«Иисусу удавалось с большим искусством и расчетом обособлять различные эпизоды своей жизни, так чтобы в глазах мира они никогда не воспринимались как поступки одного и того же индивидуума. 
        Одна из целей, преследуемых Иисусом при разделении некоторых эпизодов своего земного опыта, состояла в том, чтобы воспрепятствовать созданию столь многогранной и впечатляющей картины жизненного пути, которая заставила бы последующие поколения поклоняться учителю вместо следования истине, которую он воплотил в своей жизни и которой он учил. Иисус не желал, чтобы свидетельства его чисто человеческих достижений отвлекали внимание от его учения. Уже на раннем этапе он понял, что у его последователей будет искушение создать религию о нем, и что такая религия может стать соперником евангелия царства, которое он собирался провозгласить миру. Соответственно, он последовательно стремился замалчивать в своей богатой событиями жизни все, что могло бы послужить этой естественной человеческой склонности превозносить учителя вместо того, чтобы нести миру его учение.
        Этим же объясняется, почему он допускал, чтобы его знали под разными именами в различные периоды его многосторонней жизни на земле. С другой стороны, он не хотел оказывать неправомерного воздействия на свою семью или каких-либо других людей, заставляя их поверить в него против их собственных убеждений. Он всегда отказывался пользоваться незаслуженным или несправедливым преимуществом перед человеческим разумом. Он не хотел, чтобы люди верили в него до тех пор, пока их сердца становились отзывчивыми к духовным реальностям, раскрытым в его учениях».
               
         Ниже приведены несколько эпизодов из жизни Учителя, в которых те люди, которых судьба сводила с Иисусом, несли в себе светлый опыт общения с Богом, никак не привязывая это духовное обретение к личности Христа.
             
        «Наверное, самой примечательной из всех этих встреч было знакомство с молодым греком по имени Стефан. Этот юноша впервые посетил Иерусалим и случайно встретился с Иисусом пополудни в четверг на пасхальной неделе. Пока оба они прогуливались, глядя на дворец Хасмонеев, Иисус завел непринужденную беседу, в результате которой они заинтересовались друг другом и в течение четырех часов говорили о путях жизни, истинном Боге и поклонении ему. Стефан был глубоко потрясен словами Иисуса и никогда их не забывал.
         И это был тот самый Стефан, который впоследствии уверовал в учения Иисуса, и чья смелая проповедь раннего евангелия привела к тому, что разгневанные иудеи забили его насмерть камнями. Отчасти, храбрость Стефана в провозглашении своего взгляда на новое евангелие была прямым результатом его первой беседы с Иисусом. Однако у Стефана ни разу не возникло даже смутной догадки о том, что галилеянин, с которым он разговаривал примерно пятнадцать лет назад, был тем же самым человеком, которого он впоследствии провозгласил Спасителем мира и за которого ему было суждено вскоре умереть, став первым мучеником нарождающейся христианской веры. Когда Стефан прощался с жизнью, заплатив ею за свои нападки на иудейский храм и его традиционные обряды, рядом стоял некий человек по имени Савл, житель Тарса. И когда Савл увидел, на какую смерть был способен этот грек за свою веру, в его сердце пробудились чувства, приведшие его со временем к принятию того учения, за которое умер Стефан; впоследствии он стал напористым и неукротимым Павлом – философом и едва ли не единственным основателем христианской религии».
                   
         «Во время путешествия по римскому миру Иисус, в силу многих причин, был известен как дамасский книжник. Однако в Коринфе и других местах, где он останавливался на обратном пути, его знали, как еврейского гувернера».
         
        «Первой остановкой на пути в Италию был остров Мальта. Здесь Иисус долго беседовал с подавленным и разочарованным юношей по имени Клавдий. Этот несчастный подумывал о самоубийстве, однако после разговора с дамасским книжником он сказал: «Я буду смотреть в лицо жизни, как подобает мужчине, и не собираюсь больше играть роль труса. Я вернусь к своему народу и начну всё заново». Вскоре он стал вдохновенным проповедником киников, а ещё позже, объединившись с Петром, начал проповедовать   христианство в Риме и Неаполе, а после смерти Петра отправился возвещать евангелие в Испанию. Однако он так никогда и не узнал, что человек, вдохновивший его на Мальте, был тем самым Иисусом, которого он впоследствии провозгласил Избавителем мира».
       
        «Уже не за горами были те годы, в течение которых Петру, Павлу и другим христианским учителям Рима доводилось много раз слышать об этом дамасском книжнике, опередившем их и столь явно (и, как они полагали, непреднамеренно) расчистившем путь для их прихода с новым евангелием. Хотя Павел так никогда и не догадался о том, кем был этот дамасский книжник, незадолго до своей смерти он – из-за сходства в описании внешности – действительно пришёл к выводу, что «антиохийский палаточник» и «дамасский книжник» являлись одним и тем же лицом. Однажды у Симона Петра, который проповедовал в Риме и услышал описание дамасского книжника, мелькнула догадка, что этот человек мог быть Иисусом, однако он быстро отверг это предположение, хорошо зная (как он считал), что Учитель никогда не был в Риме».
       
