Да где есть не лукавые люди? Все лукавят как могут, не  обманешь не проживешь. Святых нет.

КТО ТАКОЙ ЛУКАВЫЙ
И пришёл человек к Лукавому и спросил: «Кто ты? Сатана ли ты, обманывающий меня всегда и соблазняющий душу мою и разум, стремящийся ввергнуть меня в пучину греха, а затем в геенну ада огненную, жаждущий лишь падения моей души себе в радость и удовольствие? Враг ли ты Предвечного, стремящийся разрушить планы его и подкопать устои веры его в сердце моём? Или ты светоносный Люцифер — первый среди ангелов господних, несущий мне разум и освобождение?»
И, как обычно, улыбнулся тут Лукавый, а человек вздрогнул.

И сказал Лукавый:

— Как всегда мышление твоё дуально, человек. Ибо привык ты думать в терминах или-или. Или то, или другое, и не можешь представить себе, что вещи могут быть одновременно и плохими и хорошими, и верными и неверными, и высокими и низкими, и добрыми и дурными. Ибо всё в мире относительно, как я тебе уже говорил.

Один из ликов моих — лик разрушителя, но не души твоей или разума разрушитель, а лишь иллюзий твоих. Ибо полон ты иллюзиями и мнениями обо всём на свете: и о том, что видел или слышал, и даже о том, что не видом не видывал и слыхом не слыхивал. Обо всём ты судишь: и о себе, и о мире, и обо мне, и о Господе нашем. Но поскольку слеп ты, и глух, и не разумен, то и суждения твои мельче, чем прошлогодняя лужа в пустыне. Ибо иллюзии твои застилают глаза твои и затыкают уши, и сердце твоё спеленали. И из-за них ты смотришь, но не видишь, и слушаешь, но не слышишь, и сердце твоё не обрезано. И поэтому чтобы научить тебя видеть, и слышать, и жить в сердце своём, должно разбить вначале иллюзии эти. И сам ты не можешь разбить их, как не можешь ты поднять себя в воздух за волосы. И чтобы разбить их нужно тебе молить о помощи от того, кто видит тебя и знает, где иллюзии твои, а где тело твоё живое. Но ты этого не знаешь. И поэтому, когда мельчайшая из твоих иллюзии разрушается, то кричишь ты, будто ногу твою отсекли. Ибо и это одна из иллюзий твоих, что была то нога твоя. И поэтому страшишься ты меня пуще огня и имена мне придумываешь страшные и сказки обо мне, детей пугающие, сочиняешь. И всё это от невыносимости той боли, когда иллюзии ты свои теряешь. Ибо если читал ты притчу Платона о пещере, то, как после целой жизни в пещере мрачной с тенями на стенах, на свет солнечный выйти для глаз твоих больно будет. Также и после жизни с иллюзиями на глазах, ушах и сердце твоём, выйти без них и посмотреть правдиво на себя и жизнь свою будет для тебя невыносимо. И хотя думаешь ты, что силён, но слаб ты; и хотя думаешь ты, что обладаешь чем-либо, но гол ты, как сокол, голым ты рождаешься и голым же в могилу уходишь; и хотя думаешь, что знаешь, но знание твоё подобно куче большой детских игрушек старых. И поэтому кричишь ты как от боли, когда видишь себя таким, как ты есть на самом деле. И боль эта – твоя Совесть. И если снять все эти иллюзии одним махом и дать тебе увидеть себя таковым, каким ты есть на самом деле, то умрёшь ты на месте или сойдёшь с ума. И даже когда снимаю я твои иллюзии потихоньку, по одной, то и это невыносимо для тебя и поэтому руку, тебя исцеляющую, ты отбрасываешь. И поэтому всё только от тебя зависит — как много ты стерпеть захочешь и сможешь и сколько нового знания от меня попросишь. И, как говорил я, за мной же дело не станет! И если думаешь ты, что работа моя врачевателем легка, то и это ещё одна иллюзия твоя.

И вздохнул Лукавый тяжело и захотел улыбнуться, но не смог, и заметил человек слёзы в глазах Лукавого, и задрожал человек и зашлось сердце его. И отвернулся Лукавый, и оттёр слёзы свои, и продолжил: «Можешь спросить ты, почему я делаю то, что делаю, и имя ношу своё, тобой данное». И прошептал человек губами онемевшими: «Почему?»

И сказал Лукавый:

— Не думаешь ли ты, что и я, всегда, с дней первых сотворения мира был таким же, как сейчас? И это иллюзия, — улыбнулся он и продолжил. — Раньше, давным-давно, и я жил подобно тебе: слепым, глухим и с сердцем необрезанным. Но и ко мне пришёл Некто, которого ты Господом сегодня величаешь, и сказал мне то, что я тебе открыл сегодня, и спросил меня, что выбираю я: жить, как раньше жил я, без страдания, но и без радости; не видящим, но и без вида всего хорошего и ужасного, что в мире есть; глухим, но и без музыки небесной гармонии, душу сотрясающей; или выбираю я жизнь, полную радости и страдания, силы и ответственности, мудрости и боли, жизни и смерти. И выбрал я жизнь, полную жизни, наполненную чудесами и радостью, жизнь, пусть и не безграничную (все мы смертны, даже и я смертен, один лишь Господь наш вне времени) и полную знания себя, места своего в мире, всей иерархии небесной, величия Господа нашего и даже дня смерти моей. И сказал Господь: «Знай же, открылись сейчас глаза твои и ты истинно знаешь, что есть правда и ложь, добро и зло, жизнь и смерть. И не сможешь ты закрыть глаза свои или забыть то, что дано тебе было, до самой смерти твоей. И, кроме того, будешь ты особо страдать страданием тяжким, когда увидишь ты человека, тебе подобного, прозябающего во сне, темноте, лжи, страдании ненужном и смерти, ибо всё это одно и тоже есть. Ибо то знание, что получил ты, не сможешь держать только для себя и должен ты будешь его другим нести. И одно только сможет облегчить страдание твоё — если помогать ему ты станешь так же как душе своей, и будешь для него как отец и мать, любящие дитя своё несмышлёное, как брат и сестра, как жених и невеста. И тогда страдать меньше ты будешь, когда возлюбишь его, как чадо возлюбленное моё и будешь заботиться о нём, как садовник царский заботится о лучшей розе в садах царских. Ибо тебе дано многое и много спросится, а ему дано малое и мало спросится. Ибо легко нести то знание, что есть у тебя, но тяжело очень просить о том знании, что нет у него, особенно если думать будет человек, что он – венец Творения моего. И поэтому должен ты будешь вначале разбить иллюзии его и снять пелены с глаз, ушей и сердца его, а затем учить его, как Я учил тебя, если только захочет он слушать тебя. Если же не захочет он слушать тебя, то оставь его и иди к другому, ибо много страждущих в темноте и ждущих светильника знания небесного, и мало светочей, и дорог труд их.

И сказал Лукавый:

— Вот открыл я тебе часть тайны тайной о жизни и смерти, и вот решить ты должен будешь что выбрать: жизнь, которой ты до сегодняшнего дня жил, жизнь, которая как смерть, или жизнь, полную чудес и тайн, но также и страдания, душу твою облагораживающую.

И хотя сердце моё полно любви к тебе, но и мизинцем я пошевелить не могу, чтобы ношу твою облегчить, ибо только сам ты это сделать должен. Я же могу только учить тебя, и разъяснять тебе места тёмные, и поддерживать тебя, и ободрять в минуты слабости. Всё же остальное, и самоё жизнь твоя, только в руках твоих.

И улыбнулся Лукавый, но не ушёл, а человек припал к нему и заплакал

О ДОБРЕ И ЗЛЕ
И ещё раз скажу я вам — всё относительно. Ибо если выберешь ты что-то как желаемое, то движение к нему будет добро, а от него — зло. А всё прочее от Лукавого.
И вот вышел человек в поле и посеял растение, и начало расти растение большое и красивое, но пришёл Лукавый, увидел это, и сказал во тьме сердца своего: «Вот вырастет растение у сына света по желанию его». И тогда помрачнел он лицом и сказал: «Не бывать этому», — и пошёл и принёс семена плевел и терний и плюща и посадил около того растения. И взошли они и затмили свет они тому растению и захирело оно. И вот, пришёл человек и увидел это, и сказал — Лукавого это работа, и позвал помощников, и пришли они, и вырвали всякое растение, кроме того, что человек посеял. И взошло оно, и принесло цветы, плоды и семена, и пришёл человек и взял от плодов и семян его. И пошёл, и приготовил питьё из них и смешал его с вином и мёдом. И позвал соседа своего и сказал: «День рождения у меня сегодня», — и дал ему пить. И пил сосед и пошёл домой и ночью умер, поскольку было то растение ядом. И завладел человек тот всем, что у соседа было: волом его и скотом его и женой его.

И вот пришёл к нему Лукавый и сказал: «Меня ты называешь чёрным и лукавым, а посмотри в колодцы сердца своего, где яд сочится, и змеи ползают. Лукавым ты назвал меня, когда я видел колодцы сердца твоего, когда готовил только ты злодеяние своё. И потому принёс я плевела, и тернии, и плющ к растению твоему, что бы заглушили они его, и не смог ты выполнить злодеяние своё. И меня зовёшь ты Лукавым?»

И сказал он: «Всё относительно, ибо и малое зло — против добра зло есть, но против большего зла — добро оно. И малое добро против любого зла — добро есть, но против большего добра — зло есть. Ибо если есть у тебя сын и не учишь ты читать его, говоря, не испортились бы глаза у сына моего, то думаешь, что добро делаешь, а на деле зло ему проносишь. Ибо вырастет сын твой с глазами здоровыми, но с сердцем слепым. И когда состаришься и скажешь: «Вот сын, немощен я, и нет у меня сил даже еду себе приготовить», — то скажет сын твой: «Вот отец мой болен и страдает, и нет у него сил даже еду себе приготовить». То придёт он и задушит тебя, чтобы не мучался понапрасну ты. Так окончишь жизнь свою в горести, вместо жизни с сыном твоим, хоть и близоруким, и в очках, но научившимся уважать старых по книгам, что в детстве читать давал ему ты.

