Как же с вами тяжело. Почему все беседы с вами протекают по какому-то дурному сценарию? На каждый простой вопрос, который я вам задаю вы заваливаете меня огромными кусками текстов из «святых отцов», или, где-то близкими по смыслу, цитатами из Библии. Вы мне все время о чем-то пытаетесь рассказать, о чем-то очень важном, но при этом отстоящем от вас бесконечно далеко. Слащавая умилённость или оголтелая нетерпимость тона вашего рассказа только подтверждают мои предположении: вы переносчики Веры, но не её носители.
      Дело в том, что вы, и вместе с вами подавляющее большинство Христиан всего мира, исповедуете религию о Иисусе, но не религию самого Христа. Как такое произошло мы сейчас в состоянии и понять и представить. То впечатление, которое произвело на апостолов Иисуса Воскресение их любимого Учителя, невольно сделалось центральным событием того Евангелие, которое они понесли в мир; таким образом с самого начала Благая весть Христианства стала вестью о Христе (Христос Воскресе!), а не благой вестью самого Христа.
      В дальнейшем факт креста, стал сердцевиной развивающегося Христианства и заменил собой центральную Истину религии, основанной на жизни и учении Иисуса Назарянина.
      Христиане отгородились от всего мира конфессиональным забором, ввели дресс-код «свой-чужой», размазали веру по бесконечным ритуалам и запустили карусель обрядов, не забывая при этом из-за забора попугивать всех Богом и приторговывать спасением.
      Из живой веры в живого Бога христианство превратилось в «духовное обслуживание» части цивилизации и в малоудачную терапию: «По плодам их, узнаете их» (Матф. 7.16)
      С Иисусом непросто, и многие не стараются понять Иисуса. Ну вот пойди и разбери, что Он имел ввиду, говоря: «Я есть путь истина и жизнь», - голову сломаешь и всё равно не поймешь. Но всегда под рукой найдутся ТЕ, кто всё объяснят и растолкуют, упростят вам задачу понимания Спасителя, и сделают Его более доступным для вас. Вопрос один: какую цену вы заплатите за эту доступность Бога? Цена всегда одна – искажение Бога, и такая цена платится всегда, когда творение пытается описать Творца, следствие разобраться с причиной, а человек объяснить Создателя.
       Те, кто с первых веков от Р.Х. брался толковать Спасителя, как правило, обладали очень высоким духовным статусом, но каким бы статусом они не обладали, они были – не Боги, и оставались людьми, рассказывая нам о Иисусе. Из таких рассказов возникла религия «из вторых рук».
       Но и с ТЕМИ, кто в периоды раннего Христианства, нам всё объяснил, стали возникать проблемы потому, что жили они давно, в наших делах не разбирались и говорили на непонятных языках. Нам проще стало обращаться к ТЕМ, кто расскажет нам про ТЕХ, кто когда-то объяснял Иисуса. Последние жили относительно недавно, наши проблемы были им более-менее понятны, а их язык понятен нам. Правда они уже ссылались не только на самого Спасителя, но и на тех первых, кто стремился Его понять ещё тогда. Так межу Иисусом - Богом и нами появляется ещё один «не Бог», ещё один человек, - вот вам и религия «из третьих рук».
     Услышьте меня: ваша личная ошибка в понимании того, как жил и о чём говорил Иисус, формирует ваш личный опыт Богопознания, - осмысление чужого опыта Богопознания удваивает вероятность ошибки, и провоцирует хождение «след в след».
     Сейчас вы слушаете тех, кто, в вашем понимании знает Иисуса лучше, и вновь объясняете себе это чрезвычайно высоким духовным статусом рассказчика, при этом с придыханием выговариваете: «святой». Я не находил в каких-либо источниках информацию, чтобы кто-то из великих Христианских подвижников (коих было немало!!!) при жизни называл себя святым, и я не слышал не об одном церковном указе под которым стояла печать Святого Духа или подпись архангела Гавриила. Святость — это статус который присваивается людьми, присваивается человеку, и без учета мнения сверхчеловеческих (божественных) сущностей, и это факт. А если учесть, что святость, в сути своей, есть неискаженное отражение божественной реальности, то говорить о святости применительно к человеку вообще не представляется возможным, так как часть, которой является человек, не может ни искажая отражать Целое, то есть Бога. Про «святые» фетиши даже вспоминать не хочется, так как поклонение тряпочкам, гвоздикам и косточкам, ставит Христиан в один ряд с примитивными почитателями религии Вуду. Отношение Спасителя к подобного рода проявлениям религиозности хорошо известно.
      Сонмы святых довели идею святости до абсурда! Образовался какой-то «божественный» профсоюз с разделением по зонам ответственности, кто-то за «здоровье» отвечает, кто-то за «карьерный рост», или «финансовое благополучие», а кто-то отвечает за «беременности».
      Единственным Человеком, который не искажая отражал-показывал Бога - был Иисус: «Видевший меня – видел Отца» (Ин. 14.9), - но он был Бого-человеком, и вряд ли кто-то из «святых» решился бы в продолжении ему сказать: «Видевший меня – видел Иисуса».