        «Среди лидеров основного мистериального культа Рима – митраизма – выделялся греческий еврей Набон. Хотя этот верховный жрец митраизма много беседовал с дамасским книжником, неизгладимое впечатление на него оказала состоявшаяся в один из вечеров беседа об истине и вере. Набон надеялся обратить Иисуса в митраизм и даже предложил ему вернуться в Палестину в качестве проповедника митраизма. Но он едва ли догадывался о том, что Иисус готовил его к роли одного из первых новообращённых в евангелие царства.
        Готовясь покинуть Рим, Иисус не попрощался ни с кем из своих друзей. Дамасский книжник появился в Риме без предварительного объявления и точно так же исчез. Прошёл целый год, прежде чем те, кто знал и любил его, оставили всякую надежду увидеть его снова. К концу второго года небольшие группы знавших его людей сблизились, благодаря общему интересу к его учениям и воспоминаниям о прекрасном времени, проведённом вместе с ним.
И эти небольшие группы стоиков, киников и сторонников мистериальных культов продолжали нерегулярно и неофициально встречаться вплоть до появления в Риме первых проповедников христианской религии».
         
         «Иисус провёл  с этим дальновидным евреем более двадцати бесед; и неудивительно, что много лет спустя – когда в той же синагоге проповедовал Павел и когда евреи отвергли его послание, проголосовав за то, чтобы запретить его дальнейшие проповеди в синагоге, и когда после этого он обратился к язычникам, этот Крисп со всей своей  семьёй  принял новую религию и стал одним из главных сторонников христианской церкви, организованной впоследствии Павлом в Коринфе.
         В течение тех восемнадцати месяцев, когда Павел – к которому впоследствии присоединились Сила и Тимофей – проповедовал в Коринфе, он встречался со многими из тех, кого учил «еврейский репетитор сына индийского купца».
         
        «Иисус и Ганид были частыми гостями ещё в одном еврейском доме – семье Иуста, набожного торговца, жившего рядом с синагогой. Впоследствии, когда Апостол Павел останавливался в этом доме, он слышал многочисленные рассказы о визитах индийского юноши и его еврейского репетитора, и как Павел, так и Иуст задумывались о дальнейшей судьбе столь мудрого и блистательного еврейского учителя».
         
        «В доме Криспа Иисус и Ганид несколько раз встречались с неким Гаем, ставшим позднее верным сторонником Павла. В течение двух месяцев, проведённых в Коринфе, они беседовали с десятками достойных людей, и впоследствии, в результате этих казавшихся случайными бесед, более половины встречавшихся с ними индивидуумов стали членами христианской общины.
        Когда Павел впервые прибыл в Коринф, он не собирался оставаться здесь надолго. Однако он не знал, сколь хорошо еврейский репетитор подготовил почву для его трудов. Кроме того, он обнаружил, что Акила и Прискилла уже пользуются огромным влиянием. Акила являлся одним из тех киников, с которыми Иисус познакомился в Риме. Эта еврейская пара бежала из Рима, и они быстро приняли учения Павла. Он жил у них и работал вместе с ними, ибо они также занимались изготовлением палаток. Именно в силу этих обстоятельств Павел продлил своё пребывание в Коринфе».
             
        «Стоя на берегу, Иисус смотрел, как небольшая лодка отвозит их (Ганид и Гонод) к стоящему на якоре кораблю. Так Учитель расстался со своими друзьями в Хараксе, чтобы уже никогда не увидеть их в этом мире. Так и им – в этом мире – не было суждено узнать о том, что человек, известный впоследствии как Иисус Назарянин, был тем же самым другом, с которым они только что расстались – их учителем Иешуа».
               
         «По окончании путешествия по Средиземноморью Иисус получил достаточно денег, которых хватило для покрытия расходов почти до начала его общественного служения. Однако кроме Зеведея из Капернаума, а также тех людей, которых он встретил во время этой необыкновенной поездки, мир так никогда и не узнал о его путешествии. Его семья всегда считала, что он потратил это время на учёбу в Александрии. Иисус никогда не подтверждал этих предположений, но и не опровергал открыто подобных недоразумений».
         
