Последнее время происходит очевидная активизация дискуссии вокруг Христианской догматики. Удивительно то, что к этой дискуссии заинтересованно подключаются даже те, кого невозможно заподозрить в религиозных взглядах на жизнь.
Не смолкают разговоры об аде, и в них уже наметилось понимание необходимости разделять ад, как некое субъективное состояние измотанной и «недокормленной» души, и ад, как фольклорное место посмертного воздаяния «с чертями и сковородками».
История со страшным судом вызывает все меньше доверия, особенно у тех, кто так и не смог найти этого словосочетания во всех Четырех Евангелие; там есть «божий» суд, присутствует «праведный» суд, просто «суд», даже есть описание страшных последствий суда, но о планах Бога-Отца судить человеке «по-страшному» нам там не сообщают.
Многие уже давно обратили внимание на откровенное несовпадение идеи Иисуса о непротивлении злу с призывами организовывать новые «крестовые походы» от его имени, на всё то, что мы злом назначаем.
Но вот о чем невозможно даже начать разговор, ни с высоколобыми интеллектуалами от религии, ни с полуграмотными бабульками, так это о «жертве Христа».  Тут все должно стоять на своих местах.
   
Вам будут предлагать к рассмотрению более и менее либеральные смыслы жертвы, о которых мы поговорим ниже, но продолжение разговора на эту тему возможно только при одном условии, - жертва была, и это не должно вызывает никаких сомнений.
Один из моих оппонентов насчитал в толковых словарях шестнадцать определений «жертвы», и чтобы не уходить в философские и лингвистические изыскания, вспомним три основных смысла жертвы, которые встречаются в Библейской традиции: заместительная, искупительная и очистительная.
Я готов по отдельности, но то, что называется по запросу, рассмотреть все эти типы, но для начала, предлагаю разобраться в общих чертах жертвы, которые присутствуют во всех трех.
Сама идея «что-то» пожертвовать Богу или «чем-то» пожертвовать ради Него, возникает как отклик на виновность, греховность или изначальную «испорченность» человека, отсюда и необходимость очистить человека от этой испорченности, загладить вину или искупить грех. 
Понятно, что имя изначальной испорченности «первородный» грех, и именно о нём говорит ап. Павел в своем Послании к Римлянам, глава 5, стих 12: «Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом — смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили». 
Ап. Павел относит первородный грех и все грехи совершённые до Иисусовой эпохи к преступлениям Первого Завета (Евр.9.15). 
         
Удивительным является тот факт, что идея наследуемого греха умерла естественной теологической смертью ещё у еврейских пророков.
У Иезекиля: «И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина?» 18:1-2.
И сам же пророк отвечает в той же главе: «…сын не понесет вины отца…» 18:20.
           
Идеи первородного греха нет и в той части Нового Завета, которая описывает жизнь Иисуса Христа, и сам Спаситель никогда, нигде, и ничего не говорил о «первородном грехе», согласитесь, странная забывчивость для Бога; но он (первородный грех) вновь появляется в посланиях ап. Павла, и не обратить на это внимание мы не имеем права.
Зачем потребовалось возрождать к жизни, этот рудимент старой традиции, входивший в очевидное противоречие с представлениями о любвеобильным Боге – Отце, с которыми воплотился в нашем мире Иисус Назарянин?
Ответ на этот вопрос очень прост и практичен, и в нём нет никакой сакральности - для решения серьезнейшей теологический задачи.
Несмотря на все усилия последователей Иисуса, народом наименее податливым и восприимчивым к учениям Христа оставались евреи. Апостол Павел был решительно настроен сделать учения Иисуса приемлемым для своих соплеменников.
Пропастью между Старым и Новым Заветами, которую ученикам Иисуса не удавалось перекрыть никакими теологическим построениями, являлись различия в представлениях о Боге, как о гневливом господине или справедливом царе, бытовавшие среди евреев, с теми представлениями о   милосердном и любящем Отце, которое своей жизнью раскрывал Иисус. 
Никто не решался представлять себе Отца Иисуса, как Ветхозаветного Бога, сидящим на горе Синай, и кидающего камни в своих вероисповедальных подданных.
Теологическим звеном, объединяющим два эти представления должна была стать «жертва», которая искупала все грехи человечества, в том числе и первородный - Адамический грех.
Грех, полученный по наследству от пра-пра-пращуров довлеет над отношениями человека и Бога, и по замыслу единственного автора этой конструкции Савла из Тарса (ап. Павел), жертва должна была изменить отношение Бога к человеку, то есть, если до «жертвы» Бог, будучи господином и царем, гневался на человека за первородное отступничество, то получив «жертву» Он менял свой гнев на милость, и становился любящим Отцом искупленного человечества, - получалось просто и красиво.
Но что не так в такой «красоте»? Если задуматься – всё не так…         
Рассмотрим несколько аспектов жертвы, и начнем с относительно простого, - нравственно-этического.
Чувство справедливости составляет основу нравственного отклика человека на реальность, и возникает вопрос: в чем справедливость решения, когда за поступки одних людей отвечать приходится другому, - тому, кто их не совершал? Почему мы должны благодарить Того, кто придумал эту «схему» искупления нашей вины чьей-то кровью, и что за извращенная любовь должна нас привязывать к «богу», которой чужой смертью избавил нас от наказанья? 
С теологическим аспектом жертвы все ещё сложнее: история с жертвоприношением – это история управляемого Бога.
Бог каким-то определенным образом относится к своему творению, точнее к малой его части – человеку, и нам предлагается поверить в то, что эта малая часть каким-то образом может изменить отношение к себе самого Бога, причем изменить довольно не сложным образом, - дав взятку в виде жертвы.
Забудьте про всемогущество, всеведение и всевластие Бога – принесите жертву, и Бог посмотрит на вас «другими глазами»; то есть человек способен через жертву управлять волей Бога.
Философский взгляд на жертву, выводит её обсуждение за рамки здравого смысла. Нам предлагают принять тот факт, что Бог, будучи вечным и бесконечным, может откликаться на события во времени, что Он, будучи Абсолютом, изменяется под влиянием суб-абсолютного проявления.
Кто из здравомыслящих людей возьмется утверждать, что несовершенный человек, являясь следствием, способен откорректировать совершенную первопричину, - Бога.
         
