... — Распят, вознесен, — равнодушно ответил Дьявол. — Эпилепсия убила его. Или он сам убил себя, когда понял, что сделали с ним вампиры. Так много людей пошли за ним… Разве вампир мог  когда-то сказать о себе правду? Он был отважным воином, когда рубил чужие головы, но если речь шла о его голове, спасал ее, как мог. Он оказался круче посланников Первого и Последнего — находили неверных, обращаясь к ним из среды себя:
... «Мы поместили на шее у них оковы до подбородка, и они вынуждены поднять головы, Мы устроили перед ними преграду и позади их преграду и закрыли их, а они не видят...» 
... Не бывает такого, чтобы человека можно было закрыть только до подбородка. И голову не поднимет человек, если преграда впереди и позади. Прежде надо выставить того, кто ему так посочувствовал, освятив едящим светом. Он приходил, накладывал Проклятие и Зов. А чтобы не путаться, объектом недостойным становились женщины, которые во все времена зависят от мужчин, ибо дети требуют ухода, объектом достойным — мужчины, ибо воины, а воины ему были нужны.
... И получите новый народ!
... Твой народ, Манька, в крепостные рабы так же обратили, не загружаясь. Они не вампиров плодили, а именно оскотинивали человека…
... Вот пришли они к тебе: «Здравствуй, Маня!» Ты им: «Ну здравствуйте, с чем пожаловали?» «Да вот, мы верные, а ты верная ли? Правому мы верим!» «Не знаю, — ответишь ты. — Мне вот как-то Дьявол приглянулся, Сильный, Страшный, Безусловный Праведник...»
... Поверь, разбирать кто такой Дьявол, не стали бы! Срубили бы голову или подняли на смех. А между тем, имя мне дает человек, как планетам, растениям, зверюшкам. Я вселенское сознание, которое понимает, что у человека нет стольких знаний и сознание его не способно вместить содержание каждого предмета и явления. Чтобы что-то понять, вам нужно собирать логические цепочки. А я разве так ограничен? Зайцев много, но я каждого знаю по имени и отчеству, исключая тех, которые клонировали самих себя.
... Да, он невзлюбил писания, но все же подмазывался к ним. Как можно бить женщину плетьми, пусть она сто раз изменила мужу? Он кто, Бог или человек? А если она встретила душу живую? Или гарем заводить? Душа у человека одна! Или обманывать человека, пусть даже он не знает Пророка, и насильно уводить его в плен? Я открываюсь человеку многими путями, и мы боремся, пока человек не положит к моим ногам всю мерзость, которая у него. Десять заповедей прочтет он на скрижалях, когда войдет в царство живых, но они написаны не рукой человека, а мною. И проклянет любую тварь, которая войдет или выйдет из чрева.
... Он сказал:
... «О те, которые уверовали! Предписано вам возмездие за убитых: свободный за свободного, и раб — за раба, и женщина за женщину. А кому будет прощено что-нибудь его братом, то следование по обычаю и возмещение ему во благе. Это — облегчение от Господа вашего и милость; а кто преступит после этого, для него  — наказание болезненное!.. Предписано вам, когда предстанет кому-нибудь из вас смерть, если он оставляет добро, завещание для родителей и близких по обычаю, как обязательство для верующих… Кто же опасается от завещателя уклонения и греха и исправит их, то нет греха на нем. Поистине, Аллах — прощающий, милосердный!»
... Вот, Манька, поставили тебя и вампира рядом, и поговорили по душам. Вампиру, что не расстраиваться ему, а радоваться, ибо за тебя получит другую женщину, как возмездие за убитую. А тебе — пиши завещание. А если собралась уклониться, любой имеет право тебя убить — и не будет на нем греха:
... «И не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву. А если кто был убит несправедливо, то Мы его близкому дали власть, но пусть он не излишествует в убиении. Поистине, оказана ему помощь».
... — Только не говори мне, что ты еще Аллахом подрабатывал! — Манька поперхнулась кусочком железа, который сосала во рту, закашлявшись.
... — Не скажу, что не я, но я, — усмехнулся Дьявол. — «Поистине, Аллах купил у верующих их души и их достояния за то, что им — Рай. Они сражаются на пути Аллаха, и убивают и бывают убиты, согласно обещанию от Него истинному в Торе, Евангелие и Коране. Кто же более верен в своем завете, чем Аллах? Радуйтесь же своей торговле, которую вы заключили с ним! Это ведь  — великий успех!»
... Дьявол рассмеялся.
... — Но кто, как не я, Бог Нечисти, способен купить душу, чтобы плюнуть сразу в обоих?!
... — Бессовестный ты! Ты хоть это понимаешь? — строго посмотрела Манька.
... — Манька, тебе ли рассуждать о путях Господних? Торговля — двигатель прогресса. Вот обманул человек душу и заложил ее. Но разве я покупаю душу? Я купил его самого, чтобы иметь власть в день Суда, когда смогу распорядиться им по своему усмотрению. Да, обманул, но разве он не обманул, покупая себе Рай и тут, и там за жизнь ближнего? Разве признается душе, что вот, я тебя убиваю?! Разве душа его, когда родилась, не мечтала о жизни здесь, как он мечтает о жизни и здесь, и там? А если он поднимал только свою мечту, почему я должен поднимать его мечту? Разве я раб ему? Моя мечта меня ласкает больше, нежели его, точно так же, как его мечта ласкает его больше, нежели мечта души. Если и есть на свете лжец, то я — самый выдающийся. Это вампиры, а я самый кровожадный вампир. С какой радости мне объясняться с ними по-другому? И пусть он мечтает сидеть на подушках посреди райской кущи — тем слаще вино, которое я выдавлю из него, когда он узнает, что я не должен ему ничего, он уже получил свою награду.