        «Когда Иисус вернулся из путешествия к Каспийскому морю, он знал, что его странствия подходят к концу. Он предпринял последнее путешествие за пределы Палестины – в Сирию. После короткой остановки в Капернауме, он отправился на несколько дней в Назарет. В середине апреля он вышел из Назарета в Тир. Оттуда он продолжил путь на север, задержавшись на несколько дней в Сидоне, однако местом его назначения была Антиохия.
        Этот год стал временем одиночных странствий Иисуса по Палестине и Сирии.
        В течение этого времени, проведённого в путешествиях, в разных частях страны его знали под различными именами: плотник из Назарета, корабельщик из Капернаума, книжник из Дамаска и учитель из Александрии».
       
        «В Антиохии Сын Человеческий пробыл более двух месяцев, в течение которых он работал, наблюдал, исследовал, беседовал, помогал и одновременно с этим изучал, как человек живёт, как он думает, чувствует и реагирует на то, что его окружает в жизни. В течение трёх недель он занимался изготовлением палаток. Он задержался в Антиохии дольше, чем в других местах, где останавливался во время своего путешествия. Десятью годами позже, когда апостол Павел выступал с проповедями в Антиохии, он слышал, как его последователи говорили об учениях дамасского книжника, однако он и не подозревал, что его ученики слышали голос и внимали наставлениям самого Учителя».
         
         «Однако с Иисусом происходили огромные перемены. Мало кто из тех, кому довелось общаться с ним и воспользоваться его помощью в период его путешествий по стране, смог позднее узнать в публичном учителе того же человека, которого они знали и любили как частное лицо в прошлые годы. И неспособность прежних подопечных Иисуса узнать его в последующем облике влиятельного учителя имела своё объяснение: трансформация его разума и духа продолжалась на протяжении многих лет и была завершена во время его незабываемого пребывания на горе Ермон».
         
          Иисуса знали под именами: «плотник из Назарета; Дамасский книжник; еврейский гувернер; еврейский репетитор сына индийского купца; лодочник из Галлилеи; корабел из Капернаума; Учитель Иешуа; Учитель из Александрии; Антиохийский палаточник; галилейский Князь грядущего царства».
         
