Даем справку: видимых невооруженным человеческим глазом звезд всего… около 6 ты-сяч!
Негусто!
Хотя, по крайней мере, гораздо реальнее, чем в песочной версии.
Но это – для нас, непринужденно оперирующих миллионами, миллиардами и другими не-вообразимыми числами, которым мы даже не знаем названия!
Мы просто пишем их единицами, умноженными на 10 в нужной степени – и все.
А ведь еще совсем недавно для обозначения несчетного количества, по-нашему – беско-нечности, говорили: сорок сороков!
Сосчитайте сами, сколько это будет!

Но Гора-то, Гора?
«Всезнающий и всеведающий кладезь мудрости»?
Выходит, «святые отцы» выставляют его в своей «кладези» либо невеждой, либо… мо-шенником!

Однако, заглянем чуть далее, что же еще Авраму снится во сне:
…В этот день заключил завет с Аврамом, сказав: потомству твоему даю Я землю сию, от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хет-теев, Ферезеев, Рефаимов, Аморреев, Хананеев, Евеев, Гергесеев и Иевусеев.  (Быт 15)

Выходит, Аврама с землей Гора тоже надул. Никогда в жизни не владели потомки Аврама столькими землями.
Опять наврали «святые отцы»?
Или, может быть, все еще впереди?

Сара, видя, как муж убивается по поводу отсутствия наследника, даже предложила ему свою молоденькую служанку, Агарь.
И вот, в возрасте 86 лет у Аврама, наконец-то, появился сын, Измаил.
Правда, радость неполная: как-никак - незаконнорожденный!

Аврам окончательно плюнул на все обещания Горы и больше не приглашал его на шаш-лык.
Но однажды, когда Аврам отмечал свой 99-й день рождения, Гора явился на банкет сам и произнес поздравительный спич, который мы не можем не привести здесь практически слово в слово:

- Я Бог Всемогущий! Ходи предо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя!
Тут Аврам упал ничком, чтобы не рассмеяться Горе в лицо.
- Я, – ударив себя в грудь, невозмутимо продолжал вещать Гора, - вот завет Мой с то-бою: ты будешь отцом множества народов, и не будешь ты больше называться Авра-мом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов, и весь-ма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя; и поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя; и дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом.
И переведя дух, продолжил:
- И, чтобы отличать тебя и потомков твоих от чужих, как ты обрезаешь уши своим бара-нам, чтобы отличить своих баранов от чужих, да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами. Восьми дней от рождения да будет обрезан у вас в роды ваши всякий младенец мужеско-го пола, рожденный в доме или купленный за серебро у какого-нибудь иноплеменника, ко-торый не от твоего семени.
И вот  еще что: Сару, жену твою, не называй Сарою, но да будет имя ей: Сарра; Я бла-гословлю ее и дам тебе от нее сына; благословлю ее и произойдут от нее народы, и цари народов произойдут от нее!
Тут Аврам, не выдержав, расхохотался:
- Какие народы, какие цари, что ты мелешь! Я уже столько сказок твоих наслушался, но такого вранья еще не слыхал!
Сколько ты принял на грудь, что несешь такую ахинею?   
Мне уже почти сто лет, а Саре – девяносто, какие ей роды! Хотя бы вот Измаильчик, мальчик мой единственный, жив бы остался...
Но Гора уже вошел в раж:
- Именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь имя ему: Исаак; и постав-лю завет Мой с ним заветом вечным и потомству его после него.
И об Измаиле Я услышал тебя: вот, Я благословлю его, и взращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и я произведу от него великий народ.
Но завет Мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра, в это же время на сле-дующий год. (Быт.17)

С этими словами Гора нетвердой походкой величественно удалился.

Мы почти без купюр и почти без собственных добавлений (только для связки текста!), со-храняя стиль, орфографию и пунктуацию, чтобы нас, не дай бог, не обвинили в чем-нибудь недостойном, привели речь Горы, поскольку нам тоже представляется, что Аврам был прав.
Действительно, такой выспренний бред можно услышать только в какой-нибудь палате номер шесть известного учреждения, описанного Антоном Павловичем, или от завзятого клиента стен другого, тоже не менее известного учреждения советских времен.
Даже официальные источники признают, что и «Аврам и Сара были стары и в летах пре-клонных, и обыкновенное у женщин у Сары давно прекратилось», так что и Сара гомери-чески расхохоталась, услышав эти посулы. (Быт.18)

Но сам Аврам не был бы сыном своего народа, если бы просто отмахнулся от очередных обещаний Горы, даже данных в таком расхристанном состоянии.
Этот старый, славолюбивый маразматик, видимо, давно уже деградировал из вселенского бога  в мелкого безработного божка местного значения.

