Глава 7.  Темное дело с тайной гибели патриарха Алексия №2.
Оригинал этого материала
© "Собеседник", 18.08.2009, Не люблю, когда из меня делают дурака
Станислав Садальский
[...]
– В Интернете вы озвучиваете то, о чем другие боятся говорить вслух. Например, о версии насильственной гибели патриарха Алексия.

– Мне дико: убили Святейшего – и молчат! Я хочу знать правду о том, как на самом деле окончилась земная жизнь Алексия. Знакомые попы, милиция мне рассказали, что патриарха нашли с пробитой в трех местах головой, что взор его был устремлен на дверь. Бью во все колокола – никто меня будто не слышит. Многие попы, люди подневольные, стали бояться публично со мной общаться – служба безопасности нынешнего патриарха отслеживает их контакты.

На днях Кураев первым отреагировал – признал в блоге, что патриархия «постеснялась сказать неблаговидную правду об обстоятельствах кончины Алексия II». Уважаемый дьякон, обращаюсь к вам через газету «Собеседник»: разъясните людям, что это за правда. Каким образом в голове Святейшего образовалось три дырки? Почему во время похорон лицо Алексия было закрыто? Вранье, что по православной традиции. Когда провожали патриарха Тихона, ничего не прятали. Может, потому, что нечего было скрывать?

Я не признаю Кирилла. Выборы в церкви должны быть такие, как те, в результате которых пришел к власти мой знакомый, епископ Чешских земель и Словакии – архимандрит Георгий (Странский). Приготовили три записки с именами претендентов и тянули: «На кого Бог пошлет…» А у нас не выборы – инсценировка. Вот Климент мне нравится, он мой сосед, он удивительный. Я хотел бы его.

– Потому что сосед?

– Я наблюдал за ним – он молитвенник, человек без двойной морали. Настоящий священник. А Кирилл мне омерзителен. Он говорит в Севастополе, что мы два братских народа. Это правильно всё, но я не могу ему верить, потому что он врет уже начиная со смерти Святейшего.

Я разместил у себя в блоге кусочек речи из программы «Слово пастыря», где Кирилл отзывался на уход Алексия. Этот фрагмент вырезали из эфира, а друзья-телевизионщики передали мне запись. Кирилл сообщает о скоропостижной смерти патриарха и говорит, что своим уходом Алексий «оградил нашу церковь от трудного испытания, когда во главе ее стоит человек престарелый и практически уже неспособный к управлению». Ролик постоянно удаляют, но если постараться, его можно найти в Сети. [...]

***
Оригинал этого материала
© diak-kuraev, 04.09.2009
Зачем Садальский "убил" Патриарха Алексия?
диакон Андрей Кураев
Стас Садальский через комсомольскую прессу оповещает страну, будто патриарха Алексия убили.

Ну, ладно, данный вид прессы и создан специально для стока такого рода субстанций.

Однако, в ряду «аргументов» Садальского (а аргументы уровня –«мне знакомые попы сказали») есть упоминание одного конкретного источника. Эта честь выпала мне. Мол, даже Кураев говорит, что «Патриархия напрасно не раскрыла истинных обстоятельств смерти Святейшего».

Вот тут, правда, у Садальского две нестыковки.

Первая: я эту фразу сказал уже после его первого заявления. И моя фраза звучала так: «Побоявшись сказать неблаговидную правду об обстоятельствах смерти Святейшего, Патриархия получила мерзкий слух». Поэтому как бы ни понималась моя фраза, но, будучи сказанной в ответ Садальскому, она по сей причине не могла быть ни источником, ни аргументом в пользу версии Садальского.

Вторая нестыковка: я отнюдь не имел в виду убийство Патриарха.

Официальная версия состояла в том, что причиной смерти стал сердечный приступ. Хотя в первые часы был слух даже об автокатастрофе ("В Московской патриархии опровергли появившиеся слухи о том, будто причиной кончины патриарха Московского и всея Руси Алексия II стала произошедшая накануне автоавария» - Рос. Газета 8 дек 2008).

Отчасти верно первое, совсем неверно второе (хотя и понятна причина появления такого слуха).

Как таковой сердечный приступ не убил бы патриарха. Просто случился он в максимально неудобных для помощи обстоятельствах.

