04.01.2020 00:25
Помолись за меня на другом языке
Итак, в новогодние каникулы ты решил пойти в храм. Первое, что тебя удивит, а может быть, и вызовет раздражение - это церковно-славянский язык, на котором ведётся служба.
На епархиальном собрании г. Москвы патриарх Кирилл говорил о том, что в церковь сегодня приходят новые, более взыскательные и по-хорошему требовательные прихожане. И у них сразу возникают вопросы в языку богослужения. Они хотят его лучше понимать.
Протоиерей Павел (Великанов): Мы, действительно, оказываемся в новом времени, в котором прихожан перестают удовлетворять ответы, ранее их вполне удовлетворявшие.
Это время, в котором исчезает романтика в отношении церкви и религии. Мы должны признать, что она практически сошла на нет за 30 лет с момента объявления свободы вероисповедования. Тогда народ, почти не имеющий никаких представлений о вере, церкви и православии, доверчиво шёл в церковь. Сегодня такие представления есть у подавляющего большинства людей, даже нецерковных. Они могут быть общими, упрощенными, но они есть.
И люди начинают задавать более конкретные и содержательные вопросы. Вместо прихожан, заходящих в храм для исполнения определённых обрядов, сегодня мы встречаемся с более сознательными прихожанами, которые одним этим уже не удовлетворяются. Им интересно и хочется проникнуть куда-то глубже.
И тут, конечно, встаёт вопрос о понятности и доступности языка богослужения.
То, что Святейший патриарх Кирилл озвучил на епархиальном собрании, не есть нечто нам сверху административно-навязанное, нет, он прислушался к требованию самой жизни и сказал о наболевшем. Есть множество храмов в Москве и других городах, где то, что предложил патриарх - чтение части Святого писания на русском языке, а также истолкование на нем некоторых элементов богослужения, давно практикуется. И органично вплетается в церковную жизнь.
То, что патриарх решил легитимизировать такую практику, открывает новые возможности для приходов, где хотели, но по разным причинам боялись или смущались эти практики осуществлять. И, конечно, патриарх принял очень мудрое решение, оговорив необходимость предварительного обсуждения с членами прихода целесообразности таких шагов.
У нас на приходе вот уже 5 лет существует практика чтения Апостола (Посланий Апостолов - прим. ред.) на русском языке - параллельно с чтением на церковно-славянском. Это у нас получилось абсолютно спонтанно. В одну из пасхальных служб, где читается Евангелие на разных языках, в том числе и на русском, мы решили почитать на русском языке и текст Апостола. И это так всем понравилось, что мы решили попробовать сохранить эту практику.
И она без всяких смущений и возмущений со стороны прихожан у нас утвердилась и существует по сей день. И если раньше при чтении Апостола люди ходили по храму, передавали свечки, то сейчас установилась тишина. Те, кто что-то недопонял на церковно-славянском, знают, что поймут на русском. Это двойное чтение сразу по другому сориентировало слушателей.
Все ли приходы готовы к таким пробам?
Протоиерей Павел (Великанов): Ну, конечно, можно ожидать, что какая-то часть церковного сообщества этого не примет. Прежде всего потому, что в любом изменении склонно видеть угрозу традиции.
Но для них традиция это обычно то, что сейчас "есть у нас на приходе". Они на все вокруг смотрят с точки зрения своего прихода и настаивают, что и во всей церкви все должно быть так, как у них. Мне это напоминает сектантский подход: мы носители истины во всей полноте, а те, кто с нами на согласен - не православные. К сожалению, и все, связанное с языком богослужения, они болезненно воспринимают как свидетельство некого отступления, апостасии. Но как замечательно сказал один философ, традиция - это передача огня, а не поклонение урне с пеплом. Вот и церковно-славянский язык не должен превратиться в урну с пеплом, а быть живым огнём. А если язык богослужения живой огонь, то он требует от нас совершенно иного отношения - поддержания горения, постоянной сонастроенности между человеком, который произносит слова, и человеком, который их слышит.
Но среди радикально настроенных консерваторов утверждается категорическое неприятие каких бы то ни было перемен, связанных с языком богослужения.
И вот одни говорят - перестаньте валять дурака, надо перевести тексты на нормальный русский, а другие - руки прочь от церковно-славянского языка ибо он священен и каждое слово и понятие в нем освящено многовековой традицией, и диалога между ними не возникает.