А из-за своего безудержного хвастовства, болезненного, патологически самолюбивого тщеславия и желчной мстительности, он сумел так восстановить против себя все народы в округе, что его не только не почитали, но и вообще уже не принимали всерьез.
Все народы, большие и малые, так или иначе, осели каждый на своей земле, обзавелись домами и хозяйством и каждый народ избрал себе своего или своих божков, помогавших им в их нелегкой борьбе за существование.

Аврам оставался, быть может, последней надеждой Горы на еще незанятое место божка его клана, поскольку оказался единственным, кто еще не определился ни с местом прожи-вания, ни с религией.
Оттолкнуть Гору сейчас, лишить последней надежды – все равно, что загнать его в угол, а загнанный зверь страшен непредсказуемостью своего отчаяния.
И Аврам здраво рассудил, что терять ему особенно нечего, а там будет видно. Ждал долго, можно подождать и еще год.

Глава 7.  Исаак

Смеху много было при рождении Исаака.
Смеялась Сарра.
- Смеху, - говорила она, - наделал мне Гора. Все, кто ни услышит, что я в такой старости родила, все смеяться надо мной будут, никто не поверит! (Быт.21)
Вполне резонно предположить, что она знала, о чем говорила?
Не смеялся только Авраам.
Судите сами, что было делать старику?
С одной стороны, действительно, смех и грех: у преклонных лет парочки сын родился, ко-гда оба уже ни на что не годны были!
И все об этом знали, даже куры.
С другой стороны, Гора вроде бы оказался прав и за свои насмешки Авраам перед ним оказался в луже по самые уши.
А уж тот никогда не упускал момент повыкручивать руки и не в таких ситуациях!
И не упустил.

- Авраам! – позвал как-то Гора.
- Вот я! - отозвался Авраам.
- Вот, что, - сказал Гора, - бери-ка сына своего, единственного своего, которого ты лю-бишь, Исаака, и пойди в землю Мориа и там зажарь его мне на шашлык на горе, которую я тебе укажу!

Надо ли искать, да и не найдется слов, чтобы описать, что творилось на душе у несчастно-го старика после таких указаний…

Авраам всю ночь не спал, и утром, поднявшись чуть свет и взяв с собой осла и двух паца-нов, чтобы тащить дрова, и сонного Исаака, отправился в путь.
На третий день, подойдя к указанному холму, Авраам оставил пацанов внизу, навьючил дрова на Исаака и они стали подниматься наверх.
- Отец, - остановился Исаак, - вот мы несем дрова, несем шашлычницу, а где же барашек, из которого мы будем жарить шашлык?
- Гора нашел себе барана! - отрешенно пробормотал Авраам и они пошли дальше.
На отмеченном условным знаком месте он установил шашлычницу, сложил дрова и, свя-зав Исаака, положил его сверху.

Долго стоял Авраам над сыном и смотрел на него…
А Исаак смотрел на него снизу доверчивыми глазами, удивляясь, что это за новый ритуал, которого он еще ни разу не видел?

Наконец, Авраам поднял нож, но в это время сверху, из-за кустов, раздался знакомый го-лос одного из мордоворотов Горы:
- Авраам, Авраам!
- Вот я, - осекся Авраам и от испуга чуть не выронил нож.
- Стой, чертов старик, опусти нож, старый дурак!
Знаем мы теперь, что боишься ты Гору! Правильно, бойся, не то мы тебе еще не то устро-им. Вот, возьми барашка на шашлык.
Да развяжи и не пугай ребенка, старый осел!

Действительно, хотя Авраам и сам был пройдоха, каких поискать, но куда уж ему, старо-му ослу, было тягаться с Горой и его молодыми братками!
Да и мы, будь на его месте и в его состоянии, тоже не обратили бы внимание, что команда на заклание Исаака была дана не вообще, а для проведения именно в точно оговоренном месте.
Это теперь мы знаем, что это был просто жестокий, издевательский розыгрыш.

А прояви он рвение и поджарь Исаака где-нибудь раньше и в другом месте???
Вся история этого народа пошла бы совсем по другому пути…
И не только этого народа!

