Падение Перуна
Вещий Боян

Мне бы в руки звонкие гусли взять
Да потешить вас старой сказкою.
Неспроста нынче начали вспоминать
Призабытую быль славянскую.
Коли крепко помнится о былом,
Легче знать, что в грядущем станется, -
Так пускай же быль не слывет «быльем»,
Пусть вовек старина не старится!

Гложет душу мне уже много лет
Одна дума немалой трудности:
Где, в какой дали затеряла след
Книга древней славянской мудрости?
Горько пялить взор на чужой Парнас,
Тешить слух лишь чужими мифами;
Неужели в певучем краю у нас
Своего Гомера не слышали?
Не хочу внимать лишь чужой струне,
Вспоминать лишь Фингала смелого;
Неужель в многострунной моей стране
Своего Оссиана не было?

Нам себя обкрадывать не к лицу!
В каждой русской старинной повести
Одному позабытому нонь певцу
Воздаются большие почести...

...Он не десять соколов выпускал
На лебедок, плывущих струями,
Он персты на гусельки воскладал,
И они рокотали струнами.
Он, стремясь отвагу взъярить в полках,
Славил силу и доблесть дедову,
Реял сизым ястребом в облаках,
Растекался мыслью по дереву.
Его голос пел, как свирели звук,
Он светился, подобно золоту...

Тот певец Боян был, Велесов внук
(Пастушонком ходивший смолоду)...

Что же нынче ты приумолк, Боян,
Соловей старинного времени?
Ты и был наш собственный Оссиан,
Наш Гомер - из былинной темени.

Это ты в седой голове хранил
Тайны светлые неба звездного,
Родовые заповеди могил
И заветы Перуна грозного.

Воротись из дали, могуч певец,
Коим все на Руси дивилися.

Ты и нашим песням - родной отец:
От тебя все певцы родилися.

Радуница

Все идет Боян сквозь родной простор.
Вешний мрак соловьями плещется...
Видит странник: светит в лесу костер,
Как жар-птица во тьме трепещется.
Вот так радость! Радуница пришла!
Нынче всюду ночные бдения,
Стар и млад повысыпал из села.
Рыщут по лесу привидения!..
В колдовском мерцаньи весенних звезд,
Как старинным укладом признано,
Собрались сородичи на погост:
Память предков почтить за тризною.
До чего же смачно едят и пьют
(Сладок плод от трудов их праведных!),
А притом меды на курганы льют:
Угощают дедов и прадедов.
Тут и страннику место в кругу нашлось,
Был почтен Боян по-достойному,
Ибо каждый путник - желанный гость
Миру русскому хлебосольному.
И сказал Боян: - Бог вам счастья даст!
Нет предела народной щедрости.
Все ты, русский люд, раздарить горазд
От богатств своих и от бедности.
Вот германец сумрачный - не таков,
Там не медом с тобой расплатятся:
Там казнят беспомощных стариков,
Чтобы хлебом на них не тратиться!
Опечалила добрых простых людей
Эта весть, по душе скребущая.
Но зато предстала вдвойне милей
Русь, отцов своих берегущая.
Обступила землю ночная тишь.
И сказал бородач-старейшина:
- Мы простой народ, соблюдаем лишь,
Что нам пращурами завещано.
Ну а ты, видать, по земле гулял,
В кораблях, поди, плавал реками.
Уж не тот ли ты златоуст-гусляр?
Так речей вести кроме некому!

Видно, трудно золото утаить:
Его отсвет в глаза бросается.
Принялись тут все гусляра просить:
Пусть споет для них, постарается…
- Расскажи, Боян, что в преданьях есть?
Велика ли Земля под звездами?
Мудрено ли тайну веков прочесть:
Как мы, люди, на свете созданы?..

И сказал певец: - Как же мне суметь
Угодить вам речами-сказками?
Ну да первую песнь и зардевшись спеть
По пословице не заказано.
Гляньте, сколько див в темном небе есть:
Львы, Драконы, Орлы да Лебеди,
А ведь чай не буковки не прочесть
Вы в той грамоте не сумеете.
Я слыхал, что встарь у славян была
Книга Вещая Голубиная.
Тайну светлых звезд объяснить могла
Лишь она одна-разъединая.

