До этого:
Искупительная жертва. Кто убил Иисуса? Смерть на кресте.
Спасение.
Грех – прощение греха.
Когда мы рассуждали о спасении, мы бодро нарисовали себе цепь космических событий, выводящую нас в посмертие: «рождение – жизнь – принятие Сыновства (рождение в Духе), - эпизод смерти, – продолжение жизни…», - не учитывая, при этом, проявления свободной воли человека.
Но человеческий выбор может разорвать звенья этой цепи, так жизнь человека может быть прервана грехом.
Грех – это личностный выбор человека, - осознанный повтор уже известного зла.
Будучи выбором конкретной личности, он (грех) не может передаваться от одного свободноволевого создания к другому; каждый раз такая передача должна подтверждаться выбором другого человека, — это очевидно. На фоне этой очевидности, полным абсурдом выглядит история с «переносом» греха с родителей на детей или с одного поколения на другое.
Проявление животной сущности, склонность к агрессии и насилию, может быть наследуемой, но грех, как осознанный выбор, не может переходить, и ни в каком случае не переходит, с одного человека на другого, - это было бы высшим проявлением вселенской несправедливости: отвечать за то, что ты не совершал.
Если мы сознательно выбираем грех, если мы осознано повторяем то, что нам уже известно как зло, то мы и только мы можем изменить это решение.
Нежелание прекращать греховные повторы, со временем, перерастает в настойчивый поиск греха, а это уже порок.
Две химеры христианской традиции калечат сознание верующих во Христа и отодвигают Божественное прощение:
- первая заключается в том, что греховный выбор может быть инициирован «извне» некой темной сущностью – искусителем;
- вторая, в том, что грех может быть «кем-то» забран у человека.
Первая химера звучит как история под названием: «мы слабы, а дьявол не дремлет», которая предполагает солидарную (вместе с дьяволом) ответственность за все дурное, что в нашей жизни происходит, а значит снимает, пусть и частично, ответственность с нас самих.
Бывает трудно поверить в то, что недостойное поведение явилось исключительно результатом проявления нашей животной природы: алчности, похотливости или мстительности, - но без осознания этого безрадостного факта невозможно вернуть в свою жизнь осознанность, а вместе с ней и ответственность за всё происходящее.
Вторая химера утверждает, что некая божественная сущность способна забрать или искупить наш грех, то есть, вне зависимости от решения человека снять давление греха.
Подобное предположение означает возможную подмену воли человека какой-то внешней волей, а по сути, профанирование свободного выбора самого человека, что в пределе ведет к отрицанию его Божественного происхождения.
Пока создание не приняло решение отказаться от греха, даже Создатель не способен освободить его (человека) от проникающего очарования тьмы.
Без принятия на себя всей ответственности за греховное поведение и твердого намерения прекратить заигрывание с грехом, невозможен выход на покаяние.
Жизнь, разорванная грехом, может быть продолжена покаянием и сохранена в вечности прощением Бога.
«Отец любит грешников и ненавидит грех». Так же, как и условие обретение посмертия, через принятие Богосыновства, считается исполненным самим фактом нашего рождения, так и условие Божественного прощения можно считать выполненным, самим фактом искреннего покаяния человека перед Богом.
Вера в любвеобильный характер Небесного Отца, который раскрыл нам Иисус должна исключать все возможные спекуляции вокруг дополнительных конфессиональных издержек, связанных с получением такого прощения.
Событие «принятия Богом покаяния за грех», не нуждается в каком-либо оформлении и не требует подтверждении в виде ритуала; убежденность и окончательность раскаяния человека определяет всё.
Верующие сыны Бога во грехе каются один раз, после чего возврат к этому греху становится невозможным. Бесконечная обрядовая мастурбация: «согрешим и покаемся», - выходит за все допустимые рамки лицемерия и цинизма.
«В отношениях земного дитя и небесного Отца божественный родитель обладает бесконечным божественным сочувствием и исполненным любви пониманием».