Но любой язык изменяется...
Протоиерей Павел (Великанов): Конечно. И церковно-славянский тоже - это вам любой грамотный лингвист скажет. Но нам эту старую традицию изменения богослужебных текстов блокировал раскол XVII века.
Он был настолько болезненным, что ни о какой новой редакции текста не могло быть и речи. И этот страх сохраняется по сей день.
Но человек в церкви не только слушает, но смотрит на иконы, молится...
Протоиерей Павел (Великанов): Да, и поэтому крайняя фиксированность на проблеме языка богослужения несколько искусственна. Язык богослужения больше церковно-славянского или русского языка. Богослужение это все храмовое действо, в которое погружается человек. И в нем задействуется не только словесная, рациональная сторона. Человек смотрит на иконы, видит красивые образы, слышит кроме слов прекрасную музыку, получая от неё эстетическое впечатление. Он не только видит действо, но и участвует в нем. Как соучастник некого интерактивного действия он целует иконы, берет благословение, вкушает просфору. Наконец - причащается! Так что в богослужении задействованы и зрение, и слух, и вкусовые рецепторы. И обоняние - он дышит запахом ладана и обоняет разные благоухания. И всю эту целостную ткань богослужения нельзя разрывать.
Обновленцы пробовали в 20-х годах XX века, все предельно рационализировать, и потерпели крах. Свежесть и живость быстро ушла, а вот эта принципиальная для верующих людей целостность, неразорванность богослужебной и церковной жизни оказалась куда боле важной.
У церковно-славянского языка в церкви очень авторитетные защитники - академик Дмитрий Лихачёв, многие профессора филологии, поэт Ольга Седакова, подчеркивающая, что церковно-славянский уникальный язык, который верующие знают, не учив его, просто из-за включённости в церковную службу. Хотя в последнее время она говорит и о важности русского при понимании Евангелия.
Протоиерей Павел (Великанов): Думая над тем, как сделать богослужение более понятным и доступным, я все-таки против того чтобы переводить все богослужение на русский язык. Потому что в привычном для нас языке мы можем потерять церковную поэтику. У церковно-славянского языка иная структура, и это ещё вопрос, можно ли транслировать в современный русский язык всю богослужебную поэтику.
И тут есть риск профанации?
Протоиерей Павел (Великанов): Конечно. И не надо думать, что переведённую на русский язык службу любой входящий в храм человек сразу же поймёт.
Увы, даже самый грамотный и качественный перевод на русский не сможет объяснить только что пришедшему в церковь человеку всех образов, аллюзий, метафор, из которых ткется полотно богослужения. И тут ему опять потребуется переводчик, но уже не с церковно-славянского на русский. Богослужение это же материал крайне высокой плотности. И чтобы нам понять, что происходит во время богослужения, нам нужен серьезный культурный контекст, связанный с церковным вероучением, с историей церкви и священного писания. Мы должны понимать библейскую историю и знать образы, которые перетекают из неё в богослужение. То есть по-настоящему богослужение может понять человек глубоко воцерковленный.
То есть всем нам надо идти учиться в семинарию?
Протоиерей Павел (Великанов): Нет, люди, которые на протяжении многих лет ходят в церковь, удивительным образом самообразовываются и самообучаются. Впитывая как губка все то, чем напитано богослужение. Они также хорошо знают, что одна фраза во время службы может вдруг пронзить тебе сердце и ее может быть достаточно, чтобы с этим образом, мыслью, переживанием ты жил очень долго.
Иногда всю жизнь...
Протоиерей Павел (Великанов): Да, такие открытия - отблески божественного света - имеют такую энергетику, такую силу, что способны развернуть жизнь человека в совершенно ином направлении. И этот разворот и будет твоей метанойей, покаянием.
Поэтому всячески приветствуя решение Святейшего патриарха и радуясь тому, что русский язык будет помогать нам понимать богослужебные тексты, я бы все-таки призвал и прихожан и священников не останавливаться на одном изъяснении текстов, а создавать у себя в приходах кружки и группы, в которых люди будут учиться любить богослужение - во всей его сложности. Богослужение не должно становиться более упрощенным, но прихожане должны научиться понимать, каким образом его можно для себя открыть. Какой ключ нужен для того, чтобы проникнуть в эту высокую плотность смыслов, содержащихся в богослужении.