Вор заморский гость, по Руси скакал,
Землю рыл, по посадам рыская,
Голубиную Книгу у нас украл
Да продал ее папе римскому.
В папском нонь дворце
В колдовском ларце,
Безо всякой нужды и нужности,
Заперта в веках на семи замках
Книга древней славянской мудрости.

Аз же, грешный, слаб, беден голос мой,
Помню мало, что пелось дедами.
Из той книги мудрости вековой
Вам одну лишь строку поведаю.

Отворите двери своих ушей,
Распахните хоромы памяти.
Не скажу вам, что станете вы мудрей,
Может чуть веселее станете.

Тут Боян, как памятку, напоказ
Развернул свои гусли звончаты
И повел, повел соловьиный сказ,
Загудели лады яровчаты…

Хлеб-Батюшка

Вновь шагает по росной Руси Боян...
Видит он, как весну отславили,
Как по всем древлянским лесным краям
Шумный праздник Купалы справили.
Храмы пышные русичам не нужны! -
Лишь бы не было непогодины,
Все священные игры в лучах луны
Под дубами отхороводили...
Подошли зажинки... Повдоль межи
Зазвенели серпы на волюшке,
И уже венки из колосьев ржи
Стали девки плести на полюшке...

Как-то жарким полднем устал старик,
Сел воды испить над криницею.
А в деревне - гомон, галдеж да крик:
Суд рядят над молодкой-жницею.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Жала глупая баба на поле рожь.
Под копною дитя игралося.
С неразумного дитятки что возьмешь? -
В травке ползая, замаралося.
Ну а мать, дуреха, забыв про стыд
(Видно, с разумом не в ладу была!),
Сорвала пучок колосков густых,
Хлебом грязь обтереть задумала!..
Люди видели: небо померкло вмиг,
Неотступной грозой насупилось!
Инда страшно было б сказать про них,
Кабы баба не образумилась!
Неспроста кругом зашумел народ:
Нарушать уклад - не безделица,
Кто обычаев добрых не бережет,
Может камнем бездушным сделаться.
Коли красному солнышку мы друзья,
Значит, надо чтить нам хлеб-батюшку,
Даже черствую корку кидать нельзя
На кормилицу землю-матушку!

...Тут пошла беседа, как речка, течь,
Без конца журчит, извивается:
Чуть один мужик исчерпает речь,
Молвить слово иной пускается...
Хлеборобский труд - корень всех судеб.
Так судила им доля давняя.
Оттого все больше про хлеб, про хлеб -
Все беседы их, все предания...

- Жили встарь три брата в одном дворе...
От отца, землепашца старого,
Каждый взял в наследье в большом ларе
Цельный воз зерна белоярого.
Старший молвил: «Надобно хлеб беречь!»
Средний торг открыл той пшеницею.
Младший рек: «Зерну любо в землю лечь,
А земля возвернет сторицею...»

Шли три брата по полю, вдруг глядят:
На стерне лежат, с неба павшие,
Золотые, блёсткие, ровно клад,
Плуг, хомут да секира с чашею.
Потянулся старший, ан взять не смог:
Больно золото распылалося,
Средний тоже даром ладони сжег,
Брату младшему все досталося.
Осерчали братья: «Я, мол, старшой!»,
«Ну, а я, мол, купчина-лавошник!»
Не поймут, видать, что за смысл большой
В том богатом подарке давешнем!
Тут раздался с неба могучий глас:
«Пусть любой свое дело чествует,
Только первое слово тому из вас,
Кто по полю за плугом шествует!
Перво дело - посеять, второе - сжать,
А потом можно пир заваривать,
Корабли торговые снаряжать,
Об иных делах разговаривать!
Не за тем дан хлеб, чтоб набить живот,
Хлеб - начало всему прекрасному.
Кто свой век хлеборобским трудом живет,
Тот главнейший друг солнцу красному!»

