Глава 5.  Поход в Иерусалим.

На время оставим Матфея и посмотрим, что нам рассказывает Лука.

А у Луки «СС», т.е. «святая семейка», спокойно и без бед, и без особых хлопот, и совершенно не помышляя ни о каком Египте, продолжает жить в своей деревеньке Назарет.
И продолжает каждый божий год ходить в Иерусалим на празднова-ние пасхи.

Надо отметить отменное здоровье тогдашних жителей Палестины!
Чтобы снабдить крашеными яйцами и сдобной выпечкой дежурного попа с его прихлебателями, нынешняя паства ленится доехать даже до ближайшей церквушки!
А вот в те времена…
Назарет расположен в полутора сотнях километров от Иерусалима, но сходить туда и обратно, да еще по весьма пересеченной местности - примерно за тем же самым – для них было раз плюнуть!

Хотя плевались они от досады, наверняка, не один раз, а всю дорогу, особенно Иосиф.
Кормить-то всю семью приходилось ему одному!
И он крутился, как белка в колесе, целыми днями, без продыху.
А тут тащиться надо черт-те куда, да потом обратно!

Туда и обратно - сколько времени и денег потеряешь?
Да домой придешь – ноги гудят еще несколько дней, пока отлежишься…
И так – три раза в год!

Но Иисусу такие походы нравились все больше.
Иосиф все пытался натаскивать его по своему ремеслу, как и его сводных братьев, но у Иисуса ни к топору, ни к рубанку не было ни ма-лейшего желания.
Не то, что прилежания!
Он видел, как ломается за копейку отчим, но семья так и не вылезает из нищеты, несмотря на помощь подросших сыновей.

И видел, как лоснится святая братия, не ударив в своей жизни палец о палец.
Однако - сыты и пьяны каждый божий день, и бабки звенят в каж-дом кармане!
А трудов-то – хорошо подвешенный язык, да умение читать по «святым» книгам.

Кто-то может сказать, что он был господь и эту работу знал лучше других!
Может быть…

Может быть, именно поэтому пер из него этот трудно скрываемый профессионализм?
Мы гадать не будем.
По крайней мере, сам первоисточник уверяет, что тяга к «священному» словоблудию проявилась у него с весьма раннего возраста.

И вот однажды «СС», отметив в очередной раз в Иерусалиме пасхальный праздник, возвращалась домой в общей толпе галилеян.
Народу было много, многие были знакомы друг с другом, многие даже были близкие и дальние родственники друг другу.
Так что поговорить было с кем, а уж о чем – всегда находилось, поскольку ни проводного, ни беспроводного радио тогда еще не изобрели.
Как и телевизора.
Все новости передавались тогда вживую, по «сарафанному» радио.
И никаких телешоу, как вы сами догадываетесь, никаких не было тоже.
Люди развлекали друг друга сами.

За увлеченной приемо-передачей информации и обсуждением всех животрепещущих проблем и сплетен, ни Иосиф, ни Мария не хватились своего божественного дитяти до самого вечера.
На ночной привал путники остановились в привычном месте, и привычно стали готовить себе на кострах «Завтрак туриста».
И, когда стали ставить семейные палатки с надувными матрацами, они, наконец, обнаружили пропажу.

Иисус и раньше был со странностями, высокомерно чурался сводных братьев и сестер, да и самих родителей жаловал тоже все меньше и меньше.
Ему исполнилось уже двенадцать лет, и они думали, что он идет в какой-то своей компании…

Уже двенадцать, или еще только двенадцать?
Уже!
Потому что только в нашем обществе родители считают, что двенадцать – это еще возраст сопливого детства!
И все еще продолжают считать его таковым, даже когда у их чада отрастают усы, как у командарма Буденного.
И с неподдельным изумлением обнаруживают, что их чадо уже взрослое, когда оно приводит домой своего мужа или жену.
Или выкидывает какое-нибудь коленце покруче, утверждая свою самость.
Это – в лучшем случае.

Хуже, когда незамужняя дочь приносит им в модной сумке свою по-следнюю, но уже живую куклу, а на сына из милиции приносят постановление на арест.
В описываемые, да еще и в не столь отдаленные от нас времена, в этом возрасте люди уже были готовы «выходить в люди» и зарабатывать себе на жизнь сами.

Иосиф, как и подобает отчиму, дипломатично молчал, но Иисус хотел было огрызнуться еще.
Однако рассерженная Мария наладила будущему царю иудейскому еще один подзатыльник.

- Марш домой, лодырь несчастный! Глаза бы мои на тебя не глядели! От всех соседей уже стыдно за тебя! Двенадцать лет уже, а дома от тебя никакой пользы, только языком молотить!
Выучился, прости господи, на собак брехать!

Некоторое время они шли молча, Иисус впереди, а Мария с Иосифом сзади.
И каждый думал о своем.