      Проблемы трактовок наследия Учителя не стояли бы так остро, если бы к ним не добавлялись различного рода привнесения и прямые нарушения наставлений Иисуса, ставшие, каким-то образом, «органичной» частью того, что мы сейчас называем Христианством.
      «…и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф. 23:8-10). А у нас с вами сколько сейчас «отцов» развелось? И снова вопрос: кто, когда и кому дал право своими пониманиями менять смыслы и по-другому истолковывать прямой наказ Бога? У нас что имеется перечень духовных достижений, который позволяет обладателю, путём сущностных искажений, привлекать Его к обслуживанию актуальных проблем?
      Напомните мне, где Иисус концептуально заявляет противостояние Добра со Злом? Могу вам привести десяток высказываний о «непротивлении злу», «о недопущении зла», о «покрытии зла – добром», но про эту вечную драку между добром и злом у Иисуса вы не найдете ни слова! Это митраизм, Заратустра, шестой век до Рождества Христова. Автор адаптивного привнесения в христианство ап. Павел.
      Умозрительно напишите подряд несколько высказываний Иисуса: «Бог есть любовь», «Бог наш Отец милосердный», «Возлюби ближнего своего…», «Будьте мудры как змеи и безобидны как голуби», «Блаженны миротворцы…» и ту же, «…не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10.34) - ничего не напрягает? А мне так и представляется безобидная голубка с мечом в клюве, на миротворческой миссии. В оригинале: «Не мир я пришёл вам дать, но духовную борьбу», - разница существенная, и всё встаёт на свои места.
      Иисус уже давно интересует нашу цивилизацию либо как повод взять в руки тот самый меч, либо как религиозный символ, в который можно запихнуть всё от любви до воздаяния.
      Я собираюсь перечислить допущения не приемлемые для человека, верующего в Иисуса, потому, что эти допущения к Иисусу никакого отношения не имеют:
      1. Нельзя допускать существование ада: ада (как места) нет, - хотя бы потому, что там Бога нет. Одним из основных атрибутов божественности являются «повсеместность и вездесущность». В мироздании нет и не может быть места, где бы не присутствовал Бог, так, что у верующего есть выбор или согласиться с тем, что такого места нет, или найти в аду место для Бога. Сама идея ада родилась исключительно в человеческой голове, как реакция на отсутствие прижизненного наказания за грехи. Нам очень сильно не нравится, когда негодяи доживают до глубокой старости, да еще и в достатке, ну и наказание им надо придумывать в соответствии с нашими изуверскими фантазиями (смола, сковородки, сера и т.п.);
      2. Нельзя допускать, что человек греховен. Да, человек несовершенен, - но это далеко не одно и тоже. Если человек способен грешить, это не говорит о его изначальной испорченности. Мысль, что человек от рождения несёт в себе некий изъян появилась ещё у примитивного человека, таким образом объяснялась естественная (ненасильственная) смерть; было непонятно почему кто-то умирает, если его не убил враг или не разорвал зверь. С тех пор идея изначального изъяна засела во многих теологических концепциях (митраизм, иудаизм), откуда и перекочевала в Христианство. Иисус же никогда не упоминал про так называемый «первородный грех», - но Он всегда отделял грех от человека. Его фраза: «Отец любит грешников и ненавидит грех», - говорит о многом. И призыв Иисуса: «Будьте совершенны, как совершенен Отец наш небесный» (Мф. 5.48), - обращена к человеку несовершенному, но не греховному;
      3. Нельзя верить в воздаяние, как в способ тотального Божественного управления всем и каждым. Бог наш - Отец милосердный, и он не обрекает своих детей за грех во времени, на муки вечные (к разговору об аде). Только «по плодам его». И Бог не великий верховный счетовод, занятый регистрацией «плохих-хороших» поступков, - Он источник всего, а Источник только отдаёт. Источник не работает «на приёмку» того, что для него делает человек. И у Иисуса: не осуждать и прощать человека, а безусловно спасать, через свою любовь, верующих в него.
       Сюда же надо добавить и недопустимость жертвенного отношения в служении. Чудовищным парадоксом выглядит тот факт, что Иисус, который ввел среди близкого круга обычай без кровного празднования Пасхи, Иисус, который принес на Землю идею спасения через веру, а не через жертву, сам превратился в жертву разгневанного «папаши», который за грехи виновных отправил на смерть своего невинного сына. Каким карикатурным становится в этом случае милосердие Отца, и какой извращённой представляется его любовь к человеку.  Верить, полагать или учить, что невинная кровь должна быть пролита для того, чтобы завоевать всевышнее расположение или отвратить вымышленный божественный гнев – есть оскорбление Бога!
      Иисус не жертва, а откровение Бога; его воплощение среди нас, суть демонстрация Отеческой заботы и любви, а не готовности жертвовать и искупать. В этой заботе и любви мы прибываем и будем прибывать вечно, потому, что с нами вечно будет прибывать Спаситель.
      Иисус, - это «долина» становления души, а не долина слез, воздаяния и жертвы.