И все же, стоит привести этот эпизод так, как он трактуется в официальных источниках:
…И было, после сих происшествий Бог искушал Авраама и сказал ему: Авраам!
Он сказал: вот я.
Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собой двух отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел на место, о котором говорил ему Бог.
На третий день Авраам возвел очи свои, и увидел то место издалека.
И сказал Авраам отрокам своим: останьтесь вы здесь с ослом, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам.
И взял Авраам дрова для всесожжения, и возложил на Исаака, сына своего; взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе.
И начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: отец мой!
Он отвечал: вот я, сын мой.
Он сказал: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?
Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой.
И шли далее оба вместе.
И пришли на место, о котором сказал ему Бог; и построил там Авраам жертвенник, раз-ложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров.

И дальше – квинтэссенция этого эпизода, многократно и благоговейно обмусоленная и самими «святыми отцами» и купленными ими деятелями искусства и просвещения.

На деле же, как мы с вами убедились – одна из самых жестоких и самых мерзогадостных в этой кладези библейской «нравственности»:

И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Госпо-день воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам!
Он сказал: вот я.
Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. (Быт.22)

Ревекка долгое время тоже была бесплодна.
Тут мы должны отметить то же, что внимательные читатели уже заметили сами – пробле-мы с деторождением у законных жен наших героев.
Причина банальна: близкородственные связи.
Наши герои упорно блюли чистоту расы и женились только на своих.
Сарра приходилась сводной сестрой Аврааму, Ревекка приходилась Исааку племянницей.
Забегая вперед, скажем, что эта практика продолжалась, в той или иной мере, еще очень много поколений.

Через какое-то время опять разразился голод, еще почище, чем во времена Авраама, и Исаак откочевал в Герар, где все еще царствовал Авимелех, тот самый, что принял какое-то неясное участие в появлении самого Исаака на свет.
Исаак нуждался, а от папаши он не раз слыхал, как тот поступал в таких случаях.
Поэтому решил попробовать повторить отцовский коронный номер.
И по приходе в Герар он объявил Ревекку своей сестрой.

Однако, то ли герарцы подрастеряли за десятки лет свой южный темперамент, то ли по какой-то другой причине, но такого бурного ажиотажа, какой в Египте в свое время вы-звала древняя старушка Сарра, с Ревеккой в Гераре не случилось.
К полному отчаянию наших героев, Ревекка, действительно симпатичная и в самом соку женщина, нужных эмоций среди местных почему-то так и не вызвала.

Напрасно фланировала она по улицам в  юбках с подолом выше пупка, или в брюках с поясом ниже копчика…
Напрасно Исаак тратил для нее последние деньги на косметику от «Лореаль»…
Лишь однажды к ней около базара пристал какой-то оборванец, но это был совсем не под-ходящий клиент и Ревекка быстро его отшила.
Так прошло много времени.

Авимелех, к тому времени уже состарившийся, впал в маразм и пристрастился по ночам заглядывать в чужие окна, в надежде подсмотреть то, на что уже давно не был способен сам.
И вот однажды, когда, за не имением, что поесть, Исаак с Ревеккой развлекались друг другом, Авимелех добрался и до их окна!
На следующий день Исааку прислали повестку явиться пред светлые очи государя. (Быт 26)

