"Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.
Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем." (1Кор.11:29-30)
Рассуждать нужно над словом ("хлебом" - "телом") Его.
Если бы вы читали описание апостольской литургии (агапы) у Павла внимательно, а не вырывая (по обыкновению) из контекста, то увидели бы о чём он здесь говорит:
«Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу…»,
т.е. приносимые явства не распределяются между всеми, чтобы вкушать их сообща. Каждый ест то, что сам принес. И т.о. социальные различия обнаруживаются самым вопиющим образом:
«иной бывает голоден, а иной упивается» (1 Кор. XI, 21).
Но это уже не есть агапа, «трапеза Господа» на которой «один хлеб и мы многие одно тело» (1 Кор. X , 17).
«Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить?» - обращается Павел к зажиточным членам церкви. Т.е. если все дело в еде и питии (а не в общей трапезе), то могли бы оставаться и дома.
«Ибо пренебрегаете Церковью Божией и унижаете неимущих» (1 Кор. XI,22).
Сколько людей мучили себя из-за этого вопроса, не те ли они «недостойные» и не согрешают ли они, принимая участие в Евхаристии?
Между тем, в Греческом тексте ап. Павла сказано не о «недостойных», а о тех, «кто недостойно», т.е. недостойным образом (подобно только что раскритикованным коринфянам) ест и пьет. И только при таком понимании это высказывание находится в связи со всем разделом. Совершенно ясно, что все мы недостойны Причастия, и оно совершается не по достоинству, а по благодати. И Павел критикует коринфян не за то, что они недостойными приходят на Вечерю Господню, а за то, что они ведут себя там недостойным образом. Ибо, если за евхаристической трапезой одни упиваются, а другие голодают, и в тоже время возвещается крестная Жертва Господа, то происходит «недостойное».
Речь здесь совсем не о самопознании, передачи учения и т.п., как вы о том фантазируете. Потому что если бы условием участия в евхаристии было «знание», то из неё исключались бы дети. Но они, как тогда, так и сейчас допускаются к Евхаристической чаше, (хотя ещё ничего не знают об "учении"). Допускаются старики, впадающие в старческий маразм. И причащают даже умирающих, находящихся в полу-беспамятном состоянии. Т.е. память о предсуществовании души и проч. гностические штучки здесь совсем не причём.