Познание богослужения процесс очень интересный. В него можно погружаться до бесконечности. Я думаю, чем больше народ будет любить богослужение, ценить его и вдохновляться им, тем более высокое качество воцерковленности будет у нас.
Кстати, в прошлом году ко мне подошла женщина с вопросом: батюшка, когда прекратится это безобразие?! "Безобразием" ей казалось то, что она, светский до этого человек, пришла в храм и не понимает службы из-за церковно-славянского языка. Это побудило нас по воскресным дням начать лектории, посвящённые разбору богослужения.
Эта женщина стала их активной слушательницей, а теперь уже и нашей постоянной прихожанкой.
Итак, церковно-славянский язык остаётся как основной язык богослужения, а русский допускается параллельно - для понимания службы?
Протоиерей Павел (Великанов): Да, перевод на русский язык нужен для понимания, но не для основного богослужебного употребления. И плюс к этому мы должны прекратить воспринимать церковно-славянский язык как мертвый.
Это живой язык. И на нем реально разговаривают. С Богом. Он вплетён в церковный обиход, в церковную жизнь.
К тому же любой грамотный славист, специалист по лингвистике скажет вам, что церковно-славянских языков много, и они различаются по времени своего существования. До реформы патриарха Никона и раскола был целый букет изводов церковно-славянских языков, достаточно близких друг другу, но не складывающихся в один гомогенный язык.
Но если это изначально живой и развивающийся во времени язык, то мы должны думать о его сегодняшнем развитии и адаптации. С церковно славянского языка на церковно-славянский же.
Почему?
Протоиерей Павел (Великанов): Потому что многие слова и термины, понятные для человека XVII-XVIII века, для нашего слуха абсолютно непонятны. Это касается не только значения слов, но и их строя, соединения. Из нашего языка, например, полностью исчезло понятие двойственного числа. И когда мы слышим в Евангелии: "не сердце ли наю горя бе в наю", может быть, лучше сказать " не сердце ли наше горело в нас"?
Недавно став первым проректором Сретенской семинарии, я узнал, что там уже много лет (по благословления предыдущего ректора, нынешнего митрополита Псковского и Порховского Тихона (Шевкунова) пишутся дипломные работы и магистерские диссертации, посвящённые адаптации церковно-славянских текстов к современному слуху - при сохранении всей красоты церковнославянского языка. Как максимально сохранить красоту и поэтику церковно-славянского текста, но убрать и заменить при этом трудно воспринимаемые нами сегодня слова, часто уже имеющие противоположное значение?
Это очень важная работа и она должна вестись, чтобы мы смогли сохранить церковно-славянский язык в богослужении и не профанировать его до обычного русского.
А на каком языке должны звучать молитвы при Крещении или отпевании?
Протоиерей Павел (Великанов): Одно дело, если мы говорим о совершении Божественной .Литургии или богослужениях суточного круга, и совершенно другое, если мы говорим о требах. Когда люди впервые приходят в церковь на крестины, и для большинства из них это первое соприкосновение с ней, то мне очень обидно, когда я читаю текст молитвы перед крещением - а это одна из вершин церковной гимнографии, очень красивая, изящная, глубокая и содержательная поэзия! - на церковно-славянском, а люди ничего в ней не понимают. У них сразу включается защита, они просто стоят и мучаются, и ждут, когда же наконец-то батюшка все, что ему положено, зачитает. А батюшка-то читает не для себя и не для Бога, он читает для этих людей. В таких случаях - что и было разрешено Святейшим патриархом - целесообразно читать молитвы на русском языке. Чтобы люди проникались сказанным, осознавали смысл и содержание молитв, понимали, о чем говорит священник.
Но очень важно при этом понимание, где и кого ты крестишь. В глубоко воцерковленной семье, которая каждую неделю ходит в храм и понимает 90 процентов службы, можно при крещении младенца читать молитвы на церковно-славянском. Но если в семье никто до этого не ходил в церковь и это для них первый опыт, то лучше читать молитвы на русском. И я знаю, что многие священники так и делают.
Подобные практики практически повсеместны в приходах Русской православной церкви за рубежом. Общины там обычно многонациональны, в Амстердаме, например, в огромном приходе люди 40 национальностей... Священники там владеют 2-3 языками, и видят, как прекрасно "работает" молитва на другом языке.
Подробнее - https://rg.ru/2020/01/04/chto-delat-esl … erkvi.html