      Идея Иисуса: небесная семья, - дружба создания с Создателем. Его миссия: раскрытие людям Бога, как Отца милосердного; и всю свою жизнь Иисус раскрывал человеку - Бога, при этом, сама жизнь Иисуса, есть суть раскрытие Богу - человека.
      Мир Иисуса, есть мир Сына, полностью уверенного в том, что его путь во времени и вечности всецело и надёжно опекается, и оберегается духовным Отцом, преисполненным мудрости, любви и могущества.
      Бог – не гневливый Господин, и даже не справедливый Царь, а именно Отец, и не просто Отец, а, повторюсь, Отец милосердный. И Он не принимает решения прощать или не прощать человека, он уже принял своё решение на всю оставшуюся вечность – любить. «Бог есть любовь» (1 Ин. 4.16), - и именно к такому осознанию Божества привел нашу цивилизацию Иисус, и все, что противоречит подобному восприятию Бога, к Христианству не имеет никакого отношения.
      Общепринятое представление о Боге как о Божестве с царской моралью было поднято Иисусом на тот проникновенно-трогательный уровень глубокой семейной нравственности, которая присуще только отношению родителя и дитя; нежнее и прекраснее этого отношения нет во всём нашем опыте. 
      И в этом контексте, учение о бессердечии и безжалостности отца, столь безучастного к невзгодам и страданиям своих детей, что его  милосердие было проявлено лишь после того, как он увидел своего невинного сына истекающим кровью и умирающим на кресте Голгофы, становится жалкой пародией на бесконечный и любвеобильный характер Бога.
      Если объединить все три приведенных выше пункта, то мой призыв к вам будет звучать так: перестаньте пугать людей Богом и сами перестаньте бояться Бога, ибо нельзя искренне любить того, кого боишься, и нельзя бояться того, кого искренне любишь.
      Попробуйте уловить «дух» того, что нам оставил Иисус, тогда вам будет проще разбираться с противоречивыми порой «буквами» Христианства, и вас будет сложнее запутать всякого рода «отцам»: Отец наш Небесный -  Он Отец всех, а не только «правильно» верующих, и из небесной семьи не выгоняют за плохое поведение. Там царит безусловная любовь Отца, - главы этого небесного семейства, которая подразумевает и целенаправленность, и заботу, и многократное прощение. 
      Мы – сыны Бога, члены этой небесной семьи, которые с ответной любовью и благодарностью принимаем Отцовскую заботу, берем на себя ответственность за свое сыновство и смиряем себя осознанием своей вторичности по отношению к Нему.
      Наша Вера дарует нам радость осознания присутствия Бога, удовлетворение от настойчивой молитвы и счастье истинного поклонения.
      Небесная семья требует верности, а не жертвы и предлагает сделать искреннюю попытку жить небесной жизнью на земле, жить как бы в присутствии Бога. 
      «Следовать за Иисусом» – для нас с вами означает лично разделять Его религиозную веру и проникаться духом его жизни, посвящённой бескорыстному служению человеку.
      Мы все разобщены на этой планете, и мы никогда не сможем договориться о примирении своих религиозных традиций, культурологических особенностей или социальных стереотипов, все экуменистические попытки – обречены, но мы можем пробовать согласовывать свои стремления к Источнику Всего.
      Возможно договариваться о том, как каждый из нас (наша религиозная группа) реализует стремление в познании Бога, и такая возможность есть, даже на фоне исключительно суверенного представления и о самом Боге, и о традиции поклонения ему. И конечно же надо договариваться о единых ценностях Посмертия.
      Суть всеобщего стремление к Богу, в раскрытии своего сыновства по отношению к Нему (см пост Отцовство-сыновство), через служение своим братьям (см пост Служение).
      «Когда вы делаете что-то для одного из моих меньших братьев, вы делаете это для меня». Иисус.
      Две тысячи лет назад нам была дана религия из первых рук. Воплотившийся Бог сказал: «Все мы дети одного Отца, поэтому все мы братья», -  вот Евангелие Иисуса! И вытекающая из него благая весть самого Христа об Отцовстве Бога, сыновстве человека и всеобщем братстве. Вряд ли возможно предложить что-то более возвышенное, чистое, всеохватное и вдохновляющее, но можно изуродовать до Павловского: «Все мы дети одной церкви».
      Иисус принес Евангелие объединения, из него сделали «то», что результативно разъединило.
     «Смерть» христианства. Это звучит страшно. Но так ли это? Мне все время «кажется» (и это какой-то внутренний свет и радость), что «смерть христианства» нужна, чтобы воскрес Христос. Ибо смертельная слабость христианства только в одном, – в забвении и в вынесении «за скобки» Христа. Когда от христианства, как уже сейчас, «ничего не останется», видным снова станет только Христос, а с Ним «ничего не поделать» ни революции, ни исламу, ни гедонизму, ни феминизму. Вот время для молитвы: «Ей! Гряди, Господи Иисусе!». Прот. Александр Шмеман. (Дневники. Четверг, 22 февраля 1979)