- Встарь, слыхать, вольготная жизнь была
Хлеборобам от солнца дадена:
До небес пшеница в полях росла,
Пожелал - забирайся на небо!
Солнцу что? Заметит голодный рот,
Скажет: «Эх, вы, ленивы чадушки!»
Сковородку к темечку поднесет,
В один миг напечет оладушки!
А едва начнут мужики покос,
Глядь, на зорьке, рассветным холодом,
Солнце между колосьев просунет нос,
На носу висит сумка с золотом.
Добрый бог Дажбог. Ан хитер на вид.
Подмануть мужика старается.
Вишь ты, нос себе утереть велит,
А уж сам вовсю ухмыляется.
Коли жнец солнцу нос пятерней утрет,
В пятерню червонец обронится,
А коль скинуть рубаху на то смекнет,
Вся рубаха деньгой наполнится!..
Тут бы жить, веселиться! Да горе в чем?
Мы, славяне, мужи могучие,
Мы тяжелое бремя легко несем,
Плохо сносим благополучие.
Нам от щедрых благ мутит душу блажь.
Неспроста говорит пословица:
Чем ни больше соломы в костер поддашь,
Тем жаднее огонь становится.
На пирах ругаются кумовья.
На полях мужики межуются.
Высоко взмостившиеся князья
«Красным солнышком» именуются.
Им и ночью, солнце, гони свой свет,
Им пускай заря не смеркается!
Не поймут, видать, сколько выйдет бед,
Коль не в меру жар распылается!

- Говорят: жили бабы в одном селе,
Было печь топить неохота им:
Вышли в чисто полюшко на заре,
Стали свет собирать решетами.
Солнце вешнюю травку теплом печет,
Землю радует, улыбается,
В решето золотым родничком течет,
Через краешек переливается.
Но чуть баба в избу - шасть с решетом,
Чтобы в ларь схоронить на донышко,
Ровно юркая рыбка, вильнув хвостом,
Ускользает лукаво солнышко...
Одурели бабы совсем, видать, -
Чай, работа была напрасною, -
И давай, окаянные, ввысь плевать,
В небо синее, в солнце красное.
Плюнешь в небо - сам попадешь в себя!
Увидал Дажбог бабьи глупости,
Дунул пламень с неба, срамниц губя,
В черный камень спалил за грубости!
Кто в краю том был один раз хотя б,
Проезжал столбовыми верстами,
Не забудет черных гранитных баб,
Что стоят вдоль дорожной росстани.

Постращали жницу бородачи
Да велели, чтоб впредь кумекала!
Ан ведь жалко бабу: не богачи,
Доглядеть за ребенком некому.
Отчего же гневается Дажбог,
Укрывает лицо за тучами?
Отчего то ниву спалит не впрок,
То дождями зальет текучими?..

Коляда

Отгулял, отпел листодер в лесах,
Всю озимую рожь отсеяли,
Приползла зима на пустых санях,
Ветры северные повеяли...
А как стало вновь солнце силу брать,
Заскрипел ледок под сапожками,
Вышли ряженые колядовать,
Пироги сбирать под окошками:

Коляда, Коляда,
Ждем-пождем середь двора
Пирога печеного
Да питья сыченого!..

Величая песнями новый год,
Каждый счастья в душе загадывал,
Чтобы бог Ярила родной народ
Урожаем большим порадовал.
Проходил Боян по земле древлян,
Пробирался по мерзлой Припяти,
А под вечер спрашивал поселян:
- Люди добрые, гостя примете? -
В каждом доме старца к столу вели,
И как всюду обычьем велено,
Угощали ласково, чем могли:
Пьяным медом аль дичью стреляной;
Подносили чарку, все вновь да вновь,
А уж там, глядишь, банька топится,
Приглашали гостя попарить кровь,
Как у добрых хозяев водится...
Говорят, какой-нибудь чужанин,
Побывав на Руси, пугается:
Как «никем не мучимый, славянин
Сам по телу прутьём стегается?!»

Эх, вы, глупые головы! Что скрывать:
Подружились бы с русской банею,
Научились бы чище себя держать,
Крепче стали бы в испытаниях!
Чудо-банька! С травкой, с дымком, с кваском,
С хлестким веничком, злым, березовым!
Ровно в сказке: был седым стариком,
Обернешься отроком розовым!
На дворе морозы зело люты,
Все пути замело, завьюжило.
А Боян, напарившись, пьет меды
В терему резном, чисто кружево...
В доме тетки Прияты, вдовы честной,
Сладки яства не перевидывать.
Тут Бояна чествуют день-деньской,
Инда может князь позавидовать.

