Некоторые читатели, особенно из числа обожателей подобных афоризмов, обвинят нас, что мы ничего не слы-хали про энтропию, про прогрессирующий хаос и все та-кое прочее.
Успокойтесь, слыхали.

А вы слыхали, а лучше, видели, как валяют шерсть?
Или видели, какие колтуны бывают на лохматой со-баке, если ее редко расчесывать?
Шерстинки имеют свойство сцепляться между собой и, будучи преданы «стихии», намертво образуют нечто та-кое целое, что практически невозможно целенаправленно разъединить!
Попробуйте распутать колтун или распушить вале-нок!
Вот вам и «хаос»!

Фишка в том, что крепеж на самолетах выполняется с защитой от самоотвинчивания!
А детали фюзеляжа и вовсе – на заклепках!

Если г.Кастлер допустил, что: «даже практически невозможное событие может произойти однажды….»
Тогда уж, то, что имеет свойство соединяться, соеди-нится обязательно, рано или поздно!
Причем, многажды много раз.

Именно это мы имели в виду, говоря о возможности сборки деталей самолета и о необратимости этого процес-са.
Примерно это же продемонстрировала и демонстри-рует нам Природа, по самый сегодняшний день.

Что касается «практически невозможного», то у нас на это есть еще одна, жизненная история, тоже из серии «невероятно, но – факт!»

Одно время мы занимались изобретательством и до-ма, «на коленке», делали станок для производства кирпича.
Естественно, как и заветовал Гора самодельшикам (помните, в шестой день творения?) – из того, что есть под руками и валяется под ногами.
Для этого станка мы использовали гидроцилиндры от подъемников на бывших зернотоках.

Еще во времена целинной эпохи, когда самосвалы были редкость, на зернотоках использовались такие подъ-емники для разгрузки любых бортовых машин.
Автомашина с зерном заезжала на аппарель и фикси-ровалась с открытым задним бортом.
Гидроцилиндры поднимали машину, и зерно высыпа-лось в бункер через задний борт.
Дешево и сердито.
Сейчас эти подъемники давно уже заброшены и ни-кому не нужны.
Особенно много их в Казахстане.

Мы остановились, пригляделись и пошли посмотреть.
По дороге нашли рожковый ключ 36х41 – как раз та-кой нам был нужен!
А еще в десятке метров за ним – слесарный расклад-ной инструментальный ящик.
Стоит на дороге, ручками кверху, как будто его толь-ко что кто-то поставил!

Открываем – он полон инструментов.
И тех, какие всегда нужны мастеровому человеку для повседневных нужд и для ремонта машины…

И тех, о которых мы сначала эпизодически, а по-том все неотвязнее думали все последнее время!!!

И большой газовый ключ, и большой молоток…
И - все-все, как по заказу!!!

Может быть, мы утомили нашего читателя таким подробным рассказом…
Но…
Многочисленные остановки по пути в Пермь и Ека-теринбург…
Злополучный юморист на дороге в Челябинск…
Наконец, бесцельный поиск никому не нужных, не-существующих грибов…

Все наводит на мысль, что вся эта потеря времени была нужна только для того, чтобы мы прибыли в нужное место в нужный час, секунда в секунду!
Ведь мы выехали раньше запланированного!

Почему дождь прошел только что, перед нашим при-ездом?
И скрыл ямы на дороге?

Откуда взялась, вывернувшаяся из голой степи «де-вятка»?
И загнавшая газончик в яму?

Почему разгильдяй-водитель «техпомощи» не закрыл дверцу будки?
Почему ящик с инструментом оказался у порога этой дверцы?
И выпал – не раньше и не позже?
А секунда в секунду, поравнявшись с нами?
Иначе мы бы не услышали звук его падения!

Почему ящик оказался набитым нужным НАМ инст-рументом?
И много других «почему?»

Неужели только для того, чтобы мы получили нужный нам инструмент в нужном нам месте и в нуж-ное время???

Глава 28.  Куда пошел ген мозговитости?

Так получилось, что в приматах орган управления кру-то пошел по линии собственного совершенствования.
То есть, по линии совершенствования самого гена моз-говитости, как в количественном, так и в качественном от-ношении.