... Манька промолчала. Ну, Богу Нечисти виднее. Справедливо… 
... — А «Мы» — это у них кто?
... — Кто-кто… Кто мог сказать такое о проклятом:
... «Поистине те, которые не уверовали и умерли, будучи неверными, — над ними проклятие Аллаха и ангелов, и людей — всех!»  И о вампире: «И даровали Мы ему в здешнем мире благо, и, поистине, в будущем он — из числа праведных»
... Кто может упасть с дерева не сверху вниз? Я не человек, чтобы объединяться с людьми. И суды мои немногим людям пришлись бы по вкусу. Я никого никогда не проклинаю, но предупредил, что проклят человек, если нарушает Закон и не соблюдает Уставы.
В книге пророка есть такая глава — «Перенос ночью». Там вампиры хвалятся, как они благословляют и проклинают, совершая после этого поворот:
... «и потом мы вернули вам поворот (успеха) против них и помогли вам богатством и сынами и сделали вас более обильными в пособниках»
... Самое откровенное признание, которое мог бы сделать вампир. Ты очень удивишься, когда поймешь, как устроен вампир на твоей земле. Не было на земле вампира большего, чем Пророк Отца, кроме разве что Ваала, Молоха и Йеси — их мир никогда не забывал. Он строго-настрого запретил человеку искать Небо и толковать меня по-своему. Вот вам Бог, а вот вам Я.
Но разве я застывший камень? Или у меня языка нет, чтобы облачить себя в подобающую одежду?
Проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от меня. Он будет как вереск в пустыне и не увидит, когда придет доброе, и поселится в местах знойных в степи, на земле бесплодной, необитаемой. Чтобы не говорили Спасители, они притягивают взор человека, и глаза его устремлены на Них, а когда я с человеком — в себя, потому что человек слышит меня в себе, как пространство вокруг — и там, где я, там поднимается нечисть. Потому и Бог Нечисти. Пространство человека, как губчатая подушка, в которой спит мерзость. Я пришел — и подушка наполнилась влагой, и все черви выползли мне на встречу. Мой дождь — для Сына Человеческого — и хлеб, и плеть. Мое слово — Его Жизнь. Нечисть, Сын Человеческий, как завеса между мной и человеком.
... Они вторят мне, но двое слышат их неодинаково. У червя есть голова и задница. Все полезное он усваивает, а тебе, Манька, достаются фекалии. Пространство не всегда одинаковое, есть пространство, а есть пространственная плоть. Чувства — это плоть, которая держит слово. Это слово не Бог, Бог над словом. Он дает его человеку. Обрезание — выдавливание плотских тварей, которые заполняют пространство человека, чистка матричной памяти. Убивая меня, человек прежде убьет нечисть. Если бы оба человека имели Закон, вырвать жало змеи дело нескольких дней. Там где споткнулся один, обязательно заметит второй. А меня нельзя убить, я всегда могу прийти и похлопать человека по плечу. А если не тороплюсь, значит, мертвый Бог впереди и позади него, с боков его, и сверху и снизу делает его слепым и глухим. 
... Нет, Маня, он был ужасный вампир — и хвастливый. Он не любил Йесю, ибо конкурент за паству, он не любил Иудею — ибо вся мерзость выползла из ее чрева, он не любил Веселого Бога — просто не любил, сложно для обрезанных душой… 
... — А Веселый Бог, чем тебе не угодил?
... — Когда-то у народа, из которого он вышел, были великие знания о высоких материях. А что осталось? Полчища больных людей ищут танцующих богов с серпами, черепами, пьющих кровь с востока, с севера, с запада и юга. Но кто-то увидел хоть раз? Образование надо иметь тайное, а что доступно, уже не тайно. И вампиры знают — и тоже тайно. Паству, Мудрые Наставники и Просветленные Спасители, собирают не менее значительную, а поговорить не с кем... — Дьявол снова всплеснул руками. — Да разве ж стал бы тратить время на тебя, на бестолковую, если бы хоть кто-то искал моего общества?
... — И я тоже вампиром могу стать?
... — Вряд ли… Как ты собираешься добыть вампира, который бегает от тебя? Стать чистокровным вампиром — это такая наука! —  Дьявол покачал головой. — Это ж договор с Дьяволом, скрепленный кровью! Роды фиксируются многократно. Всеми своими помыслами, всем своим сознанием перед свидетелями вампир подтверждает выбор, так чтобы отказаться от слова своего уже не смог. 
... Вампира обязательно должны напоить кровью в присутствии души и кровью души — только тогда он становится настоящим вампиром...
... А по-другому получается бессовестное существо. И память при нем и либидо не радует. Ни проклятого, ни вампира — одна бурда, поэтому называют их бурдалаки. Бурдалаков много. Например, открыли вампиры не душу, а попутчика души. Или поймали проклятого на живца и прославили не того вампира... С утра проклят человек, а к вечеру открыл Благодетелей. Сумерки у него, но ночи, как у тебя, нет. Вампир-бурдалак или ни с кем желания делиться не испытывает, или завистлив, когда поднимается в его земле Благодетель, и больно ему видеть вампира — и не вампир уже, а еще один проклятый. И проклятый не умирает, не тот вампир прокричал проклятие и не в ту землю.