Распутин не был в состоянии ясно сформулировать свое "учение" и обладал не законченной системой взглядов, а
скорее цельным чувством, которое можно описать словами одного из ранних пиетистов: "Спасется не самый
терпеливый в выстаивании церковных служб и не самый ученый в знании богословских книг, а тот, кто все свои мысли и волю направит на Бога".
По чувству Распутин скорее пантеист. Бог - это некое высшее благо, разлитое в природе.
высшее проявление благодати - это любовь:
любовь к Богу, к природе, а наипаче к ближнему своему.

заметно сходство с учением средневековой секты амальрикан,
последователей Амальрика из Бены. Учение его было осуждено католической церковью, прах выброшен в поле,
а многие последователи сожжены - но не все, мой род идет если не от него самого, то от одного из его учеников. Вкратце его учение сводилось к трем пунктам: 1) Бог есть все;
2) каждый христианин - член в теле Христа; 3) пребывающим в любви не вменяется в вину никакой грех. Ученики его отсюда сделали вывод, что тот, в ком пребывает Божественный дух, не может грешить. Бог есть любовь, Бог есть правда, Бог есть природа, Бог есть радость и веселье. Как религиозный идеал Распутину представлялась не монашеская аскеза, не умерщвление плоти, что могло повести только к гордыне, а оттуда прямо к дьяволу, но жизнь в радости - "он не отделял религию от радости". "Молиться Богу можно в танце так же хорошо, как и в монастыре, хвалить Его в радости за то добро, что Он создал, - говорил он. - И царь Давид танцевал перед ковчегом Господа". "Нет, Бог веселым от рая не откажет, а наипаче их возлюбит, но только веселиться нужно во Господе".

Хотя в устав был внесен пункт, что "евреи в члены Союза никогда допущены быть не могут, даже в том случае, если они примут христианство", во главе московского отделения
оказался крещеный немецкий еврей В.А.Грингмут.

Что гораздо важнее, в Союз символически вступил "первый
русский дворянин" император Николай II. 23 декабря 1905 года он принял депутацию Союза во главе с детским врачом А. Дубровиным, который дал ему значки Союза для него и
наследника.

Сазонов сообщал Витте, "что судьба Столыпина спета, что государь твердо решил от него избавиться и не позже, как после торжеств в Киеве"

случайно стало известно о предстоящем приезде в Киев
двух членов партии эсеров, мужчины и женщины, для убийства Столыпина. Кулябко тут же пригласил в кабинет своего шурина Спиридовича и вице-директора Департамента
полиции Веригина, договорились, что, как только террористы приедут, "Аленский" тут же даст знать. Курлов принял дополнительные меры по охране царя, по-прежнему гнорируя Столыпина, хотя по службе и доложил ему о сообщении

В коридоре рядом с нашей комнатой происходил шум, там хотели покончить с убийцей; по-моему - к сожалению,
полиция отбила его от публики", - замечает законолюбивый царь.

Убийцей оказался киевлянин, помощник присяжного поверенного Дмитрий Богров - он же "Аленский", донесший на мифических террористов.
Убивать царя он не хотел - как еврей, он боялся, что это вызовет погром в Киеве, как революционер, он считал, что Столыпин может предотвратить революцию, а Николай II только ускорить. Если эта гипотеза верна, она не снимает вопроса, насколько Кулябко, Спиридович, Веригин и
Курлов были "обмануты" Богровым.
Либо хотели довести покушение - чье бы то ни было и на кого бы то ни было - до самой грани, чтобы террористу не избегнуть петли, а охранникам наград, либо Курлов с товарищами решили использовать предоставившуюся возможность избавиться самим и избавить царя от Столыпина.

На молебне о выздоровлении Столыпина не присутствовало ни одного члена царской семьи и даже свиты, ни один пункт расписания торжеств в связи с его ранением и смертью
нарушен не был. По словам царя, известие о покушении на Столыпина царица приняла "довольно спокойно".
Да и в отчете царя матери не чувствуется потрясения.
Единственная фраза, отмеченная восклицательным знаком: "Радость огромная попасть снова на яхту!"