси Сарид: какие духовные ценности мы бы потеряли, если бы из Торы действительно был вырван рассказ о жертвоприношении Ицхака?

Рабби Эфраиму Ошри было 27 лет, когда фашисты ворвались в литовский город Слободка. В страшную ночь 25 июня 1941 года начались погромы и убийства евреев. Рабби Ошри навсегда запомнил слова истекающего кровью реб Гершона, который с перерезанным горлом произнес: «Дети, расскажите о наших страданиях!» Рабби Ошри нашел свой удивительный способ рассказать правду о Холокосте.

Вместе с женой и детьми рабби был отправлен в печально известное гетто в Каунасе. Несмотря на свою молодость, рабби Ошри уже был признанным авторитетом Торы, и евреи обращались к нему с самыми невероятными вопросами. Рабби записывал их вопросы и свои ответы на клочках бумаги, которые затем прятал в коробки и закапывал в землю. Он надеялся, что эти записи станут свидетельством того, с каким достоинством вели себя евреи в нечеловеческих условиях гетто. В гетто погибли его жена и дети, однако самому рабби удалось выжить. После войны он откопал коробки со своими записями и в дальнейшем издал пять томов вопросов и ответов — «Мимаамаким» — «Из глубин». Название сочинения перефразирует псалом Давида, посвященный страданиям евреев в изгнании, который начинается со слов: «Из глубин воззвал к Тебе, Всевышний!»

Рабби Ошри стал раввином в синагоге в Нижнем Манхэттене, женился на женщине, пережившей Освенцим. Он умер в возрасте 89 лет в Рош Хашана 2003 года, оставив после себя жену, трех дочерей, шестерых сыновей (один из них — мой сосед, раввин синагоги в Бруклине) и… свои книги. Один короткий эпизод из этой книги я и хочу рассказать.

«Я МОГ СПАСТИ…»

«Мой единственный сын, который дорог мне больше, чем собственная жизнь, был схвачен капо (еврейские полицейские, исполняющие приказы фашистов) и заперт с группой детей в вагоне. Детей должны отправить в лагерь смерти. Я могу выкупить его у одного капо. Однако тот сказал, что в этом случае они схватят другого еврейского ребенка, вместо моего сына. Скажи мне, ребе, имею ли я право по закону нашей Торы выкупать моего сына или нет?

Услышав этот вопрос, я задрожал.

— Мой дорогой, как могу я один ответить на этот вопрос, — ответил я ему. — Даже тогда, когда стоял Иерусалимский Храм, вопросы жизни и смерти решались мудрецами Санхедрина. Здесь же нет другого раввина, и мне не с кем обсудить твой вопрос. Как я могу принимать решения, когда мой разум подорван ужасами страданий?

— Прошу тебя, рабби, ответь на мой вопрос! — заплакал отец. — Я хочу спасти своего единственного сына, пока его еще не увезли на смерть! Я приму любой твой ответ …

— Мой дорогой, я не могу ответить на твой вопрос! Ты можешь делать то, что хочешь!

— Рабби, я пришел к тебе, потому что ты единственный раввин в гетто, которого я могу спросить о моем единственном сыне, — сказал он, настаивая на четком ответе в свете законов Торы.

Я сделал все, чтобы уклониться от ответа на этот вопрос. Но в конце концов я понял, что никакие мои уговоры не помогают, ибо этот еврей хочет знать правду: можно ли ему по закону Торы спасти своего сына, обрекая на смерть другого еврейского ребенка».

(Что делать, если еврею поставили ультиматум: «Убей человека, или мы убьем тебя»? Талмуд запрещает спасать свою жизнь, убивая другого человека. «Разве твоя кровь краснее его?» — риторически спрашивает Талмуд. Запрещено и спасение жизни своего ребенка, которое приводит к смерти другого ребенка. Рабби хорошо это знал, но пытался уйти от ответа, думая о чувствах отца, которому тяжело принять этот закон. — Л. К).

« — Закон разрешает тебе не выкупать сына, — в конце концов сказал я ему.

— Я принимаю твое решение с любовью, — ответил отец. Его плач и слезы разрывали мое сердце. Он сдержал свое слово и не выкупил сына. Весь тот день Рош Хашана он повторял, что, подобно Аврааму, принес своего сына в жертву: “Я мог спасти моего единственного сына, но не сделал этого, потому что Тора запрещает спасение жизни одного человека, которое приводит к смерти другого”. Жертвоприношение Ицхака и произошло в Рош Хашана, и у меня нет сомнения в том, что этот поступок произвел огромное впечатление на Небесах, и Всевышний сказал словами пророка: “Израиль — гордость Моя!” (Исая 49:3). Дорогой брат, пожалуйста, задумайся о праведности этого еврея!»

Что ж, давайте исполним просьбу рабби Эфраима Ошри и задумаемся…

Кого человек может любить больше жизни? Только своих детей! И разве может быть любовь сильнее, чем любовь к нашим детям?

Возможно, вы содрогнулись, прочитав, что этот еврей не спас своего любимого единственного сына? Я тоже содрогнулся. Но хотели бы вы, чтобы, спасая своего сына, этот еврей забыл о других детях? Если любовь человека к себе или к своему ребенку превращается в сверхценность, в какого-то идола, то такого человека легко поставить на колени. Под страхом смерти он будет послушно творить преступления, став легкой добычей шантажа. Мы не хотим уподобиться тем, кто, убивая, «выполнял приказ», чтобы избежать наказания или расстрела.

Первый еврей Авраам отказался встать на колени перед Нимродом и был брошен в костер, но вышел живым из огня.

С тех пор никто не мог поставить потомков Авраама на колени. Крестоносцы и инквизиторы, погромщики Хмельницкого и Петлюры требовали отречения от веры отцов, однако целые семьи, родители с детьми, не встали на колени.

Что бы мы потеряли, будь из Торы вырван рассказ о жертвоприношении Ицхака? Эта история учит нас тому, что нет ничего выше любви к Всевышнему, любви к Добру. А потому в любых, даже самых экстремальных, обстоятельствах человек должен оставаться Человеком. Без этой истории, которая учит нас преданности, готовности к самопожертвованию, давно уже не было бы еврейского народа. Герой нашей истории мог бы спасти своего сына, и другие евреи так же попытались бы спасти своих детей и себя любой ценой. Валерий Прохоровский стал бы сотрудничать с КГБ. И дух еврейского народа был бы сломлен. Однако парадокс жизни в том, что то, что человек прячет, — он теряет, а то, чем жертвует, — обретает.

Судьба предопределила, чтобы у Авраама не было потомства. Рождение Ицхака не изменило этой воли Небес. Но когда Авраам продемонстрировал готовность пожертвовать своей любовью к сыну ради еще более великой любви, то он стал отцом народа вечности. Не случайно сразу же после этой истории сказано: «За то, что не пожалел сына своего единственного, Я благословлю тебя, и умножу потомство твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря… И благословятся потомством твоим все народы земли».

по материалам сайта Иудаизм и Евреи