Далее. У жертвы всегда есть конечный «получатель» тот, кому эта жертва предназначается.  Жертва не приносится «в никуда», она может напрямую искупать грех перед Богом, брать на себя вину за чьи-то грехи, очищать от грехов, но во всех этих вариантах, и даже в тех, которые ещё можно придумать, Бог должен поменять свое отношение к тому, кто эту жертву приносит, или во имя кого она приносится.
Само допущение перемены в Боге, - «сменил гнев на милость», - вызывает определенное изумление.
Идея неизменности Творца всего сущего, проходит красной нитью через всю Библию, и именно на неизменности Бога держится устойчивость всего мироздания:
«Ибо Я - Господь, Я не изменяюсь». Мал.3:6.
«Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться.» (Чис.23:19) 
Тот, кто говорит о восприимчивости Богу к жертвенному подношению, а по сути о Его изменяемости, должен отдавать себе отчет, что он входит в прямое противоречие с Библией, потому, что он говорит о Боге:
«…….у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1:17)
           
И это не последние противоречие.  С Библейской точки зрения Бог не может быть не единым и допуская неоднозначность или двойственность Бога мы ещё раз входим в жесткое противостояние с Библейской традицией.
Единый Бог не может и казнить и миловать; для этого Он должен нести в себе два несогласованных начала, но в этом случае одно из этих начал будет происходит из другого небожественного истока, происходить от не-Бога. 
Подобные рассуждения послужили поводом для появления всех изотерических концепций, где помимо Бога, который там присутствует, в том или ином виде, обязательно есть «противо-бог».       
Идея жертвы ставит под сомнение единство Бога, Богу надо быть и осуждающим, и прощающим, но Он един: «…Господь, Бог наш, един есть» (Мк.12:29).
     
Христианская традиция за решение задачи по примирению двух Заветов платит страшную цену, допуская присутствие в своей догматике откровенно языческой идеи жертвенного искупления, и поклоняясь невменяемому, - переменчивому и противоречивому, - Богу. Когда-то это должно закончится…
         
Некорректно считать вариантом, который сглаживает противоречие между жертвой и «неизменностью-противоречивостью» Бога, предлагаемое рассуждение о том, что Бог всегда любил человека, и жертва была, как бы, не для Него, но после жертвоприношения Он окончательно принял человека.   
Перемена в категориях «любил-окончательно принял» не перестает быть переменой, а удаление Бога, как получателя жертвы, из контекста обсуждения, отменяет религиозный взгляд на эту идею, и переводит разговор о жертве в плоскость рассмотрения психологической или социальной модели поведения.     
         
В заключении Первой части материала, хотелось бы провести четкую грань, между жертвой Богу и даром Богу, их часто путают, а это далеко не одно и тоже.
Жертва не может быть даром. Дар всегда безусловен, то есть его отдают вне зависимости от каких-либо обстоятельств. Сам факт дарения не привязан к выполнению тех или иных обязательств, им просто одаривают, в отличии от жертвы, которая всегда содержит некую корысть, то есть подразумевает встречные обязательства Того, кому приносится жертва, другими словам, жертва всегда обусловлена; жертвуют ради чего-то, чтобы что-то получить взамен, например расположение или прощение.
       
Противоречие между неизменностью Бога и возможностью изменить его «жертвой» является неразрешимым в рамках Библейской традиции: или Бог не изменен, о чем нам говорят два завета Ветхий и Новый, или Его можно изменить жертвой, - третьего не дано.
То же и с единством Бога, если Он – един, и Он - Бог есть любовь, то говорить о нелюбви в его проявлениях просто некорректно.
Конечно жертва, как часть культа древних народов, как теологический факт или культурологический феномен, имеет право на существование в историях Ветхого Завета, но в контексте единого звучания Ветхого и Нового завета, жертва диссонирует анти- библейским аккордом.
         
Во второй части материала речь пойдет о «жертве» Иисуса, точнее о откровении Иисуса и попытках свести это откровение к идеи искупительной жертвы.
Наряду с анти-библейским характером идеи жертвенного искупления мы приведем аргументы в пользу анти-христианской направленности такой версии жизни Спасителя.