Настоящий пастырь идет искать заблудшую овцу ещё до того, как она начинает блеять в ночи (притча о заблудшей овце), хозяйка до конца ищет серебряную монету потерянную из ожерелья, потому, что даже без одной монеты, ожерелье не будет нести в себе полноту (притча о потерянной монете), и отец прощает вернувшегося после разлуки сына, и хочет видеть в нём именно сына, а не раскаявшегося в своем поступке «слугу» (притча о возвращении блудного сына).
Именно в отцовском характере отношения Иисуса к человеку надо искать корни того исполненного любви прощения, которое он демонстрировал до последнего мгновения своей жизни.
Любовь Иисуса основана на глубоком знании истинных мотивов поведения человека; такое знание рождает отклик и ведет к пониманию, а через понимание и к прощению.
Прощение любви не проявляется в пассивной терпимости и не предлагает идти на компромиссы с грехом; прощение любви никогда не ограничивается прощением, оно не игнорирует поступки, но добивается их исправления.
Иисус отделяет зло от того человека, который делает свой выбор в пользу зла, прекрасно понимая, что в заблуждающемся человеке «спит» наш духовный брат. Он отделяет зло от злодея, призывая любить злодея, и ненавидеть зло.
Иисус напрямую обращается к сердцу человека. Его сочувственное понимание и милосердное участие продирается сквозь греховные намерения; очевидная неприемлемость поступка не уменьшает активности его любви; Иисус верит человеку и ничто не отвращает его от стремления быть рядом с человеком.
Такое обращение неизбежно приводит к исчерпанию зла, так как поступок, каким бы отвратительным он не был, ограничен во времени, а понимание и участие Иисуса длится…
Зло выдыхается в своём проявлении, сталкиваясь с настойчивостью любви.
Человек укрепленный таким участием обязательно откликается на него своим «пробуждением», то есть, покаянием, смирением и благодарной любовью, всем тем, что связанно с радостью избавления от греха.
Иисус раскрыл нам новое свойство праведности, превышающее правосудие, - праведность любви, которая навсегда уничтожает грех и любую проистекающую из него слабость.
Всё на что способно правосудие (праведность ВЗ), это проявление милосердие, через отодвигание в сторону вины за содеянное. В этом случае божественное прощение соотносится с формальным добром и злом и даёт грешнику шанс на спасение, то есть приводит его на «страшный» суд, с непредсказуемым результатом «ад-рай». Так было до Иисуса…
Теперь же, любовь Иисуса, через покаяние человека, выводит его, как Божьего сына, на братское понимание и отцовское прощение, то есть напрямую дарует человеку прощение, а через прощение, спасение и вечную жизнь.
Только бесконечная вера Иисуса в человека побуждала его двигаться до конца в проявлениях такой любви. До конца, до последнего вздоха на Кресте.
Как дети Бога мы уже прощены, но реализуем это Божественное прощение, только прощая своих собратьев: «…прости нам долги наши, так же, как и мы прощаем должников наших…»
Иисус призывал нас внятно относиться к поступкам человека, но он предостерегал нас от суда над самим человеком, утверждая, что ни у кого нет права судить Бога в другом человеке: «Не судите…».
Все конфессиональные призывы убедить капризного Отца любить и прощать свои скромные создания, все попытки чего-то добиваться от Бога, направлены на поиск способа «действенного» приближения к Богу оскорблённому и неумолимому.
Но тогда, что это за Бог? Что за Бог замыслил и исполнил проклятие человечества из-за греховных поступков его предков? Что за Бог вменяет нам коллективную вину, и требует искупления жертвой невинного Сына?
Если все это допустить, то какой карикатурой на милосердие выглядит Божественное прощение и какой извращённой представляется его любовь.
«Верить, полагать или учить, что невинная кровь должна быть пролита для того, чтобы завоевать всевышнее расположение или отвратить божественный гнев – есть оскорбление Бога!»
Далее:
Концепции Бога. Смыслы креста.
Кто был распят на кресте? Итоги.
Отредактировано Алексей Дмитриевский (Воскресенье, 11 октября, 2020г. 21:39)