Мария, поначалу, часто вспоминала свое приключение с Гаврилой, особенно, когда Иосиф срывал на ней характер и жизненные неудачи, припоминая ей досвадебное «имение в чреве от духа святого».
В эти горькие минуты ей грело сердце обещание Гаврилы, что ее «приз божественной лотереи» вырастет и станет царем иудейским, а она – царицей небесной.
Первые годы она лелеяла это чувство и называла Иисуса не иначе, как «принцем иудейским».
Естественно, когда Иосифа не было поблизости.

Но время шло, мальчишка рос и, чем дальше, тем больше отбивался от рук.
Иосиф же старился, тянуть семейный воз ему становилось все труднее и труднее, поэтому семейные неурядицы и жизненные тяготы все росли и становились все тяжелее.
А царские перспективы для Марии становились все призрачнее.

И она все чаще срывала свое разочарование на этом недотепе, болтуне и лодыре, и все чаще и все язвительнее именовала его «прынцем иудейским».
Естественно, когда Иосифа не было поблизости.

Вот и сейчас, после трех дней нервотрепки и переживаний, да еще откровенной грубости этого «прынца иудейского» все в ней кипело и бурлило!
И двух подзатыльников ему ей было мало.

И, поскольку бог любит троицу, она догнала Иисуса и отпустила ему еще одну затрещину.
Выпустив пар, Мария немного успокоилась, но происшедшее еще одним, тяжелым камнем легло ей на сердце.

Иисус же, получив вполне земной урок, на время умерил свой небесный пыл.
Однако, внешне проявляя покорность и послушание, затаился в ожидании лучших времен.

Двенадцать лет – трудный возраст!
И для самих детей, и для их родителей.
И в наши времена не легче было и во время оно - тоже!

Чадо перестает быть дитем, но для взрослости еще нет ни ума, ни жизненного опыта.
А родители катастрофически теряют прежнюю власть над ним.
Потому что, каков бы ни был их общественный вес и авторитет в обществе, их чада переполняют собственные амбиции!
И собственная гипертрофированная юношеская самоуверенность.

Этот феномен сам по себе интересен чрезвычайно, и очень жаль, что разбирать его здесь сколько-нибудь подробнее не место, и не совсем в тему.

В качестве информации к размышлению можно только сказать, что, по всей видимости, авантюрность и дерзание молодого поколения – в хорошем смысле этого слова - присущи всему животному миру.
Мы можем предположить, что это качество – главное условие поведенческой эволюции.
Да и всей эволюции в целом.

Потому что, чем больше поведение животного запрограммировано врожденными инстинктами, тем труднее ему приспособиться ко вдруг изменившимся условиям окружающей среды.
Соответственно, тем хуже выживаемость, и тем уже ареал распространения этого вида.
И наоборот!

В этом аспекте человек - уникален.
У хомо сапиенс практически отсутствуют поведенческие инстинкты, поэтому это самый обучаемый и самый самообучающийся вид животного мира Земли.
Равных  по этим качествам нам нет никого, даже близко.
Отсюда наша беспримерная универсальность и приспособляемость практически к любым условиям существования.
Отсюда наша всеядность, отсюда безграничный ареал нашего обитания.
Отсюда и беспримерная численность людей.

Глава 6.  «Глас вопиющего в пустыне».

О жизни его кузена, Иоанна, бегавшего по пустыне за кузнечиками, за тот же период сведений тоже нет никаких.
Видимо, все это время, кроме рутинной ловли этих попрыгунчиков, с коленками назад, этот великовозрастный недоросль тоже ничем не за-нимался.

Но плоды из семян, посеянных Гаврилой и в том и в другом, зрели, наливались и ждали своего часа.
И созрели у обоих к концу их третьего десятка жизни.
Естественно, первым проклюнулся Иоанн, как-никак, он был на пол-года старше!

Как-то раз, отдыхая от беготни за акридами и переваривая очеред-ной улов этой стрекочущей и скачущей братии, он заснул под кустом верблюжьей колючки.

Тем, кто не знает, поясним, что тени от этой колючки не больше, чем от развесистой клюквы, но ничего больше поблизости все равно не было, а он уже привык обходиться малым.
Однако, привычка - привычкой, но сон на палящем солнышке чреват плавлением мозгов.
Даже при их полном отсутствии.

И спартанцу Иоанну приснился кошмар в виде глагола господнего.

- Послушай-ка, Иване, глас ты мой любимый вопиющего в пустыне!
Ты читал труды моего пророка Исайи? Нет?
Ах, да! Я совсем запамятовал, ты ведь у нас темнота неграмотная… В школу не ходил, по пустыне этой с малолетства так и пробегал…
Какое уж там ученье…

Да, вообще-то, и – правильно! Зато так и остался нищим духом, а мне по сердцу как раз такие!