Как у той вдовы дочь Забавой звать.
Вот разумница, раскрасавица!
Ан не может суженого сыскать:
Дюже многим «купцам» «товар» нравится.
Промеж многих милого как найдешь,
Коли витязи все хорошие:
Ярослав пригож, Ростислав пригож,
Мирослав и того пригожее.
Женихи отменные, на подбор.
Кто из них родней света белого:
Громобой? Могута ли? Ратибор?
Творимир? Лучезар ли? Всеволод?
Как нарядны все! Не отвесть глаза!
На оплечьях зерно жемчужное,
На кафтанах шитые пояса,
На ремнях мечи харалужные.
Кто тут ладный самый - поди, реши!
Смотрят гордо, степенно движутся,
Слово молвят истово, от души,
Коли надо - мечом подпишутся!..

Крепче всех в Забавушку был влюблен
Витязь, коего звать Могутою,
Ан из гордости бережно прятал он
Ту заботу-кручину лютую.
Лишь гонясь за турами по лесам,
Витязь душу свою развязывал,
Он ночным дружкам - кочевым ветрам
О любви своей рассказывал:
«Гой вы, буйные вихри, стрибожья рать!
Вы по белу свету гуляете,
Вы огни умеете распалять,
Вы морскую глубь колыхаете!
Полно, братцы ветры, без толку дуть,
Понапрасну сушить дубравушку,
Вы повейте милой в лебяжью грудь,
Присушите ко мне Забавушку!
Чтоб ни пить, ни есть она не могла,
Чтоб открылась мне речью смелою,
Чтоб, как хмель обвившийся вкруг кола,
Обвила мое тело белое!
Чтоб вошли ей в душу и в хоть и в плоть
Мои шепоты с ней бессонные,
Чтоб булатной саблей не расколоть
Наши руки переплетенные!»

Тут как раз в посад Коляда пришла.
Снег как скатерть в полях застуженных.
Для влюбленных - истинная пора
Погадать о желанных, суженых!
Не беда, коль ветер свистит в бору.
Да щелкает мороз орешками,
Парни с девушками от двора к двору
Мчат с загадками, с пересмешками:

- Кто такой, друг мой:
Ночью спит со мной,
Днем одет, как пан,
Во черный кафтан?

Кто-нибудь чернявого жениха
Ищет, глупый, промеж ребятами,
А подружки тешатся: - Ха-ха-ха!
Глянь: Забаве блоху присватали!
И летит смешок, как тугой снежок,
И вдвойне посмелей теперича
В затаенной загадке сквозит намек
На цветной поясочек девичий:

- Днем он, как обруч,
Ночью, как уж.
Кто разгадает,
Будет мне муж!

Тут уже начинает игра-гульба
Голубкам голубок подсказывать,
Тут уже начинает швея-судьба
По две ниточки в узел связывать.
И гадает Забава на именах,
На лучине, на воске тающем,
На колечке, на туфельке, на свечах,
На дымке, в туман улетающем.
Вот, заботы девичьей не тая,
Просит девушка старца светлого:
- Посоветуй, славный мудрец Боян,
Как мне ладу сыскать заветного? -
А Боян не зря по земле бродил,
В шумных селах, в лесной безлюдности, -
Много он в душе за года скопил
Заповедной народной мудрости!
Говирит гусляр: - Верный способ есть:
Ляг пораньше да спи без просыпа.
Не забудь перед сном ложку соли съесть,
Пусть, кто любит, напоит досыта! -
И приснился девице тот, кто мил,
Тот, о ком и мечтать боялася,
До утра полной чарой ее поил,
А питья еще впрок осталося!
Разгадала, кто ей родней иных:
«Ты, Могута, могуч детинушка,
Ты - мой суженый, ряженый, мой жених,
Мой сугревушка, красовитушка!»

Отредактировано domsvoj (Понедельник, 5 апреля, 2010г. 12:58)