Гнев Авимелеха был страшен.
- Ты что же это, паскудник, делаешь! Ревекка, говоришь, сестра твоя?!
- А в чем дело, государь? Да, она сестра моя, я об этом всем, сразу по прибытию доложил. Что, какие-то проблемы?
- А чем это вы вчера с ней занимались, если она сестра твоя?
- Да так, ничем особенным... Откуда у вас такая информация, государь, не иначе какая-нибудь подлая тварь, завистник какой-нибудь, импотент злосчастный ложный донос до-нёс!
- Знаю я, чем! «Ничем особенным!» - взвизгнул Авимелех. – Око государево все видит! Все знаю, во всех подробностях!
Тут Исаак понял, что отпираться бесполезно. И опасно!
- Прости, государь! Я просто боялся, что пришьют меня за жену мою, если я мужем такой красивой женщины назовусь. Прости, черт попутал! Я больше не буду, честное пионер-ское!
Последний, совершенно неожиданный аргумент сразил Авимелеха наповал, и он тут же сменил гнев на милость.
- Ладно, милую тебя. Тем более, что слово честное даешь, не простое, а пионерское. 
Да и греха на моих людях не  случилось,  один было попытался, так и то Ревекка твоя фингал ему вовремя засветила.
Живи уж, так и быть. На выселках землю тебе отведу, сей, паши.
Но имей в виду, всем своим людям под страхом смерти накажу: к тебе и к Ревекке твоей ближе, чем на версту, не подходить!
- Спасибо, государь, век милости твоей не забуду, поминать тебя в своих молитвах всем внукам накажу!
Только какой там сеять, мне сегодня жрать нечего, а завтра оба с Ревеккой ноги протянем!
- Ну, ты и хмырь, скажу я тебе! – вскинулся Авимелех. – Ты и впрямь сын своего народа! Не зря говорят: нахальство - второе счастье?
Слушай, Исаак, знавал я давненько тому назад одного проходимца, Авраамом его звали, если память мне не изменяет. Ты, случайно, не родня ему?
- Это мой отец, государь!
- А! Ну, тогда с тобой все ясно! – Авимелех как-то по особенному поглядел на Исаака, и тень какого-то воспоминания отразилась на его лице.
Но он отогнал его и сказал:
- Кинул меня твой старик однажды, да еще так красиво кинул! По всему видно, что ты то-же пройдоха.
Но - не орел!  Нет, по сравнению с Авраамом – не орел! Так себе, серая ворона. Ну, да ладно, сын за отца не отвечает.
Так и быть, дам тебе пару мешков зерна, но больше ничего не проси. Раз ты сын Авраама, оставайся сыном Авраама. И, коли так - выкрутишься и так.
Проваливай!

И Исаак выкрутился!
Да так, что, спустя не так много времени, и земли и скота у него стало столько, что все ме-стные стали зеленеть от зависти и строить ему всякие козни.
Дошло до того, что Авимелех опять вызвал его на ковер и объявил его «персоной  нон грата».
Но Исаак был уже настолько богат, что бояться ему уже было нечего.
Поэтому убрался он не так далеко, лишь бы не докучали соседи, а в дальнейшем еще и за-ключил с Авимелехом мир на равных.

В это время, проведав, что Исаак опять оброс жирком, Гора явился к нему со своей старой песней насчет таблицы умножения потомства и стал рассказывать, каким хорошим богом он был его отцу, Аврааму.
Было горячее время, надо было срочно копать колодцы и, чтобы побыстрее отделаться от назойливого гостя, Исааку пришлось раскошелиться на шашлык. (Быт.26)

Пока старик ел, Иаков, под предлогом принести вина, выскочил за дверь, перевести дух, утереть холодный пот и переменить штаны.
И чуть не сшиб мать, подсматривающую в замочную скважину.
- Чертов старик, мне конец, мама!
- Ладно, ладно, успокойся, сынок, все под контролем! Еще немного и мы – в дамках!

Старик выпил вина, отер усы и опять подозвал Иакова.
- Подойди, поцелуй меня, сын мой!
Иаков подошел и поцеловал отца. А хитрый старик обнюхивал одежду.
- Да-а, - сказал он, наконец, - действительно, запах одежды Исавовой, пахнет полем и коз-лятиной! От Иакова больше домом и ватрушками пахнет…
Благословляю тебя, сын мой, и дай бог тебе от росы небесной и тука земли, и много хлеба и много вина. И да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена. Будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей.
А проклинающие тебя да будут прокляты, благословляющие тебя – благословенны будут!

Иаков, получив благословение, едва сдержался, чтобы не вылететь пулей из спальни ста-рика…
Вскоре вернулся с добычей Исав. Приготовил дичь, как бывало, и пришел порадовать отца любимой вкуснятинкой.

- Отец, вставай, проснись, поешь дичи моей, я приготовил ее так, как ты любишь. И пусть возрадуется душа твоя и благословит меня!
- А ты кто? – насторожился Исаак.
- Так ведь, я это, сын твой, первенец твой, Исав!
Несчастный старик забился в истерике и возопил:
- А кто же это тот, кто до тебя принес дичь и накормил меня!? И я благословил его! И те-перь только он будет благословен!
Исав, поняв, как его круто обошли и кинули, как последнего лоха, взвыл диким воплем.
- Отец, так благослови и меня!
- Нет, сынок, - убитым голосом простонал старик, - брат твой пришел с хитростью и взял благословение твое…
- О, черт! Не зря дали имя ему такое: Иаков! Уже дважды кинул он меня по-черному! Сначала первородство мое выманил, а теперь вот и отцовское благословение мое украл!
Отец, ну неужели у тебя не осталось слов благословить меня?
- Нет, сынок, - плача, отвечал старик, - я поставил его господином над тобой и всех брать-ев его отдал ему в рабы… 
Одарил его и хлебом и вином, что я могу поделать?
- Отец, неужели у тебя только одно благословение? Ну, благослови меня хоть как-нибудь, ведь я сын твой!
Исаак молчал, не зная, что ответить.
Исав заплакал.

