Начало статьи здесь: http://religo.ru Мистика — это сыр
Он считал себя единственным. Его имя «Сальвадор», переводимое как «Спаситель», только служило этому доказательством. В 1930-е годы, годы расцвета сюрреализма Дали, религия была для него лишь одним из архетипов, мифов, комплексов человека.
В 40-е годы Дали неожиданно заявляет о том, что он пришел к Богу. Переворот действительно необычный: ведь художнику никто не был нужен, кроме Галы (его главной любви) и его самого. Может, это последствие войны, рождающей ощущение, что в мире происходит что-то неподвластное Дали. Однако что же это был за Бог, в которого уверовал художник?
В своих дневниках он никогда не употребляет слово «христианство», но только «католицизм». Такое маркирование собственной веры наиболее удачно сочетается с пафосом личности Дали. В художественном сознании католицизм, конечно же, ассоциируется с богатым церемониалом и барочными экстазами XVII века или мистицизмом и аскезой средних веков. Этот парадоксальный синтез вкупе с гением Дали порождал удивительные экзальтированные формы.
Из «Дневника одного гения»: «Мне снится незабываемый сон. Лебедь, начиненный взрывными гранатами, которые разрывают его на части. Словно в стробоскопическом фильме, я вижу мельчайшие ошметки его внутренностей. Взлет каждого перышка напоминает по форме крошечные летающие скрипки. Пробудившись, я на коленях благодарю Пресвятую Деву за это эйфорическое сновидение, которому, вне всякого сомнения, суждено стать “нимбоносным”».
Видимо, Бог у Дали тоже сюрреалист.
Не художник живет по его правилам, а наоборот, Он живет по правилам художника. Дали лишь включает Бога в свой мир, замешивает его в свои сюрреалистичные сплетения. Встав на колени, он благодарит Деву — сколько в этом действии эффектности. Разве не это нужно было Дали?! Теперь художник нашел ответственного за все свои безрассудства.
Вместе с этим его богатое ассоциативное мировоззрение ведет к смешиванию образа Мадонны с образом Галы. Сам Дали в таком случае оказывается рожденным ею Спасителем.
Из «Дневника одного гения»: «Мистика — это сыр; Христос тоже из сыра, даже более того, это целые горы сыра!» Дали выбрал путь, на котором степень мистики (и может, даже святости) увеличивалась вместе с ростом иллюзорности, с ростом в его картинах и жизни сюра, субъективных ассоциаций, понятных лишь художнику.
Стыд, застенчивость, жажда славы и денег, сексуальное влечение, буйство идей и эмоций, религиозные искания, фантастические сны — мистический ком жизни Сальвадора Дали. В 1982 году Гала умерла, и Дали остался совсем один. В конце своей жизни он стал совершенно беспомощным дряхлым стариком. У него тряслись руки, он плохо говорил, его мучили кошмары и бесконечные фобии. Когда кончились силы на игру, кончились силы для «публичного» Дали, художник оказался наедине с собой, и ему стало страшно. Его Бог не мог принести успокоения, потому что он остался в умирающем мире сюрреализма Дали. В этом огромная трагедия судьбы гения, оказавшегося в ловушке собственного образа и идей. В одном из интервью, будучи уже стариком, Дали сказал: «Я верю в Бога, но у меня нет веры».
Вознесение Христа, 1958 