Естественно, не вдруг, и вряд ли, ни с того, ни с сего.
Организмы совершенствовались, приспосабливаясь к окружающей среде каждый по-своему.
В том числе и к существованию рядом с собой других, конкурирующих и даже враждебных организмов.

Первичные организмы получали необходимые для сво-ей жизнедеятельности вещества непосредственно из окру-жающей среды.
Многие так и специализировались на этом, прикре-пившись к почве и развив у себя механизмы и приспособле-ния для добычи этих веществ из нее.
А энергию на жизнедеятельность научились получать от солнца.
Как вы поняли, эти организмы стали растениями.

Другие организмы пошли по линии получения необхо-димых веществ и энергии из других организмов.
Как вы тоже поняли, эти организмы стали животными.
У них появились элементы для перемещения приле-гающих слоев окружающей среды, с целью активного поис-ка пищи.
Затем эти элементы могли переквалифицироваться на перемещение самого организма в окружающей среде, как для того же активного поиска пищи, так и средства избежать возможности стать кому-то пищей самому!

Переход на активный поиск пищи, и разделение жи-вотных организмов на хищников и жертв дало мощнейший стимул для их дальнейшего развития.
Кто-то обзаводился средствами нападения, а кто-то – средствами защиты.
Началась война «щита» и «меча».

И то и другое требовало эффективной системы управ-ления.
Параллельно с системой управления «внутренних дел», все активнее стала развиваться и постепенно отделяться и обосабливаться система «внешних сношений».
И на каком-то этапе выделилась в отдельный, практи-чески самостоятельный орган – головной мозг.
А в распоряжении «внутренних дел», у позвоночных, остался спинной мозг.
Вполне оптимальная в своей логичности схема!

Усложняющиеся «внешние сношения» с окружающей средой потребовали не только этого отделения, но и его дальнейшего, резкого совершенствования.

Этого не могло произойти с какими-то трилобитами, с пресмыкающимися и даже - с динозаврами.
Их мозг был еще слишком мал и примитивен.
И даже далеко не с любыми млекопитающими, чьи мозги были уже довольно продвинуты, но слишком специа-лизированы.
Причем, специализировались на приспособление под внешнюю среду.

Понадобились какие-то подходящие качества этих жи-вотных и какие-то специфические условия жизни.
И они нашлись у приматов.

Высшие приматы стали еще и среду приспосабливать под себя!
А это, согласитесь, гораздо сложнее!
И получилось то, что получилось.

Что из этого выйдет – одному богу известно.
А, скорее всего, неизвестно даже ему.
Потому что задел получился такой, что мы, обладая этим самым геном мозговитости, не в силах пока даже при-близительно оценить, чем именно мы обладаем!

Но именно благодаря отсеву неполезных мутаций и по-степенному накоплению в геноме полезных, процесс разви-тия имеет возможность идти, с человеческой точки зрения, в разумном направлении.
Без чьего-то вмешательства со стороны.
Параллельно с удлинением ног и шеи, у жирафы раз-вился специальный механизм, стабилизирующий давление крови в голове.
Поэтому жирафа никогда не падает в обморок, подни-мая или опуская голову.

То есть, природа, грубо говоря, не только не меняет резко какую-то деталь в организме, по, параллельно с изме-нением этой детали, так же постепенно корректирует и со-пряженные с этой деталью другие части организма.
И даже систему управления этого организма.
То есть, его взаимодействие с окружающей средой.

Мы писали, что нам знакома одна поповская семья.
Как-то, довольно давно, мы были у них в гостях и оз-накомились с некими церковными историями, распростра-нявшимися в то время «самиздатовским» способом: размно-жением на пишущей машинке.
Вспоминается сюжет одной из них.

В какую-то деревню приехал лектор из «Культпросве-та» и стал рассказывать, что бога – нет.
Случился тут и один старичок, внимательно слушав-ший лектора.
Закончив, лектор предложил задавать вопросы.
И тут поднимается этот старичок и спрашивает лекто-ра:
- А вот, пчелки… Их кто научил делать правильный мед?
Естественно, как и положено в таких «историях», лек-тор расписался в своей некомпетентности.
А старичок, хитро улыбаясь, достал из-за пазухи бе-режно завернутую в чистую тряпицу библию, бережно раз-вернул ее и торжествующе показал ее лектору и односельча-нам.
- Вот, кто научил! Господь бог научил!
Естественно, лектор был посрамлен и с позором был вынужден покинуть аудиторию.
А «божья правда» восторжествовала!