- От щедрот земли будет обитание твое и от влаги небесной, – собравшись с силами, ска-зал старик. - И будешь жить мечом твоим и будешь служить брату твоему. Но придет вре-мя - и воспротивишься ему и свергнешь его с шеи твоей!
Исав молча скрежетал зубами, и злость и ненависть к Иакову закипали в нем за украден-ное им благословение!
И за благословение, данное ему сейчас отцом…
- Приближаются дни скорби по отце моем! Но убью я Иакова, брата моего! – всердцах простонал он. (Быт 27)

Как известно, у стен часто бывают уши.
Уши донесли сказанное Ревекке, и та немедленно разыскала Иакова. Тот забился от страха в самый дальний угол сарая, под сено, но мать знала, где его искать.
- Якушка, сыночек мой, дело пахнет керосином: Савва грозится тебя убить! Прости меня, дуру старую, что втравила тебя в такую беду!
Но послушай меня еще раз. Беги в Месопотамию, к Лавану, брату моему и поживи там, пока скандал не уляжется.
Может, отойдет Савва и я тогда пошлю за тобой, а то как бы мне не потерять  вас обоих сразу!
- Так как же я теперь, без разрешения отца уйду? Проклянет ведь!
- Ничего, Якушка, я все устрою.

Хитрее бабы зверя нет!
Ревекка подкатилась к Исааку и запела:
- Уж как надоели мне эти хеттиянки, жизни никакой от них нет! Одни наши невестки, же-ны Исавовы, чего стоят!
Не дай бог, еще и Иаков из них жену себе возьмет! А мальчику уже пятый десяток, давно жених на выданье!
Если еще хоть одна в доме появится, я лучше повешусь! (Быт.27)

Исаак велел позвать Иакова.
Тот тут же явился: Ревекка заранее привела его и велела ожидать за дверью.
- Вот что, Иаков, скотина ты порядочная, и мошенник, каких мало. Вижу я, далеко пой-дешь ты в своем мошенстве и не остановишься.
Но – слово сказано и дело сделано, теперь ты – наследник.
И посему должен блюсти наши обычаи. В частности – не брать в жены местных девок.
Поэтому собирайся и иди в Месопотамию, в дом отца матери твоей, и возьми себе жену там, из дочерей Лавана, брата матери твоей.
И благослови тебя бог, ступай немедленно, видеть тебя не хочу!

Исав, узнав, что Иакова отправили за женой в Месопотамию, в пику отцу с матерью, по-шел к Измаилу, сыну-первенцу Авраама, и взял в жены его дочь, Махалафу.

Где-то по дороге к своей суженой Иакова застала ночь. Приткнуться было негде, кругом степь и горы. Иаков нашел подходящий камень, положил его под голову и забылся уста-лым сном.
И приснилась ему лестница, стоящая на земле, а верхним концом прислоненная к обрезу неба. И по лестнице зачем-то лазят, вверх и вниз, мордовороты Горы.
А сам Гора стоит на самом верху и, балансируя на верхней ступеньке, вещает ему, что-де он, Гора, бог Авраама и бог Исаака.
И что землю, на которой он, Иаков, спит сейчас, он отдаст Иакову и потомству его, кото-рое размножится, как песок и как песок, разнесено будет ветром на все четыре стороны света.
И т.д. и т.п.
Короче, все, от слова до слова, что он слыхал про заезженную пластинку Горы по расска-зам отца и деда.
Иаков проснулся, дрожа от холода и приснившегося кошмара.

А попробуйте-ка вы сами поспать в прохладную ночь под открытым небом, с головой на камне, вместо подушки!
Вам, теперешним неженкам, еще не такое приснится, если вы вообще сможете уснуть!

Иаков, все-таки, будучи сыном своего народа, сказал: «Свят, свят».
Потом накапал на свой камень немного масла и, на всякий случай, пообещал приснивше-муся Горе откат за все им обещанное, в размере 10 процентов от объема исполненного.
А сверх того, дал обещание, что, если вернется живым и невредимым, поселит Гору в этом камне.
И отправился дальше. (Быт.28)