И пошёл Лукавый прочь и заплакал человек.

О ЧЕЛОВЕКЕ
И вот пришёл Лукавый к человеку и застал его плачущим. И улыбнулся Лукавый и вздохнул, и спросил: «О чём плачешь ты, человек?» И сказал Человек, глотая слёзы: «О себе я плачу, ибо жизнь моя тяжка и беспросветна».
— Да, — сказал Лукавый, — жизнь твоя действительно тяжка и беспросветна, но не в том смысле, о котором говоришь ты. Тяжкой её называешь ты потому, что трудиться должен от зари и до заката, дабы добыть денег и ублажить тело своё пищей, одеждой и ночлегом. Но не думаешь ты человек о том, что важнее тела — о душе своей. Ибо душа твоя как рыба глубоководная — холодна, черна и безобразна. Вот о чём ты плакать должен. Ибо если работать будешь, то и денег заработаешь и тело своё ублажишь, а душа твоя такой же, как и была, останется.

И если есть у тебя вино в кувшине, то не важнее ли кувшина вино? И если будешь ты только заботиться о кувшине, мыть и приукрашивать его, а о вине не будешь, и останется оно кислым, горьким и мутным, то к чему все заботы твои? И если позовёшь друзей и покажешь им кувшин свой красивый и напоишь ты их вином этим, не станут ли плеваться друзья твои и лица свои морщить. Но если напоишь ты их вином чудным, крепким, на вкус и запах приятным, от которого опьянеют друзья твои и развеселятся в сердце своём, то не полюбят ли они тебя за вино это? И если даже кувшин некрасивым будет, но чистым и ухоженным, то не предпочтут ли они кувшин этот красивому, но с вином негодным?

И вот говорю я тебе, человек, о душе своей заботься. Но не ублажать её ты должен тем, что в данный момент хочется ей, и не быть рабом её, и прихоти её исполнять. А быть хозяином её и другом нежным, и учителем, и обучать и развивать её, и трудиться заставлять. Ибо душа твоя как умелый ремесленник должна быть, и если не работает он и не старается изо всех сил, то со временем теряет сноровку свою и секреты работы своей забывает, и поделки его люди в грош не ставят и смеются над ним. А если работает он и старается, то и поделки его ото дня лучше и лучше, и покупает народ поделки его с радостью, и имя его помнят и уважают. Если же он большим Мастером становится, то и к Царю его поделки посылают и тогда, быть может, и сам Царь Мастера видеть захочет и поселит его около себя и работой его радоваться будет.

И задумался тут человек, и высохли слёзы его и заблестели глаза его.

— Но не лёгкая это работа — душу свою развивать и мастерства набираться, — продолжил Лукавый. — И поэтому помощь тебе нужна, человек, — зеркало такое волшебное, что бы в нём ты всегда себя видел. И видел бы именно таким, каким ты есть на самом деле, без прикрас и без искажений ненужных. И тогда, в зеркало это глядя, сможешь ты душу свою видеть такой, как она есть, и видеть, как растёт она и развивается, как прекраснейшая роза в садах царских. А если работать не будешь, то увидишь, как душа твоя хиреет, и становится мелкой и злобной. И тогда не с радостью, а с ужасом и страхом будешь ты в это зеркало глядеть и себя видеть. И может даже, перестанешь ты в это зеркало смотреть, ибо не сможешь выдержать ужаса этого. И тогда уж никто не сможет помочь тебе, человек.

И тут содрогнулся человек и побелел от страха. И сказал Лукавый:

— Вот, пришёл ты в этот мир учиться, человек. Учиться всему: вначале ходить и говорить, затем учиться миру в котором ты живёшь, затем как жить в этом мире и что делать для этого. Затем начинаешь ты, человек, жить в мире этом, и не знаешь, что вот ещё чему учиться ты можешь — зачем мир этот и зачем ты в нём, и как самое главное в этом мире делать — как душу свою создавать и выращивать.

И зарыдал тут человек, и упал на колени, и вцепились его пальцы в руку Лукавого, и сказал он: «Прошу тебя и заклинаю, открой мне все секреты эти, ибо хочу я чтоб и у меня была душа». И поднял он взгляд и смотрел на Лукавого с надеждой. И склонился к нему Лукавый, и обнял его, и сказал:

— Будет и у тебя душа, человек, если захочешь ты этого пуще всего на свете и стараться будешь, и трудиться для этого. Ибо не ты первый и не ты последний, и многие по этому пути идут, и души свои ищут и находят. Я же только могу зеркалом таким волшебным быть для тебя и тебя самого тебе показывать.

И вот сказал Лукавый:

— Есть уже люди на земле, кто душу себе вырастил, и вот слова одного из них, седого, сидящего в коляске инвалидной: «И вот видя все эти звёзды и всё великолепие их, хватит ли их тебе, душа моя? И сказала мне душа моя: “Нет, мы пойдём мимо и дальше”».

И тут зашло солнце, спустилась тишина и тьма, и нельзя больше было видеть их в ночи — человека, коленопреклонённого, и Лукавого, обнимающего его.