        «Для каждого верующего смертного вполне доступно развитие сильной и цельной личности через всё более совершенное восприятие личности Иисуса. Уникальная особенность личности Учителя заключалась не столько в её совершенстве, сколько в её симметрии, в её изысканной и сбалансированной цельности. Самая впечатляющая характеристика Иисуса заключается в словах того, кто, указывая на Учителя, стоящего перед своими обвинителями, произнёс: «Вот человек!»*
         Неизменная доброта Иисуса трогала сердца людей, но несгибаемая сила его характера поражала последователей. Он был подлинно искренним; в нём не было ничего от лицемерия. Он был чужд манерности и всегда был столь освежающе естественным. Он никогда не опускался до обмана, никогда не прибегал к притворству. Он жил истиной точно так же, как учил истине. Он был истиной. Он был вынужден провозглашать спасительную истину своему поколению, хотя такая искренность иногда вызывала боль. Он был безоговорочно предан всякой истине.
         Однако Учитель был таким благоразумным, таким доступным. В своём служении он был глубоко практичным, в то время как все его планы характеризовались столь благословенным здравым смыслом. Он был совершенно лишён каких-либо нелепых, сумасбродных и эксцентричных наклонностей. Он никогда не бывал капризным, прихотливым или истеричным. Во всех своих учениях и во всём, что делал, он неизменно отличался тонкой проницательностью в сочетании с незаурядным чувством уместности.
  Сын Человеческий всегда был величавой личностью. Даже враги относились к нему с неподдельным уважением; одно его присутствие внушало им страх. Иисус же был бесстрашен.
        Он был исполнен божественной восторженности, однако никогда не становился фанатичным. Он был эмоционально деятельным, но не взбалмошным. Он был одарён богатым воображением, однако всегда оставался практичным. Он прямо смотрел в глаза реальностям жизни, но никогда не бывал унылым или скучным. Он был смелым, однако не безрассудным; предусмотрительным, но не трусливым. Он был полон сочувствия, но не сентиментален; исключителен, но не эксцентричен. Он был благочестивым, но не ханжой. И его величавость была следствием совершенной цельности его натуры.
       Самобытность Иисуса не знала границ. Он не был связан традициями или скован порабощающей, ограничивающей условностью. Он говорил с несомненной уверенностью и учил с абсолютными полномочиями. Однако его величественная самобытность не заслоняла от его взора крупицы истины в учениях его предшественников и современников. И самым незаурядным в его учениях было выдвижение на первый план любви и милосердия вместо страха и жертвы.
       Иисус отличался чрезвычайной широтой взглядов. Он призывал своих последователей проповедовать евангелие всем народам. Он был свободен от узости мышления. Его отзывчивое сердце обнимало всё человечество – даже вселенную. Его неизменным приглашением было: «Пусть каждый жаждущий приходит».
       Об Иисусе было справедливо сказано: «Он уповал на Бога». Как человек среди людей, он более всего уповал на Отца небесного. Он уповал на своего Отца, как малое дитя уповает на своего земного родителя. Его вера была совершенной, но она никогда не была самонадеянной. Какой бы жестокой и безразличной к благополучию человека на земле ни казалась природа, Иисус оставался непоколебим в своей вере. Он был неуязвим для разочарования и невосприимчив к гонениям. Его не задевала очевидная неудача.
       Он любил людей как братьев, и в то же время видел, насколько различными они были по своим врождённым дарованиям и благоприобретенным качествам. «Он ходил, творя добро».
Иисус был необыкновенно жизнерадостным человеком, но он не был слепым и безрассудным оптимистом. Его неизменным призывом было: «Не падайте духом».
       Он был способен сохранять своё уверенное отношение благодаря непоколебимому упованию на Бога и твёрдой уверенности в человеке. Он был всегда трогательно внимателен ко всем людям, потому что любил их и верил в них. Вместе с тем, он был неизменно верен своим убеждениям и величественно твёрд в своей приверженности исполнению воли своего Отца.
       Учитель всегда был щедр. Он неустанно повторял: «Блаженнее давать, нежели принимать». Он сказал: «Даром получили, даром давайте». И вместе с тем, при всей его неограниченной щедрости, он не был расточительным или сумасбродным. Он учил, что для обретения спасения необходимо верить. «Ибо всякий ищущий обрящет».
       Он был прямодушен, но всегда добр. Он говорил: «Если бы это было не так, я сказал бы вам». Он был откровенным, но всегда дружелюбным. Он открыто заявлял о своей любви ко грешнику и своей ненависти ко греху. Но во всей этой поразительной искренности он был безошибочно справедлив.
       Иисуса отличала жизнерадостность, несмотря на то, что порой ему доводилось пить полную чашу человеческой скорби. Он бесстрашно встречал реальности бытия, и тем не менее он с огромным воодушевлением относился к евангелию царства. Однако он управлял своим воодушевлением; оно никогда не управляло им. Он был безраздельно предан «делу Отца». Это божественное воодушевление заставляло его недуховных собратьев думать, что он был не в себе, но взирающая со стороны вселенная воспринимала его как образец здравомыслия и эталон высшей смертной преданности высоким нормам духовной жизни. И его управляемый энтузиазм заражал; товарищи не могли не разделять его божественный оптимизм.
       Этот Галилеянин не был мужем скорбей; он был душой радости. Он всегда повторял: «Радуйтесь и ликуйте». Однако, когда того требовал долг, он был готов мужественно идти через «долину смертной тени». Он был радостным и вместе с тем смиренным.
       Его отвага могла сравниться только с его терпением. Когда его побуждали действовать преждевременно, он лишь отвечал: «Моё время ещё не пришло». Он никогда не торопился; он обладал величественным самообладанием. Однако он часто возмущался злом и был нетерпим ко греху. Нередко он чувствовал огромное внутреннее побуждение воспрепятствовать тому, что мешало благополучию его детей на земле. Но его возмущение грехом никогда не проявлялось в гневном отношении ко грешнику.
       Его отвага восхищала, но он никогда не становился безрассудным. Его призывом были слова: «Не бойтесь». Его храбрость была возвышенной, и его смелость нередко отличалась героизмом. Однако эта отвага сочеталась с осмотрительностью и подчинялась рассудку. Это было мужество, рождённое верой, а не безрассудство слепой самонадеянности. Он был истинно отважным, но никогда не становился опрометчивым.
       Учитель был образцом благоговения. С юных лет его молитва начиналась словами: «Отец наш небесный, да святится имя твоё». Он с уважением относился даже к ошибочному поклонению своих собратьев. Однако это не мешало ему подвергать критике религиозные традиции или резко выступать против ошибочных человеческих убеждений. Он почитал истинную святость, и все же мог по праву обращаться к своим собратьям, говоря: «Кто из вас обвинит меня во грехе?».
       Иисус был велик, потому что был добродетелен, и вместе с тем он находил общий язык даже с маленькими детьми. Он был мягким и непритязательным в своей личной жизни, и вместе с тем он был самым совершенным человеком во вселенной. Его товарищи непроизвольно называли его Учителем.
       Иисус являл собой совершенно цельную человеческую личность. И сегодня, как некогда в Галилее, он продолжает объединять смертный опыт и согласовывать человеческие устремления. Он придаёт жизни цельность, облагораживает характер и упрощает переживания. Он вступает в человеческий разум для того, чтобы возвышать, трансформировать и преображать его. Буквальна истина: «Если кто имеет в себе Христа, то он – новое творение; старое умирает; смотрите: всё становится новым».
     
* Реплика Понтия Пилата.