Возможно, что приступа не было вообще. Просто пожилой человек при каком-то повороте или резком движении на секунду утратил координацию движений – и упал. Но, падая, затылком ударился об угол стула. И этот угол перебил вену. Патриарх пришел в сознание. Пробовал встать - на стенах кровавые следы от его рук (это важно с религиозной точки зрения: значит, кончина Патриарха не была мгновенной и у него было время не только для последней борьбы за жизнь, но и для осознания неизбежности предстоящего последнего Перехода и подготовки к нему).

Даже и при такой травме его можно было бы спасти. Если бы хоть кто-то знал, что ему нужна помощь. Но дело было во внутренних покоях Патриарха, которые он на ночь сам изнутри запирал на ключ. Двери двойные, шумоизоляция от остального здания, где, суетясь, хлопочут монахини, полная. Стоны Патриарха никто не расслышал. Ключей от его покоев не было даже у охраны.

Патриарх накануне вечером заказал завтрак на 8 утра. Когда и в половине девятого он не вышел, начали тревожиться. Стуки, звонки не давали ответа. Стали заглядывать в окна. И через окошко ванной комнаты увидели его лежащим.

Дверь взломали. Но тело уже остывало.

Понятно, что у прокураторы возникло множество вопросов. Почему в ванной не было тревожной кнопки? Почему престарелый человек был один? Почему не было ключей у охраны? Как могла рядом с ним быть немягкая и удароопасная мебель? Почему монахиня-экономка не сразу сообщила охране?

Понятно, что и Патриархии было трудно сказать о том, что со смертью Предстоятель встретился в уборной. То, что было бы вполне обычно для простого человека, могло бы быть воспринято как скандал в применении к Патриарху. Да и около- и внутри- церковные раскольники с радостью запричитали бы о «смерти Ария».

Поэтому поначалу (учитывая травму головы) и возникла маскировочная версия об автоаварии.

Но об убийстве не сплетничал никто.

И уж тем более дикой выглядит версия Садальского о том, будто Патриарха убили за то, что он не поддержал Кремль в дни осетино-грузинской августовской войны.

Политические убийства должны быть знаковы и понятны – кого и за что, чтобы другим неповадно было.

Предположим, что Садальский прав, и кто-то (осетинские супербоевики или кремлевские агенты) убил Патриарха именно за это. Но разве позиция нового патриарха Кирилла по этому вопросу в чем-то отлична от позиции Патриарха Алексия? Все так же Московская Патриархия подчеркивает, что Южную Осетию и Абхазию она рассматривает с точки зрения церковного права – то есть как каноническую часть грузинской Православной Церкви. При этом обращается внимание на то, что церковные границы и государственные не обязаны совпадать, и признание Московской патриархией юрисдикции церковного Тбилиси над этими епархиями не означает нашего несогласия с суверенитетом Абхазии и Южной Осетии или же с признанием этого суверенитета Россией.

Подробно об этом я писал как раз накануне кончины Патриарха Алексия – «Абхазский узел церковной политики» (Профиль № 47, 15 дек 2008). И вполне прокремлевский журнал поместил эту мою статью вскоре после неожиданной кончины Предстоятеля.

Да и при патриархе Алексии выработку внешнецерковной политики осуществлял митр. Кирилл. Так что это уже совсем странно было бы для Кремля: за «ошибку» во внешнецерковной политике убирать Патриарха Алексия и вместо него допускать избрание автора этой «ошибки».

Что же касается прикрытого лица отпеваемого предстоятеля, то это церковная традиция. Желающие могут посмотреть 6-й номер ЖМП за 1970 год - лицо патриарха Алексия Первого открыто только на первой панихиде в его доме. Затем же на общецерковном отпевании оно закрыто.

"Последование исходное монахов" говорит о погребении схимников: "Аще великаго образа есть, обложив шлемом свыше главы, и свесив и даже до брады, якоже не видетися лицу мощей его" (Требник монашеский М., 2003, сс. 135-136). "Лицо умершего архиерея и священника покрывают воздухом, котрый не снимается и во время погребения" (Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей.М., 1993, (репринт с 1913) с. 1290).