Там было много подобных «историй», некоторые мы расскажем еще, если придутся к слову.
Читать эту «святую наивность» без улыбки было не-возможно.
Тогда такая «литература» была рассчитана на полугра-мотных старух, каковых еще много было в то время.
И не их вина была, а была их беда, если детство их и юность пришлись на невыносимо тяжелые годы испытаний нашей страны.
Было не до учебы, и потому они остались полуграмот-ными.
Недалеко ушла и нынешняя «литература», рассчитан-ная на нынешних, несравненно более образованных, но, по-чему-то, совершенно нищих духом, которым образование оказалось «не в коня корм».

Что касается «пчелок», то ответ прост.
Все пчелки, которые делали неправильный мед – умер-ли, не оставив шансов потомству, которое продолжало бы делать неправильный мед.
А выжило потомство только тех, кто делал мед пра-вильно, и оставил после себя свое потомство, тоже делавшее правильный мед!
Только и всего!

Как-то мы прочли, что какой-то ученый, изучая перво-бытные племена каких-то людоедов в какой-то Новой Гви-нее, изумился их способностям к высшей математике.
Зачем, мол, для каких таких надобностей выживания в дикой среде, эволюция снабдила первобытного человека та-кими специфическими, математическими  способностями?
Причем, мол, тут эволюция?
Тут, явно – промысел божий!

В том то и дело, что природа мало что делает в обрез или в натяг, и если снабжает – то снабжает «под завязку».
Те же куры у нас могут нести в год по несколько сотен яиц только потому, что в них заложен этот запас. И те же коровы дают по несколько ведер молока в день – по той же причине.

А вот свой собственный запас мы использовать пока не научились.
По разным оценкам, мы используем всего несколько процентов от возможностей мозга. Так что, в плане мозгови-тости, природа для нас тоже нисколько не поскупилась!

Но как конкретный человек распорядится своими воз-можностями – это зависит от его внешнего окружения.
И, в значительной степени, от него самого.
Надо полагать, природа наградила наших предков аб-страктным мышлением, то есть умением, отвлекаясь от ка-ких-то второстепенных фактов и факторов, выбирать глав-ные и сосредоточиваться на них.
В том числе, и не имеющим ничего общего с конкрет-ной окружающей обстановкой и конкретными предметами.
В обыденной жизни это называется «воображением».

Несомненно, зачатками такого мышления обладают и другие животные, но не в такой степени, как мы.
Большинство животных думают предметно.
А еще чаще – руководствуются алгоритмами действий, заложенными в управляющем органе жесткой врожденной программой.
Эти программы отшлифованы опытом бесчисленного множества предыдущих поколений, для привычных условий обитания в конкретной окружающей среде.
Мы называет их инстинктами.
Эти инстинкты настолько безошибочно действуют в привычных обстоятельствах, что, глядя на такое животное, невольно поражаешься разумности его действий.
Но вне привычности – сразу видно, что действует при-митивный автомат, а совсем не «разумное» существо.

Есть оса - сфекс. Эта осичка роет норку в земле и уле-тает на охоту. Найдя подходящую гусеницу, она, завидным для любого матадора точным ударом жала поражает ее в нервное сплетение и парализует ее.
Гусеница обездвижена, но остается жива.
Осичка тащит ее в норку, откладывает на гусеницу свое яичко, запечатывает норку и улетает копать следующую.
Личинке осички хватит «живых консервов» на весь цикл развития, поэтому родительский долг сфекса заканчи-вается на операции по запечатыванию норки.

Если же, прямо «на глазах» у осички, извлечь гусеницу, программа все равно будет закончена запечатыванием нор-ки!
Она даже может залезть в норку и, тем самым, убе-диться, что гусеницы там нет.
Но норка все равно будет запечатана.
А осичка улетит копать новую, оставив свое потомство без запасов еды.