А что этот Исайя понаписал, я тебе и так расскажу, наизусть, если не перепутаю.
Так вот, слушай:
…приготовьте путь господу, – это мне, значит, - прямыми сделайте стези ему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и узрит всякая плоть спасение божие… (Лк 3)
По-моему, кажись – так, ничего не перепутал!

- А по-моему, нет, господи, ты что-то напутал и здорово! – возразил во сне Иоанн. - На кой черт тебе дороги ровнять, горы раскапывать, да овраги закапывать?
Ты что, ходить по ним собрался?
Ты же господь, на фига тебе пешком ходить, ты же и так, куда захочешь, попадешь, не сходя с места!

- Э, Ванюша, сам-то я, куда хошь попаду, это ты правильно заметил. В том то и дело, что не сам я пойду по этим дорогам…
Вернее, пойду, конечно, я, но… Как бы тебе объяснить…
Ну, я – только не совсем, чтобы - я, а только треть моя…
Ой, да ты не поймешь все равно!
Люди поумней, да пообразованней тебя не поймут!
А с твоей-то, нищей умом головкой, вообще в эту галиматью соваться нечего!
В общем – так: вникать тебе ни во что не надо, просто скажи, берешься или нет?

- Ох, ты, какой прыткий! Берешься или не берешься! Ты хоть и господь, а я всю жизнь – дурак дураком, но – тоже не совсем дубина сто-еросовая!
Ты сам-то хоть представляешь себе, каково это лопатой, да кайлом махать, такую прорву саперных работ провернуть?
Тут не то, что стройбата, никакой стройармии не хватит!
А я, так, вообще за всю жизнь камня на камень ни разу не поставил! И не собираюсь…
Не-а, я на это дело не подписываюсь!

Глава 7.  Благословение птичкой.

Иисус, в отличие от своего непутевого родственника, под руководством отчима и рукоприкладством матери, все же освоил азы плотницкого ремесла.
И к тридцати годам даже мог делать несложную работу.

И вот, как-то раз, возвращаясь домой от очередного клиента и с кислой миной таща на себе опостылевший ящик с плотницким инструмен-том, он попал на очередное представление своего многоюродного кузена.
И тоже решил немного освежиться.

"…Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился, отверзлось небо, и дух святый нисшел на него в телесном виде, как го-лубь, и был глас с небес, глаголющий: ты сын мой возлюбленный; в тебе мое благоволение!" (Лк 3)

Самое странное в этой истории, конечно - не голубь, вылетевший из открывшейся форточки в небесах, и даже не глас, глаголавший из этой форточки!
Странно то, что из многочисленных присутствовавших при этом судьбоносном событии людей, абсолютно никто из них ничегошеньки такого не заметил!
Ничего не видел, и ничего не слышал!
!!!!
По крайней мере, ни один баснописец даже не рискнул описать реакцию зрителей на это эпохальное, в своей сакральности явление!

Больше того, если доведется, рассмотрите знаменитую картину: «Явление Христа народу» Александра Иванова.
Группа одетых, полу- и полностью раздетых людей на бережку, принявших или собирающихся принять водные процедуры.
И подъезжающие к ним двое римских всадников.
И некто поодаль, видимо, изображающий Иисуса.
Но вы не увидите тут ни голубя, ни форточки.
И вы не увидите ни одного лица, смотрящего в сторону Иисуса.
А на переднем плане - какой-то идиот, в жару вырядившийся в звериные шкуры.
Можно предположить, конечно, что это тот самый Ванька-дурачок.
Но, тогда, почему он одетый и без тазика?
Как бы он в таком виде макал людей в воду?
Да еще стоит на шухере и показывает рукой на подъезжающих римлян, видимо, предупреждая народ, чтобы попридержали языки.

Так что – никакой форточки, никакого гласа и никакого голубя.
И – никакого Ваньки-крестителя.

Мы подозреваем, что все дело было гораздо проще.
И – прозаичнее!
Просто какой-то голубь, пролетая мимо, капнул Иисусу на голову…
Отсюда понятно, почему никто ничего не заметил.
Потому что, что такое событие может заметить только сам помеченный!

Но, с подачи «святой книги» кое-кто до сих пор считает плевок голубя, из противоположной от клюва стороны, добрым знамением!
Скорее всего, так считают только завистники, которых еще не оплевали.

И нам было бы очень интересно понаблюдать их реакцию на этот судьбоносный знак, когда он для них состоится!

А вот сами птицы думают об этом совершенно иначе.
Многие из них используют это, как оружие, особенно виды со стайным гнездованием.
И буквально «заплевывают» непрошеного гостя, вторгшегося на их территорию!

Так что, если вдруг вас «осенит» птичка небесная, не спешите воспринимать это, как божие благоволение.
Реальнее всего, что этой птичке вы почему-то просто не понравились!