Своим воплем по этому поводу Садальский свидетельствует лишь одно: он настолько нецерковен, что не бывал на погребении ни одного священника.

Не буду прописывать моралитэ. Просто не надо путать две вещи: кончина Предстоятеля Церкви всегда имеет политическое эхо. Но не всегда кончина Патриарха есть следствие проводимой им политики.

Глава 8. Про святую Русь и про «священную корову».

Оригинал этого материала
© Новая Газета, 13.10.1998
В конце концов, если духовенство бездуховно -
        церковь рассыпается, близится к исчезновению".
Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй
Алексий II - агент КГБ по кличке "Дроздов"?
Корпорация "Церковь". "Нынешние парадоксы - будущие предрассудки"...
А заблуждения? Они, наверное, оборачиваются разочарованием. И чем глобальней это заблуждение, тем больнее потом.
Стремление человека к общественному согласию приватизировала власть политическая и уже который век помыкает теми, кто попросил ее (за деньги) разобраться в сложностях коллективных взаимоотношений.
(Видимо, имеется в виду – за зарплату, согласно занимаемой должности?  - вставка наша, Б.Л.)
Стремление человека к согласию внутреннему приватизировала власть церковная, убедив всех, что именно она и является гарантом стабильности человеческой души и совести, что от процветания церкви и благополучия служителей культа вера как раз и зависит.

Но что-то мешает согласиться с подобными рассуждениями, и это что-то - слово "власть". Поскольку даже школьнику известно, что ветви этой власти (пусть даже растущие наперекосяк и мешающие друг другу прорываться к солнцу) принадлежат одному целому - государству.
Закономерности развития которого давно уже диктуют заботиться прежде всего о стабильности собственной. Стало уже доброй традицией интересы государства отождествлять с нуждами граждан. Нужды пастыря - с интересами паствы.

Когда мы готовили этот материал, нам говорили: "Сейчас нельзя трогать церковь". В том смысле, что это единственное, что в данный момент осталось. Но советчики при этом невольно отводили взгляды, прекрасно понимая, что выдают желаемое за действительное.

Так что все-таки, наверное, можно. Поскольку даже маленькая ложь, положенная в основание теории будущего благоденствия, в итоге, когда заблуждения станут очевидными для всех, обернется (и так уже было много раз) публичными аутодафе. Ведь по прошествии стольких лет Лойолу от Берии отличить фактически невозможно.

В истории величайшие заблуждения всегда приводили к банальному переделу собственности. Когда свершился самый крупный передел - в 17-м - большевики, устраняя конкурентов, ликвидировали все ветви власти, кроме партийной.
Церковную в том числе, еще в первый год провозгласив отделение церкви от государства.
По существу была исправлена ошибка российских самодержцев, начиная с Михаила Романова, чей отец - Патриарх Филарет - фактически управлял Россией. А Никон, поддержавший Разина в отместку за высылку из Москвы?

За шанс начать все сначала церковь заплатила в 17-м страшную цену. Но шанс этот использовать не спешила. Ну не хотела она отделяться: Патриарх Тихон и Митрополит Сергий сделали все, чтобы вписаться обратно в структуру государственной власти.
"Этот курс был - брать на свою совесть меньший грех, дабы избежать греха большего". "...компромиссом он заслонил церковь. А заслонять приходилось разными путями, в том числе и провозглашением лояльности". Так оценивает нынешний Патриарх поступки своих предшественников. И следует ими провозглашенному курсу.
Что трудно уничтожить - можно использовать. Церковь и партия договорились-таки тогда о разделе сфер влияния. И жили мирно.

Но идиллия рухнула в 91-м, и нужно было заново договариваться с государством. А в период смут всегда находятся желающие обделать и свои дела. И церковь стали сотрясать скандалы: межконфессиональные и внутриконфессиональные; скандалы в сфере личных отношений, в сфере политики и бизнеса.

Иногда внутренняя борьба церковных иерархов выплескивалась на поверхность отдельными шумными разоблачениями или громкими политическими заявлениями тех, кому до политики дела быть не должно. Все просто. Начав политические игры, живешь уже не по духовным законам, а по иным - законам большой и малой политики. И не политики вообще - а НАШЕЙ, российской, причудливой, непонятной, но чаще всего постыдной.